Во время написания биографии Алексея Щусева для серии "Жизнь замечательных людей" в 2012 году я не раз натыкался на высказывания различных авторов, оспаривающих его авторство в проекте мавзолея Ленина. Так ли это? И при чем здесь Александр Ширвиндт? Неужели и он претендует на право считаться автором мавзолея (хотя жена его - архитектор)?
Проектирование мавзолея Ленина стало важнейшей вехой творческой биографии не только выдающегося русского зодчего Алексея Викторовича Щусева, но и судьбоносным этапом развития всей отечественной архитектуры на протяжении двадцатого века. Отрицать сей факт трудно, как бы не относясь при этом к тому идеологическому смыслу, который уже давно и прочно вложен в эту постройку. Причем вложен даже не самим автором, а сложной и противоречивой эпохой, породившей мавзолей.
Щусев к 1924 году что только не построил. Но еще большими по масштабу идеями он был захвачен. Но мог ли архитектор предполагать, что судьба совершит такой крутой зигзаг – ему предстояло не Москву перестраивать, а создавать в сердце Первопрестольной алтарь для поклонения новой коммунистической религии.
Неудивительно, что именно Щусев был выбран для выполнения столь срочного задания - и умелый организатор, и талантливый архитектор, имевший большой опыт работы с самыми разными заказчиками, отношения с которыми требовали порою и умения идти на компромисс. В Щусеве было это качество – он мог пойти на незначительные уступки ради сохранения главного. Но при этом у заказчика нередко оставалось убеждение, что последнее слово осталось за ним. Кроме того, у Щусева уже имелся и недавний опыт по созданию надгробия государственного деятеля царской России - премьер-министра Петра Столыпина.
Трудно поверить в то, что Щусева нисколько не волновала моральная сторона дела. Ведь Столыпин был застрелен представителем той среды, вождем которой и являлся усопший вождь мирового пролетариата. Кроме того, еще не так давно зодчий проектировал свою «Марфу» для великой княгини Елизаветы Федоровны, жестоко убитой, как и сам Николай 2-й, по приказу Ленина. Неудивительно, что в этот период отношения Щусева с Нестеровым и Васнецовым, презиравшими новую власть, стали крайне напряженными. Русские художники никак не могли принять эту работу Алексея Викторовича, не хотели подавать ему руки…
Сам Щусев рассказывал так: «Около 12 часов ночи, я был срочно вызван в Колонный зал Дома Советов. Несмотря на поздний час, непрерывной волной стекались потрясенные, взволнованные массы к гробу великого человека, величайшего друга трудящихся. В комнате, куда меня привели, находились члены правительства и комиссии по похоронам В.И. Ленина. От имени правительства мне было дано задание немедленно приступить к проектированию и сооружению временного мавзолея. Я имел время только для того, чтобы захватить необходимые инструменты из мастерской, а затем должен был направиться в помещение, предоставленное мне для работы. Уже наутро необходимо было начать разработку трибун, закладку фундамента и склепа мавзолея. Прежде чем приступить к эскизу мавзолея, я пригласил для совещания по поводу архитектурных его принципов своих друзей – архитекторов. На совещании я высказал свои соображения о том, что силуэт должен быть не высотным, а иметь ступенчатую форму. Надпись на мавзолее я предложил простую – одно слово. Это слово – ЛЕНИН. Все сооружение должно быть сделано из дерева и обшито досками. К четырем часам утра эскизный набросок мавзолея был готов, я наскоро поставил размеры и вызвал техников для подсчета деревянных конструкций».
Интересно, вспоминал ли Щусев, как давным-давно в Академии художеств его, студента, заперли на сутки для выполнения экзаменационной работы? Так или иначе, но сохранившиеся эскизы проектов указывают, что первоначальный замысел мавзолея не был полностью осуществлен. На эскизах предусмотрена установка на верхнем ярусе мавзолея ротонды из десяти деревянных колонн, увенчанных антаблементом, повторяющим контур двух пятиконечных звезд.
Коллега Щусева, архитектор Машковцев писал: «Щусев как будто бы подверг какому-то страшному давлению тех дней свой мозг и чуть ли в течение 24-часовой работы явился этот проект. Это был действительно как бы результат какого-то страшного напряжения творческой воли и творческой мысли, мобилизация всех своих знаний и сил».
