Легче всего было учиться в девятом и десятом классе. Это может показаться странным: появилось много новых предметов, задавать стали больше, почему же возникла лёгкость существования?
Во-первых, я сменил школу. Точнее, был вынужден искать себе новое учебное заведение - нашу среднюю школу №25 закрыли, а в её трехэтажное здание вселилась школа рабочей молодёжи.
Идеальный, радужно-романтичный образ такой ШРМ, «шаромыги» запечатлён в фильме «Большая перемена».
Почти все мои одноклассники – те, что решили закончить десятилетку и потом поступать в институт – отнесли документы в 37-ю школу, которая была в Черноречье. А мне не хотелось ходить в тот район, и вместе с другом, с которым мы сидели за одной партой, я выбрал школу №34 в Берёзовой роще.
Кроме нас, туда пришло ещё много сиротинушек из двадцать пятой – пришлось создать новый класс в параллели, девятый «Г». Пока тамошние учителя разобрались, кто чего стоит, с кого надо спрашивать строже, на кого махнуть рукой, прошла первая, а потом и вторая четверть. Третью четверть педагоги занимались тем, что пытались утвердить свои требования как непреложные – при упорном сопротивлении человеческого материала. А там началась весна и естественный расслабон.
Во-вторых, в девятом классе я понял, что бессмысленно и непростительно тратить силы на уроки, которые не дают тебе нужных знаний – нужных именно тебе, а не родителям, которые хотят, чтобы сын получал как можно больше хороших оценок.
Есть науки непонятные, тёмные уму, а есть увлекательные и побуждающие к тому, чтобы вникать и просвещаться.
Поэтому я выбрал наименее затратный, двухполосный путь к аттестату: по алгебре и геометрии, по химии и физике я был твёрдым троечником, зато всегда получал «пятёрки» на уроках истории, литературы, географии, а десятом классе – на обществоведении и астрономии. Так что в свидетельстве о среднем образовании все мои «трояки» оказались закрыты отличными оценками, и получился вполне приемлемый средний балл (был такой показатель, который учитывался при поступлении в институт) – круглая «четвёрка».
Главное, чего я добился к концу девятого класса (и чем беззастенчиво пользовался в десятом) – право заниматься, чем вздумается, на уроках тех учителей, которые были уверены в прочности моих знаний.
Я приносил из дома книги и совершенно открыто читал их, пока кто-то из одноклассников отвечал у доски.
Причём сидел я не на последней парте, а на видном месте, на второй или третьей парте в ряду у окна. Правда, если приходила проверка, книгу приходилось прятать в портфель. Но уже на следующем уроке можно было забыть о конспирации.
Во время школьных занятий я прочёл «Острова в океане» и «Братьев Карамазовых», монографию Утченко о Юлии Цезаре и Бурлацкого о Мао Цзедуне, романы Шпанова и Эптона Синклера, много, много книг разной ценности и разных авторов, книг, оставшихся в памяти или быстро забытых. Без этого дополнительного, классно-внеклассного чтения я стал бы совсем другим человеком – не тем, что сейчас.