"Смазала нож ядом только с одной стороны". Как находчивая царица извела невестку

Парасатида и Статира в кино. Источник фото: quibbll.com

Рас­цвет по­валь­но­го ув­ле­че­ния яда­ми при­шел­ся на ко­нец XVI -- на­ча­ло XVII сто­ле­тий. Это­му спо­соб­ст­во­ва­ла эпо­ха гео­гра­фи­че­с­ких от­кры­тий -- от­ва­ж­ные мо­ре­пла­ва­те­ли при­во­ло­к­ли из-за бу­гра ку­чу не­из­ве­ст­ных до­се­ле рас­ти­тель­ных ядов. Да и ал­хи­ми­ки рас­ста­ра­лись. По­ка они ис­ка­ли фи­ло­соф­ский ка­мень (а это и сред­ние ве­ка, и Ре­нес­санс), столь­ко ядо­ви­тых со­еди­не­ний не­на­ро­ком изо­б­ре­ли! Не­ко­то­рые се­мей­ст­ва об­за­ве­лись с по­мо­щью этих рас­се­ян­ных уче­ных му­жей да­же фа­миль­ны­ми ре­це­п­та­ми, ти­па зна­ме­ни­той «кан­та­рел­лы» се­мей­ст­ва Бор­д­жиа.

Ап­те­ки мно­жи­лись как гри­бы по­с­ле до­ж­дя, пред­ла­гая от­ра­вы под ви­дом ле­карств, при­во­рот­ных зе­лий и ко­с­ме­ти­че­с­ких средств. На эди­к­ты, за­пре­щав­шие под стра­хом смерт­но­го при­го­во­ра хра­нить яды да­же вра­че­ва­те­лям ран, вра­чам и ап­те­ка­рям, все пле­вать хо­те­ли. Мышь­як про­да­вал­ся как сред­ст­во для све­де­ния пры­щей и ро­ди­нок и при­ме­нял­ся столь ча­с­то и охот­но, что его ок­ре­сти­ли «пу­д­рой на­след­ни­ков». Знать об­за­ве­лась мно­го­чи­с­лен­ны­ми до­маш­ни­ми пи­том­ца­ми. От­нюдь не от люб­ви к жи­вот­ным -- их ис­поль­зо­ва­ли в ро­ли де­гу­ста­то­ров пи­щи. Ри­ше­лье раз­во­дил для это­го ко­шек, Лю­до­вик XIII -- моп­сов. Со­ба­ч­ки, впро­чем, под­ка­ча­ли. Ко­роль скон­чал­ся от от­ра­в­ле­ния мышь­я­ком ма­лы­ми до­за­ми, при­чем его вво­ди­ли в мо­нар­ший ор­га­низм не толь­ко с едой, но и с клиз­мой при пе­ри­о­ди­че­с­ком «оз­до­ро­ви­тель­ном» про­мы­ва­нии.

Дош­ло до то­го, что в сре­д­не­ве­ко­вой Фран­ции при­шлось уч­ре­дить осо­бую су­деб­ную па­ла­ту Cour des Poisons, ко­то­рая за­ни­ма­лась ис­к­лю­чи­тель­но слу­ча­я­ми от­ра­в­ле­ний. Од­на­ко ни гром­кие про­цес­сы над от­ра­ви­тель­ни­ца­ми, ни су­ро­вые на­ка­за­ния из­го­то­ви­те­лей ядов не в си­лах ос­та­но­вить эту эпи­де­мию. Яд вхо­дит в кровь и плоть Ев­ро­пы.

