Мне известно несколько случаев, когда опытные туристы «ломались» на абсолютно несложных маршрутах, а некоторые даже прекращали ходить в горы.
Двое из моих знакомых, люди с нехилым горным опытом, однажды попали в простой поход и … он стал для них последним.
Парень после «пятерки» на Памире повел «единичку» в Архыз, вернулся в совершенном раздрае, рассказывал какие-то нелепые ужасы и тихо «завязал».
Девушка после суровой «тройки» отправилась на пикник с друзьями. Ребята заблудились, натерпелись лиха, и больше она не ходила никуда. Даже с учетом блуканий по лесу в том походе не было ничего такого, что могло сломать бывалого «воина». Но… тем не менее!
Я теоретически понимала, почему такое могло случиться.
Человек после сложного похода испытывает эйфорию, ему кажется, что простые препятствия он должен проходить на раз-два, это же ерунда, отношение пренебрежительное.
Но горы есть горы, идти под тяжелым рюкзаком всегда нелегко.
Особенно, если ты засунул в этот рюкзак много ненужных вещей — подумаешь, это же ЕДИНИЧКА! Можно набрать лишних «носочков и трусиков».
Особенно, если ты взял слишком быстрый темп в начале — подумаешь, это же ПРОГУЛКА, я тут лететь должен, а не идти.
А еще я растер ноги до крови, потому что надел новую обувь, а еще я посижу у костра до рассвета, а не пойду спать вовремя — ДА ЧТО ТАМ, это же «единичка»!
А в конце концов вот этих «ДА ЧТО ТАМ» становится так много, что они с треском ломают хребтину и как будто совершенно на ровном месте…
Я это мозгами понимала, но полностью не могла осознать.
Как так? Это же как будто мушкетеры, которые бодро дрались с «тысячей чертей» острыми шпагами, вдруг испугались медсестричку со шприцем.
Это как будто писатель, романами которого восхищаются миллионы, запнулся на школьном сочинении.
Это как будто Робинзон провел 28 лет на необитаемом острове, а потом очутился запертым в лифте и спятил.
А затем нечто подобное произошло и со мной.
Как-то раз меня уговорили пойти в поход «слезами, взятками,обмороками и шантажом». Хорошие люди уболтали и я поддалась.
Я горько пожалела о своем решении!
Мне было ОЧЕНЬ ФИГОВО.
Мне все виделось в черных тонах и любые мелочи казались преувеличено ужасными.
Еда была гадкой — ну какой псих будет жрать с утра манную кашу, как идти на этом можно??? И чего это они постоянно болтают языками и ржут как кони? Ни минуты тишины, чтобы «птичек послушать».
А этого знойного мучачо с гитарой я вообще бы в котле с кашей утопила: «Как здорово, что все мы здесь, сегодня собрались…»
ЗДОРОВО! Здоровее не бывает.
Дым костра выедал глаза, комары кусали, под боком в палатке постоянно попадались острые камни, перед глазами уныло хлюпал крыльями призрак манной каши.
СТОП!!! Тормозила я себя, ну как же так???
Какие, к черту, камни, комары и едкий костровой дым? Я же не кисейная барышня, которая впервые покинула ванильную спаленку и оказалась в палатке. Я бывалый «горный волчара» с вот таке-е-ен-ным опытом всяких передряг, а тут на ровном месте готова обрыдаться и бежать домой!
Все понимала, но легче не становилось.
Я непрерывно мерзла и моментально простудилась!
Я!!! Которая всю горную жизнь обливалась холодной водой, бродовала ледяные реки и ходила в суровые зимние походы.
Я плелась в хвосте группы, ненавидела весь окружающий мир и себя за то, что ВДРУГ оказалась таким куском дохлятины тогда, когда меня попросили пойти, чтобы помочь.
Нет, я помогала, конечно, опыт-то никуда не делся, но… физически и морально я была совсем…. Не персик.
А еще это весьма унизительно, когда на тебя смотрели, как на «небожителя», а ты … едва передвигаешь ноги.
