Роман “Мать звезды” глава 120
Рождением двойняшек Татьяна гордилась, больше-то пока гордиться было нечем. Соседки по палате девок нарожали, и завидовали ей вслух: “Счастливая ты, Танька! Это же надо — двух богатырей родила!”
А Татьяна им отвечала: “Умеючи-то, что не родить!”
Духом Татьяна не падала. Она и не задумывалась о том, как будет детей своих поднимать.
Напротив Татьяны лежала её тёзка: Татьяна Солдатова, родившая третью дочь, но мечтавшая о сыне. Ширяевой она в душе тоже завидовала, но вида не подавала:
— Это же одних только пелёнок сколько придётся перестирать, чтобы двоих-то сыновей вырастить! Да на парнях всё как на огне горит, хорошо, что у меня одни девки. Не надо мне такого счастья, ой, не надо... Бог отвёл и слава Богу!
Татьяна Ширяева возражала ей в ответ:
— Да ну тебя, скажешь тоже... Вырастут, лишь бы квартиру дали. Оставить есть с кем, нянька подросла, вот и пусть помогает — зря что ли кормила и ночи не спала. Досталось-то она мне нелегко. Вот и поможет мне с двойней выводиться.
— Не знаю, не знаю. Моим лишь бы рысогонить по улице, водиться не заставишь.
— А я не ты — заставлю. Сама с сёстрами нянькалась, теперь её очередь. — Татьяна стояла на своём и переспорить её было невозможно. Но Солдатова была тоже не из робкого десятка, просто так она свои позиции не сдавала, продолжая разговор.
— А я своему мужу сказала: “Больше рожать не пойду: трёх дочерей родила и на этом остановлюсь. Даже и не уговаривай”
— Ну так он у тебя бракодел, от него сына не родишь. У меня хоть рыжий, но старательный! — хвастливо заявила Татьяна.
— Ага, скажешь тоже, а дочь-то ты тогда от кого родила?
— Как от кого? От него конечно! Он ещё тогда неопытный был, сейчас-то уж поднаторел!
— Так ты же сама как-то сказала, что у него инвалидность.
— А ему это не мешает — у него же третья группа, а не вторая. По мужской-то части он не инвалид!
— Нашла чем гордиться... — обидчиво произнесла Солдатова и отвернулась к стене.
Ширяева не замедлила её упрекнуть:
— Твой-то, хоть и без группы, а опять тебе девку сляпал. Бракодел он и есть бракодел!
Солдатова еле сдерживала себя, чтобы не вцепиться Ширяевой в космы и не вырвать победный клок волос. “Вот хабалка — язык без костей... Родила двух пацанов и теперь докапывается до меня. С ней свяжись, ещё молоко пропадёт. Лучше промолчу” — решила Солдатова для себя.
Ширяева ликовала мысленно: “Будет знать, как со мной связываться, не на ту нарвалась!”
— Ширяева, к тебе пришли! — заглянув в палату крикнула акушерка.
— Кто?
— Сама сходи и проверь, я не справочное бюро. — ответила акушерка уходя.
Татьяна встала с кровати, сунула ноги в больничные тапки, поправила тряпку меж ног, норовившую упасть на пол, и пошла, высокомерно задрав голову. Шла она, медленно придерживаясь рукой за стену, окрашенную голубой краской.
“Дома бы кухню такой окрасить — красиво всё же! Но сейчас не до того, с моей-то ребятнёй. — взгрустнула Татьяна, голову закружило. — Тяжелёхонько-то мне как, слабость, мотает из стороны в сторону. Угораздило меня двоих-то родить...”
Татьяна подошла к двери с окошечком. Сказала дежурной медсестре: “Ко мне пришли. Можно выйти ненадолго?”
Дежурная кивнула в ответ одобрительно. Ширяева открыла дверь и увидела мать с отцом.
— Танька-а, здравствуй! — со слезами на глазах поздоровалась мать.
— Мам, пап, здрасте!
— Здравствуй, дочка! Уважила отца, знать-то и я внуков дождался! — радостно произнёс отец, в глазах его проступили слёзы счастья.