Мо­нар­хи и их под­дан­ные вста­ют и ло­жат­ся с мыс­лью о том, что мо­гут за­про­с­то най­ти смерть под крыш­кой со­ус­ни­цы или в бо­ка­ле с ви­ном. Сам спо­соб по­да­чи яда пре­вра­ща­ет­ся в вы­со­кое ис­кус­ст­во. В мо­ду вхо­дят пер­ст­ни, под оп­ра­ву ко­то­рых вмон­ти­ро­ва­на сколь­зя­щая па­нель, об­ра­зу­ю­щая тай­ник для яда. Ве­е­ра, в ру­ч­ке ко­то­рых при­та­и­лась мгно­вен­ная или ме­д­лен­ная смерть. Коль­ца, снаб­жен­ные ми­ни­а­тюр­ны­ми льви­ны­ми ког­тя­ми с тыль­ной сто­ро­ны, с же­лоб­ка­ми, за­пол­нен­ны­ми от­ра­вой. Клю­чи с не­за­мет­ной гла­зу за­зу­б­ри­ной, на­тер­той ядом.

При дво­ре на на­ли­чие яда про­ве­ря­ют­ся не толь­ко пи­ща, но и сал­фет­ки, лож­ки, зу­бо­чи­ст­ки, но­жи и вил­ки, по­дан­ные на стол. Спе­ци­аль­ный при­двор­ный про­ти­ра­ет их пе­ред ка­ж­дой тра­пе­зой тка­нью, за­тем ку­со­ч­ком хле­ба, ко­то­рый дол­жен съесть рас­по­ря­ди­тель ко­ро­лев­ских обе­дов. Еже­де­нев­но на пред­мет яда, ак­ти­ви­зи­ру­ю­ще­го свое дей­ст­вие при на­гре­ва­нии, ос­ма­т­ри­ва­ют­ся лам­пы. Бра­до­бре­ям вы­со­чай­шим по­ве­ле­ни­ем пред­пи­сы­ва­ет­ся про­ка­ли­вать все свои брит­вы на ог­не, про­ти­рать спир­том. Ма­лей­шая ца­ра­пи­на гро­зи­ла им ви­се­ли­цей. Не по­мо­га­ло.

А спо­со­бы по­да­чи яда ста­но­вят­ся все бо­лее изо­щ­рен­ны­ми. Ека­те­ри­на Ме­ди­чи – же­на Ген­ри­ха Вто­ро­го ( ко­то­рая по са­мым скром­ным под­сче­там ис­то­рии от­пра­ви­ла на тот свет в об­щей сло­ж­но­сти не ме­нее трех­сот че­ло­век) - не­угод­ную ей фрей­ли­ну от­ра­ви­ла, по­да­рив ей ядо­ви­тую губ­ную по­ма­ду. Сво­его сы­на -- ко­ро­ля Кар­ла IX -- све­ла в мо­ги­лу еще эле­гант­ней -- с по­мо­щью кни­ги, стра­ни­цы ко­то­рой бы­ли про­пи­та­ны ядом. Но да­же зна­ме­ни­тая Ме­ди­чи -- жал­кий ди­ле­тант по срав­не­нию с фрей­ли­на­ми при дво­ре Лю­до­ви­ка XIV.

Бу­к­валь­но по­няв зна­ме­ни­тое из­ре­че­ние, что «жен­щи­на са­ма по се­бе яд в кра­си­вой упа­ков­ке», они до­га­да­лись на­но­сить отраву на соб­ст­вен­ную грудь. Не­сча­ст­ным по­клон­ни­кам до­с­та­то­ч­но бы­ло по­це­ловать ее, что­бы сыграть в долгий ящик.

За что же сла­бый пол от­пра­в­лял на тот свет тол­пы му­жей и лю­бов­ни­ков? За все. Мо­ти­вы убийств вклю­ча­ли в се­бя рев­ность, тще­с­ла­вие, алч­ность, оби­ду за раз­ве­ян­ные ил­лю­зии и да­же обы­ч­ный спор­тив­ный азарт.