«Ранним утром, - продолжает Щусев, - мною была произведена разбивка сооружения на площади, вбиты колышки, ограждавшие место постройки, и раздались первые взрывы мерзлой земли. Скованная 25-градусным морозом, земля не поддавалась лопатам и ломам, и для рытья котлована пришлось взрывать ее с помощью команд подрывников. Взрывные работы заняли почти сутки. Только после этого землекопы смогли приступить к рытью котлована. Тем временем отдел сооружений московского коммунального хозяйства завозил деревянные брусья и доски, плотники занялись подготовкой каркаса.
Планировка мавзолея была мной рассчитана таким образом, чтобы создать график движения, обеспечивавший беспрерывный пропуск значительных масс посетителей. Входя, посетители спускались по лестнице, ведущей в центральный зал с гробом Владимира Ильича, и, обойдя его, поднимались по другой лестнице, ведущей к выходу. Зал был декорирован материей по рисункам художника И.И.Нивинского. Стены были обиты красным с черными полосами, на потолке материя собрана складками к центру, где находилось изображение серпа и молота. Работы продолжались около трех дней. Строители удалились с площади в момент, когда на нее уже вступали войска, участвовавшие в похоронах».
На Щусева была возложена огромная ответственность, и не случайно, что по Москве долго еще ходили слухи о его якобы аресте. 3 марта 1924 года Александр Бенуа записал в дневнике: «Арестован Щусев. Ему-де приказали произвести работы у могилы Ленина, а он наткнулся на канализационную трубу, содержимое которой залило гроб с покойником. Остряки находят, что Ильич в «золоте» купается. Вообще ходит масса злых острот, анекдотов, в которых всякого рода люди возмещают свою досаду на помпу, скрывающую кончину вождя пролетариата».
Информация об аресте Щусева весною 1924 года не подтверждается документально, но сам факт прорыва канализации под мавзолеем оставил свой неизгладимый след в московском фольклоре. Ведь строили мавзолей в стужу, а по весне все растаяло. Недаром узнавшему об этом патриарху Тихону приписывают фразу: «По мощам и елей».
На тему о том, кому именно пришло в голову устроить на Красной площади мавзолей, до сих пор спорят историки. Некоторые называют фамилию Сталина, другие приписывают инициативу Троцкому и Рыкову.
Первый вариант мавзолея простоял несколько месяцев, пока в мае 1924 года Щусева вновь не вызвали к членам Политбюро и поручили «не меняя основной конструкции мавзолея, придать ему монументальную архитектурно-художественную форму». Перед зодчим была поставлена сложная задача – спроектировать деревянное монументальное сооружение. Сам материал создавал немалые трудности.
«Я искал аналогии во всей истории архитектуры. Форму пирамиды я нашел неподходящей для мавзолея. «Ленин умер, но дело его живет», - вот, мне казалось, та идея, которую должна выражать архитектура мавзолея. Исходя из этой мысли, я придал композиции памятника ступенчатую форму. Мои эскизные наброски мавзолея с трибунами получили утверждение, и я приступил к разработке детальных чертежей».
Конечно, Щусев, обмерявший в студенческие годы мавзолей Тамерлана, вряд ли мог использовать формы этого древнего сооружения. Что же касается пирамиды – то хотя Алексей Викторович и открещивался от ее образа, но мавзолей отчасти напоминает каменную гробницу фараонов. Кажется, что зодчий лишь разбил пирамиду на ярусы и убрал ее завершение – вот и получилась усыпальница вождя мирового пролетариата. Любопытно, что для скрепления мавзолея Щусев придумал даже уникальные латунные гвозди, со специальной шляпкой пирамидальной формы.
Второй мавзолей на Красной площади просуществовал пять лет, до тех пор, пока не пришло время строить его из камня. Вновь создали правительственную комиссию во главе с К.Е.Ворошиловым. К 1930 году на Красной площади появился окончательный вариант мавзолея, по сути представлявший собою совершенно иное, новое произведение. И здесь с Щусевым никак нельзя согласиться, что он просто «повторил временный мавзолей целиком в камне».
Увидеть образ будущего каменного мавзолея можно было в макете, выстроенном в натуральную величину. Здание подросло и увеличилось. Изменился и интерьер. Щусев писал: «Стены внутреннего центрального зала обработаны серым и черным лабрадором с вертикальными пилястрами из порфира и инкрустациями ярко-красной смальты, имевшейся в мозаичном отделе Академии Художеств. Гроб, сделанный из стекла, помещен в особом треугольной формы стеклянном саркофаге, рама которого выполнена из оксидированной меди. Монолитный камень черного лабрадора, на котором помещается саркофаг, весит 20 тонн. Шестьдесят тонн весит монолит из черного лабрадора над главным входом в мавзолей с инкрустированной красным порфиром надписью Ленин.
