Между Такфоном, куда мы спустились с Анзобского перевала из Душанбе, и Сарводой, куда горцы ездят порой на базар, после подземного пожара за рекой, но до зазубренной красной горы с дороги видна труба заброшенной фабрики "Зерафшан-2", входившей в состав Анзобского горно-обогатительного комбината. До настоящего Зерафшана отсюда ещё далеко, просто это слово означает "золотоносный", хотя добывают здесь, причём в мировых масштабах, не золото, а ртуть и сурьму:
На цехе ещё одно роскошная мозаика с рудокопами разных веков, при виде которой я разом вспомнил и древний Илак (а он ведь был не единственным рудным районом Большого Ирана), и соляные копи Лянгара.
А ниже фабрики хорошо заметная стрелка двух рек. Слева - Ягноб, справа - Искандердарья, а сливаются они в Фандарью, впадающую в Зерафшан напротив Айни. Искандерова река, как нетрудно догадаться, течёт из Искандерова озера, к которому и ведёт эта долина:
На заброшенных цехах - смена империй. Средней Азии такое не впервой...
На остановке с кадра выше, четверть века не видевший автобусов, я просидел добрых полтора часа. В Сарводе ушлые водители просили до Искандеркуля 120 сомони (1000 рублей), и я махнул рукой - "автостопом доеду!". Там же мы с Виталием решили разделиться - он собирался в Худжанд, я - назад в Душанбе. Машины мимо проезжали не раз, но только ни в одной машине не было мест - на Искандеркуль народ отдыхать ездит семьями, а семей из трёх человек в этих краях не бывает. И каково же было моё удивление, когда из притормозивший машины высунулся Виталий и помахал мне рукой - "Поехали, уплочено!".
Дорога до Жемчужины Таджикистана оказалась редкостно убитой даже по таджикским меркам, при том что здешние дороги и так явно худшие в бывшем СССР. Местные и на остановке, и в машине в один голос рассказывали мне про кишлак Махшеват за рекой в стороне от дороги, в горах над которым находится труднодоступная пещера, а в пещере той встречает паломников нетленное тело, или скорее мумия святого, которого здесь называют Ходжа Исхак Вали. По одной легенде, это был мусульманский миссионер 8-9 веков, по другой - отшельник из суфийского ордена Кубравия, а подняться к нему можно лишь по крутому склону, держась за верёвку, и чистого сердцем человека верёвка словно тащит наверх сама. Мне было бы, конечно, очень интересно там побывать, но чудес на единицу поверхности в Таджикистане слишком много, да и видимо просто меня святой не звал.
Кишлаки на дороге я фотографировал на обратном пути, который проделал автостопом, сменив несколько машин на 30 километрах. И в одном месте, увидев меня с холма, за мной через пол-кишлака бежал мальчик, оставшуюся половину шёл рядом со мной и задавал всякие вопросы, порядком надоевшие мне, поэтому я шёл жестоко не сбавляя шагу. В другом месте я втиснулся на заднее сидение с ещё тремя уже сидевшими там крупными мужиками, и в конце концов мы сломали машину, за что однако мужики ещё и виноградом меня угостили.
А продравшись сквозь кишлаки, я поймал красивую и явно не подержанную иномарку с ароматным салоном, в котором ехали спортивного вида мужчина и потрясающе красивая женщина, у которой чёрные, как смоль, волосы ниспадали на обтягивающую тельняшку - таджички в "космополитичном" облике бывают удивительно красивы. Я хотел её сфотографировать, но спортивное телосложение водителя добавляло застенчивости, а украдкой это сделать не было ни малейшего шанса.
Начинался полевой сезон...
Женщина с арбузом на голове при мне ходила так минут пять, а когда увидела, что я её фотографирую - ещё и жестом показала, что не надо. Так виртуозно с грузами на голове умеют ходить только гиссарские гальча (горцы):
И в общем жизнь идёт своим чередом, пока мимо ездят машины с туристами:
Между тем, я быстро понял, почему таксисты заламывали за дорогу на Искандеркуль такие цены - дело отнюдь не в туристичности, а в том, что последний десяток километров перед озером вдруг вырастает весьма внушительный перевал:
Кишлаки с прошлых кадров в долине:
Сам же склон впечатлил меня своей морщинистой глиной, более всего похожей на чинки Устюрта. Такой вдруг кусок пустыни в горах, но эти при-Фанские горы чем-нибудь да удивляют буквально каждый десяток километров:
Выше по перевалу - натурально, отвесный склон, словно отрезанный тупым ножом в нетвёрдой руке:
И этот "нож" действительно есть - выше по течению хлещет мощный водопад, с дороги впрочем не заметный:
Дорога поднимается ещё выше, пересекает небольшой разреженный лесок, и вот уже за перевалом видна озёрная гладь у подножья горы, и чей-то трейлер, ползущий вниз по серпантину:
Спускаемся. Видно, что Искандердарья в какой-то момент словно обрывается - и это так и есть:
Машина завезла нас прямо на старую советскую турбазу у берега озёра, раскиданную в мёртвом лесу осеннего вида, так что от одних домиков к другим и не видать, где она заканчивается:
Здесь я и снял на ночь комнатку, похожую на гостиничный номер, в которой был даже горячий душ, совсем не лишний горной ночью.
В центре турбазы - стильная советская столовая с бескрайним потолком, где в наличии под вечера была только шурпа. За ужином разговорился с крепким дядькой-таджиком, безупречно говорившим по-русски - он оказался экскурсоводом из Пенджикента, и очень советовал мне туда съездить, но до Пенджикента я доехал лишь спустя полтора месяца. Поужинав, я пошёл через турбазу на озеро.