Па­ра­са­ти­да, мать его

Ис­то­рия Па­ра­са­ти­ды – один из пер­вых до­ку­мен­таль­но за­фи­к­си­ро­ван­ных слу­ча­ев зло­дей­ско­го от­ра­в­ле­ния -- дош­ла до нас бла­го­да­ря гре­че­с­ко­му вра­чу Кте­сию, жив­ше­му в V ве­ке до н. э. Сей поч­тен­ный эс­ку­лап ока­зал­ся сви­де­те­лем то­го, как мать пер­сид­ско­го ца­ря Ар­та­к­сер­кса по име­ни Па­ра­са­ти­да от­пра­ви­ла к За­ра­ту­ст­ре свою не­ве­ст­ку. В об­щем-то ба­наль­ная бы­то­ву­ха: ее сын Ар­та­к­серкс влю­бил­ся и пе­ре­спал с кра­са­ви­цей Ста­ти­рой. Ма­ма его вы­бор не одо­б­ри­ла: и сти­ра­ют ее ра­бы­ни не так, и го­то­вят не то, и во­об­ще гла­за у нее, сы­нок, ка­кие-то блудливые. Од­на­ко же Ар­та­к­серкс, ох­ва­чен­ный стра­стью не­зем­ной, ма­ман не по­слу­шал и сде­лал Статиру сво­ей за­кон­ной су­п­ру­гой. И на­ча­лось: что ни день, во двор­це скло­ки, скан­да­лы и гряз­ные ин­си­ну­а­ции. При­чем Ста­ти­ра ре­ши­тель­но ни в чем не же­ла­ет ус­ту­пать вла­сто­лю­би­вой свер­ко­ви и на кри­ки «по­шла вон из двор­ца, стер­ва» не­из­мен­но от­ве­ча­ла «са­ма вон по­шла, ду­ра ста­рая».

Сын в баб­скую скло­ку не лез, по­сколь­ку его го­ря­чее пер­сид­ское серд­це раз­ры­ва­лось от люб­ви к обе­им. Мать, тер­за­ю­ща­я­ся рев­но­стью за свое ди­тят­ко, твер­до ре­ши­ла не­ве­ст­ку из­ве­с­ти. Од­на­ко лег­ко ска­зать! Ос­то­ро­ж­ная Ста­ти­ра ок­ру­жи­ла се­бя те­ло­хра­ни­те­ля­ми и пре­д­у­смо­т­ри­тель­но ест толь­ко из од­ной та­рел­ки с Па­ра­са­ти­дой и толь­ко то же, что и она. По­бе­ди­ла му­д­рость, в смы­с­ле – ста­рость. При­ду­ма­ла-та­ки све­к­ровь спо­соб из­ба­вить­ся от не­ве­ст­ки.

Хо­ро­шень­ко сма­за­ла нож для мя­са ядом – но толь­ко с од­ной сто­ро­ны. Раз­ре­за­ла им ку­сок мя­са и по­да­ла не­ве­ст­ке ту часть, на ко­то­рую при­шлась от­ра­в­лен­ная сто­ро­на. По­обе­дав, све­к­ровь в от­ли­ч­ном рас­по­ло­же­нии ду­ха, ве­се­ло на­пе­вая на фар­си по­хо­рон­ный марш, от­пра­ви­лась на свою по­ло­ви­ну двор­ца – об­ду­мы­вать, где по­ды­с­ки­вать сы­ну пра­виль­ную же­ну. Но и Ста­ти­ра в дол­гу не ос­та­лась. Из­ви­ва­ясь в страш­ных су­до­ро­гах, она на­сту­ча­ла су­п­ру­гу сла­бе­ю­щим го­ло­сом на све­к­ровь и умер­ла с улыб­кой на ус­тах. Сын, от го­ря ли­шив се­бя все­го во­ло­ся­но­го по­кро­ва, вы­звал ма­ма­шу и ска­зал, что от­сы­ла­ет ее на­все­г­да в Ва­ви­лон и сде­ла­ет все, да­бы она боль­ше сво­ей го­ря­чей ма­те­рин­ской люб­ви про­явить не мог­ла. Обе­ща­ние Ар­та­к­серкс сдер­жал: Па­ра­са­ти­да его не уви­де­ла до кон­ца дней сво­их.

Понравилось? Подпишись на наш канал! Продолжение ЗДЕСЬ

Дмитрий Лычковский, главный редактор журнала "Патрон", специально для "Лилит" (с)