Согласно директиве правительства, мавзолей должен был строиться исключительно из советских материалов. Красный гранит добывался на Украине в окрестностях Житомира из совершенно неразработанных карьеров, которые издавна славились также замечательными ломками черного лабрадора с синими прожилками и серого лабрадора со светлыми блестками. Из карельского красного порфира сделана плита, завершающая мавзолей, установленная на колоннах из разнообразных гранитных пород, доставлявшихся из всех братских республик Союза. Вместе с уполномоченным представителем строительной комиссии инженером К.С.Наджаровым мне пришлось объехать все каменные ломки на Волыни, наладить разработку, распиловку камня и отправку его в Москву. Шлифовка и полировка камня производилась непосредственно на Красной площади на усовершенствованных автоматических дисковых станках… Подъем, который я испытал на этой работе, является самым сильным творческим переживанием а всю мою жизнь. Построить такое монументальное сооружение за 14 месяцев, постоянно сотрудничать с крупнейшими специалистами, обдумывая каждую деталь, - для меня это – поистине прекрасная эпопея моей архитектурной жизни».
За создание мавзолея зодчий удостоился почетного звания «Заслуженный архитектор СССР», Москва же получила один из своих символов, который и по сей день отличают убедительная масштабность, лаконичность, простота форм и четкость пропорций, связавших его с Красной площадью.
Впоследствии мавзолей неоднократно реконструировался, здание дополнилось главной трибуной, на которую и забирались руководители партии и правительства. Москвичи-острословы в связи с этим окрестили мавзолей как «пятнадцать человек на сундук мертвеца», что и говорить, авторам этого выражения не откажешь в остроумии.
А вот следующего внешнего вмешательства в свое детище Щусев уже не увидел – в 1953 году мавзолей принял под свои своды еще одного усопшего вождя – Сталина, тем более, что внутренняя площадь это позволяла. Щусев будто предвидел в 1930 году, что мавзолей в качестве погребального сооружения будет иметь в дальнейшем определенные перспективы.
С Щусевым, загруженным все эти годы и массой других заказов, работало немало помощников, среди них были архитекторы А.В.Снигарев и И.А.Француз, инженеры Л.Н.Бернадский и И.В.Певзнер. Естественно, что и в этом случае, как и с гостиницей «Москва» возникли претензии ряда сотрудников на авторство. Так, например, многолетний помощник зодчего Никифор Тамонькин приписывал именно себе главную заслугу в разработке образа мавзолея. При этом он вновь ссылался на дворянское происхождение Щусева, которое якобы позволило ему обвести вокруг пальца бедного крестьянского сына Тамонькина.
В последнее время все активнее стали называться и другие претенденты на авторство. Так, историк архитектуры А. Клименко рассказывает: «На самом деле автор этого сооружения, которым мы любуемся и считаем его шедевром, вовсе не Щусев, а его помощник по работам на Красной площади архитектор по фамилии Француз, еврей. И именно потому, что он еврей, его имя вычеркнуто из истории архитектуры нашими советскими антисемитами, коих у нас тучи невероятные. Между прочим, трибуны (это же ансамбль) – авторская работа архитектура Француза. Исследователь советской архитектуры академик Селим Хан-Магомедов обнаружил чертежи, где просто выскоблена фамилия "Француз" и сверху написано "А. Щусев". За что он чуть не вылетел из партии и был скандал на почве национальной: что ты нам поганишь своими еврейскими фамилиями историю советской архитектуры и вообще Красную площадь – такой был разговор в Институте теории архитектуры, где работал Селим Омарович, а я учился в аспирантуре, почему все это и знаю».
Версия о «французском» происхождении мавзолея получила широкое распространение среди московской интеллигенции: «Первый муж моей мамы, архитектор по фамилии Француз (национальность, правда, фамилии не соответствовала) - он автор многих построек в Москве, в том числе Мавзолея Ленина. Работал в мастерской у Щусева. Как это принято в архитектурном мире, первой всегда стоит фамилия руководителя мастерской, а уж потом – фамилии фактических авторов проекта. Так с годами осталось только имя Щусева, хотя настоящим автором был Француз. Папаша мой отбил маму у Француза – тот, бедный, остался и без Мавзолея, и без мамы», откровенничает в своих мемуарах народный артист РСФСР Ширвиндт А.А.