— Ну так мы же с Ванькой старались, хотели тебе угодить! Да на радостях-то план перевыполнили, заместо одного — двух родили!
— Ну это вы зря, Танька. Куда столько? Только нищету плодить. — высказала своё недовольство мать.
— Ты чего несёшь, Галька? Какая ещё нищета, они же оба работают? До коммунизма скоро доживём, а ты мелешь чёрте чё своим языком. — вышел из себя отец негодуя.
— Как же, дождёшься вашего коммунизма... Вам всего насулят, а вы и рады стараться, верите всякой сикоте.
— Угомонись, Галька, тебе говорю! — стращал её отец. — Лучше не зли меня.
— А ты мне рот-то не затыкай, я дочь приехала навещать! — сказала мать, доставая из сумки гостинцы. — Это тебе, Танька, творожок со сливками, шаньги, бутылка молока да яичек варёных десяток. Я в платок всё завязала, так с собой и возьмёшь.
— Спасибо, мам.
— Чёй-то ты, шибко, бледная? Прямо лихо смотреть. Когда хоть выпишут-то тебя, скоро али нет? — поинтересовалась мать.
— Да я ещё не спрашивала. На долго-то поди всё равно не оставят. Домой проситься буду. Скукота одна тут. Уколы тыкают.
— Терпи, дочка, терпи, — глядя на дочь сказал отец. — Одеялко мы второе купили, не переживай. Бабе Глаше занесли.
— Вот спасибо! — обрадовалась Танька.
— А за внуков — телевизор тебе куплю! — сообщил отец хвалясь.
— Вот и всё, гляди-ка чё! Хоть бы со мной посоветовался... — осерчала мать Татьяны на мужа.
— А чё с бабой советоваться? Ты же всё равно в телевизорах не смыслишь.
— Смыслить не смыслю, а на какие шиши ты его покупать-то собрался? Уж не на мои ли?
— Поросёнка заколем да мясо продадим. — объяснил отец.
— Ага, сейчас... Я значит за скотиной хожу: г-вно ворочу, а ты уж без меня распорядился куда и на чё деньги потратить.
— Так я же на дело! Ты чё, Галька?!
— А я Любке шаль пуховую купить обещала.
— Обещала, так купишь. Не слушай ты её, Танька. Раз я сказал, значит будет у тебя телевизор!
— Спасибо, папка! —поблагодарила Татьяна отца и чмокнула в щёку.
— Вот и всё. Отцу значит спасибо, а мне?! Я как будто тебе и не мать...
— Мать, как — не мать?! И тебе, мамка, большая от меня и Ваньки благодарность.
— Ой, Танька, лучше бы ты мне про своего рыжего и не напоминала. Дурной он у тебя, я тебе так скажу. — заметила мать, волнуясь за судьбу дочери.
Танька и сама знала, что Ванька дурной, но не готова была это признать открыто. “Ничего, чем его опоить — знаю. Никуда от меня Ванька не денется, пока я сама этого не захочу” — подумала Татьяна. А матери выговорила: — Дурной — не дурной, а мой!
— Живи — дело твоё! — ответила ей мать.
— Ладно, дочка, навестили мы тебя, а теперь иди в палату, а то, как бы ты тут не застудилась. — волнуясь, сказал отец. — А нам ехать надо, автобус скоро.
— И как ты двух поднимать будешь, Танька? Ох, не знаю, не знаю... — сокрушаясь, качала головой мать.
— Ох и любишь ты постонать, Галька... Ты, Танька, на мать внимания не обращай. Пошли мы. Береги себя, дочка! И за внуками моими следи как следует. Приеду, проверю. — наказал ей отец.
— Как скажешь, папка! Не ругайтесь уж вы между собой, ладно? — Татьяна посмотрела на родителей, беспокоясь за них.
— Да мы чё, мы не чё! Иди, дочка, иди. Чая больше пей и молоко будет! — прощаясь, сказала мать.
Танька взяла гостинцы в руки и пошла в палату. Мысленно сожалея: “Лучше бы и не приезжали. Грех признаться, но это так...”
© 15.08.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 121 Подруги
Предыдущая глава 119 Я большая!
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть "Деревенские посиделки"
Прочесть "Дневник Ленки из магазина"