Каждый шаг мне давался тяжелее предыдущего, и я поймала себя на мысли, что хочу плюнуть на все и отправиться домой.
Но поняла, что если это сделаю, «травма», нанесенная мне этим мероприятием, будет слишком глубока, а к ней добавится еще и горечь поражения, потеря самоуважения и СТРАХ, что такое может повториться.
Просто НЕЛЬЗЯ сдаваться и уходить с маршрута.
Для себя самой.
Я успокоилась, мы нормально прошли поход, но я искренне не понимала, ЧТО это было со мной.
Через время мне попался один исторический факт, который помог немного разобраться.
«… В 1944 голу балкарцы были депортированы в республики Средней Азии, но двое балкарцев Жангуланов Ахья Аслангериевич и Хуболов Махмуд предпочли остаться на Родине. Они скрылись в горах на северных склонах Эльбруса.
М. Хуболов умер в 1973 году.
После смерти своего друга Ахья жил один и в 1976 году сдался властям добровольно.
В 1956 году балкарцы вернулись на историческую Родину, но кавказские «робинзоны» этого не знали, они прожили 32 года в пещере в полной изоляции от всего мира.
Причем это не субтропический остров Робинзона, а суровые горы Северного Кавказа. Этот своеобразный рекорд проживания в экстремальных условиях вряд ли кто сможет повторить (с)»
И я поняла!
Человек может «робинзонить» десятилетиями, или не спать ночами ради научного открытия, голодать ради написания романа, пахать сутками — и все это спокойно переносить.
Но если же вдруг ему придется сделать все то же самое, но по ПРИНУЖДЕНИЮ — это будет психологическая катастрофа. И физическая.
И даже знаменитый писатель замрет над школьной тетрадкой, если … его ЗАСТАВЛЯТЬ написать простенькое сочинение!
Только одно слово обозначает границу между «вдохновенным трудом» и «рабским бременем» — ПРИНЦИП ДОБРОВОЛЬНОСТИ.
Ахья и Махмуд провели в полной изоляции в пещере на Эльбрусе три десятилетия!
Но это был их личный выбор, между ВОЛЕЙ и ПРИНУЖДЕНИЕМ.
В обоих вариантах их ждали опасности и неизвестность.
Но только в одном случае они бы могли сказать, шагнув за ПОСЛЕДНИЙ ХРЕБЕТ: «Не о чем сожалеть! Это моя — ВОЛЯ!»
И с туристическим парадоксом «падения на ровном месте» — то же самое.
На всех сложных участках я шла с радостью, потому что я … ХОТЕЛА ИДТИ.
Трудности казались «приключением», а не «пыткой».
А в простенький поход меня идти УБЕДИЛИ, уговорили, уболтали, и я шла туда «сцепив зубы», без малейшего желания или интереса.
Поэтому… все виделось в черных тонах и любая мелочь приобретала катастрофические размеры.
С тех пор я никогда не убеждаю никого идти в горы, не уговариваю и не «соблазняю», даже если точно знаю, что для человека это будет полезно, а может и спасительно.
Хочешь? Пошли.
Сомневаешься? Ну… надумаешь, приходи, дверь открыта.
Человек подневольный — это не сила, рвущая горизонты, это тяжкая обуза и для других и … для себя самого.
Никого нельзя тащить «к счастью» за шиворот. Ничего хорошего не будет.
Нельзя «причинять добро» насильно.
Ну а если вдруг случится выбор— либо уныло гнить в душном «загончике», либо в пещеру на Эльбрус… думаю, что добрая воля, свежий ветер и сила свободного духа помогут перенести любые испытания.
Как бы не давили обстоятельства, как бы не сдвигались вокруг каменные стены, как бы не сгущалась тьма, я знаю, что там, среди вечных снегов, в безмолвных ледяных пустошах оставили для нас НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ зажженную свечу... ЭЛЬБРУССКИЕ РОБИНЗОНЫ.
Использованные материалы
История покорения Эльбруса. Автор Н. Будаев