Попытка защитить авторство Щусева предпринималась его коллегами и учениками еще в 1970-е годы, по этому поводу была создана даже специальная комиссия из архитекторов, казалось бы, расставившая все точки над «и». Однако и по сей день тема эта представляет актуальный интерес, видимо, по причине своей политизированности.
Нам трудно сегодня судить – кто именно внес больший вклад в создание мавзолея, ибо работала над этим проектом целая группа специалистов, из которых никого уже и не осталось на белом свете. То, что Щусев был способен создать этот проект – несомненно, учитывая его творческие возможности. То, что ему помогли при этом, тоже понятно. Ведь не мог же один человек одновременно работать и над Казанским вокзалом, и над мавзолеем, и т.д., и т.п. Важно другое – Щусев сумел аккумулировать усилия многих талантливых людей с благородной целью создания нового, совершенного по форме и содержанию произведения искусства. Учитывая, что сам факт мумификации тела Ленина в 1924 году мог рассматриваться как явный анахронизм, относящийся ко временам Древнего Египта, Щусев должен был придумать здание новаторское, уже само по себе привлекающее внимание не только в связи с тем, что или кто там находится. Это ему удалось. Более того, история не знала примеров, когда усыпальница выполняла одновременно две различных функции – ту, что была ей придана изначально, и другую, не менее важную, - трибуну для выступлений. Даже трудно сказать, что было важнее для советской власти – трибуна или склеп. В этой связи возникает и такая мысль – использование мавзолея как трибуны приобрело с годами куда более глубокий смысл, призванный несколько заглушить первоначальное значение усыпальницы.
Как бы не относиться к Щусеву, но трудно не согласиться с тем, что проектируя мавзолей, он, если можно так выразиться, пожалел Красную площадь. Сравнительно небольшой по высоте и объему, мавзолей нисколько не «наезжает», например, на Храм Василия Блаженного. Не спорит он и с кремлевскими башнями, довольно мирно уживаясь с ними. А жалеть Красную площадь тогда было не в моде, взять хотя бы на проекты сооружения здания Наркомтяжпрома, которое при его появлении здесь, должно было полностью задавить Кремль своими гигантскими размерами. Ничего бы не осталось от Красной площади. Да и после войны с площадью особо не церемонились – одна сталинская высотка в Зарядье чего стоит, успей она вырасти до 1953 года, и силуэт и без того изувеченной старой Москвы оказался бы полностью испорченным.
Мавзолей не претендует на лидерство в архитектурном ансамбле Красной площади, ибо к тому времени этот ансамбль уже давно сформировался, приобретя черты прямоугольника, образованного кремлевской стеной, Историческим музеем, ГУМом и храмом Василия Блаженного. От Щусева требовалось подчеркнуть центр ансамбля, и он его нашел – у подножия Сенатской башни. И кто знает, быть может, благодаря именно Щусеву Красную площадь в итоге оставили в покое, не покушаясь на ее архитектурный ансамбль, в котором мавзолей стал непременным.
Для нас важно, что это сооружение действительно является уникальным в своем роде. Недаром, попытка создать новое подобное здание в Москве после смерти Сталина, когда был объявлен конкурс на сооружение Пантеона великих людей, ничем не закончилась. Коллеги Щусева предлагали самые разные проекты и варианты размещения – снести для постройки пантеона ГУМ, Исторический музей, перенести пантеон на Воробьевы горы и т.д. Но представленные проекты так и остались на бумаге - быть может потому, что в конкурсе не участвовал сам Щусев?
В 2013 году в подмосковных Мытищах открылось Федеральное военное кладбище. И вот, что интересно – находящиеся на его территории ритуальные здания выполнены, как говорят авторы их проектов, в «щусевском» стиле. Т.е. заложенная Щусевым много лет назад основа развития монументальной архитектуры в виде мавзолея, его стиль, оказываются востребованным и сегодня. О таланте создателя мавзолея свидетельствует и то, что никому из его зарубежных коллег, участвующих в создании аналогичных сооружений в Китае, Вьетнаме, КНДР и других замечательных странах не удалось превзойти тот первый, советский мавзолей. И не случайно, что сегодня мавзолей признан сегодня памятником мирового культурного наследия. (По мотивам книги Александра Васькина "Алексей Щусев").
P.S. Благодарю Вас за внимание к моей статье, что дочитали до конца. Как говорится в таких случаях, не забудьте поставить лайк и подписаться на мой канал. 😊 Ваш Александр Васькин, писатель, культуролог, историк Москвы и советской повседневности.