Корни, на которых выросли мы, будут расти наши дети, это каждое из наших поколений. И каждому из них мы должны быть благодарны за саму возможность - жить. Так было, есть и будет. Но на самом деле - самое простое - это дать жизнь.
Почему же так сложно удержаться и не травить по капле вылупившиеся ростки?
Не буду спорить, историй про счастливые семьи, в которых вырастают дети, не травмированные родителями, существуют.
Но практика показывает, что процент людей, которые страдают рядом с самыми близкими людьми в родной семье - катастрофически велик.
Бесчувственные родители? Неблагодарные дети? Безразличные внуки?
Не слишком ли велика цепочка, которая не может прерваться, так как одно звено цепляет и держит другое?
Одна из моих читательниц написала "Мой отец умер. Прожил жизнь жалкого, жадного и мелочного человека. И никто не жалеет, что его уже нет. И я тоже. "
Случай, который мне пришлось разбирать однажды, о том, как женщина мучилась, ухаживая за своей больной мамой. Но ее физическая нагрузка была не сопоставима с мыслями о том, что она хочет, чтобы ее мама, наконец, умерла.
Каждое утро, просыпаясь она вместо улыбки думала, обращаясь мыслями к родному человеку - Сдохни!
Ей приходилось вставать раньше всех, убирать постель за больной женщиной, поднимать, подмывать, кормить, терпеть ее бессмысленные капризы, слушать ее стоны. Все, о чем она думала в тот момент, как же ей хочется спать, и что она хочет, чтобы ее мама уже умерла. И не томила своей бессмысленной жизнью, ни ее, ни ее семью.
Однажды, ее мама в порыве откровения сказала дочери: Ждешь не дождешься, когда я умру? Подождешь. Я еще не готова. Ты мне еще не все свои долги отдала.
Раздражение, усталость, безысходность и жалость к себе. От любви к маме не осталось и следа. Она винила себя за эти мысли, довела себя до истощения и попала в больницу.
Срыв стал катастрофой для ее семьи. Более того, женщина буквально в сантиметре была от депрессии.
Разбирая ее состояние, мы проговорили не только конкретно эту историю. Она подняла из глубины детские и взрослые обиды на родителей, которые носила в себе, как чемодан без ручки.
Это и жесткий контроль за ее личной жизнью, и вмешательство в отношения, которые женщине были дороги, ковыряние в ее семейной жизни и разрушенная карьера, когда по настоянию взрослых она пошла учиться в педагогический институт, вместо технического.
За яркой лепниной благополучия и гармонии пряталась маленькая, хрупкая и беззащитная женщина, глубоко и жёстко обиженная на родных. Они никак не хотели принимать ее такой, какая она была. А той, какой она стала по их пожеланию, не принимала она.
Больная мама отрицала факт, что ее дочь имеет право на свою жизнь. Она требовала постоянного внимания, изводила женщину капризами, требованиями, жалобами и угрозами материнского проклятья. Она хотела чтобы весь мир крутился вокруг нее, внуки сидели у кровати ночи напролет, зять носил красную и черную икру банками, а дочь выполняла все ее прихоти, на лету схватывая ее мутные мысли.
Женщина вспоминала и светлые моменты, когда семья была счастливой, когда все вместе папа, мама и дочь готовились к новогодним праздникам, когда ходили за руки все вместе на демонстрации, ездили на дачу. Но всплеск этих улыбающих сюжетов немедленно замещался тяжестью обид и сожалений.
Переработать этот груз было не просто решиться. Но она пошла на этот шаг и не сорвала ни один сеанс работы с психологом.
Помощь пришла вовремя.
Женщина удержалась от падения в депрессию. Пересмотрела свои воспоминания о детстве и юности. Она стала легче относиться к капризам мамы, научилась не погружаться с головой в ее болезнь. Это дало ей возможность принимать ситуацию такой, какая она была.
Произошли изменения и у мамы. Она потихоньку начала вставать с постели в туалет, ходить по дому, перестала есть там, где спала.
Прожила она еще три года. А когда уходила, посмотрев на дочь совершенно отчетливо сказала: Иди ты...