***
Грибами заполнен сосновый бор,
заполнено сердце моё тобой,
заполнен ванильной попсой эфир.
Бродяг вроде нас приютит трактир,
где в кружки хмельная течёт река,
и плавают дымные облака.
В укромном углу, где всегда темно,
сидит незадачливый первый гном:
"Бурли пузырьками, мой пряный эль,
уйдите с дороги, колдун и эльф.
Клянусь треуголкой, я очень шустр,
и клевер на шляпе своей ношу,
и если я левым веду плечом, на тулье высокой ворчит сверчок,
и если зовут меня за столы, тогда наступаю я на полы нарядного старого сюртука,
подумаешь, горе. Пустой бокал —
вот это трагедия для меня.
Но пряжка блестит, бубенцы звенят, и крутится пестрая карусель.
Так лейся и лейся, мой вкусный эль".
Трактирщик смеется:" ну-ну, герой",
презрительно щурится гном второй:
"Ох, эти противные слабаки, им лишь бы нарядные сюртуки,
всему-то мне их, дурачков, учить. Не пиво — напиток стальных мужчин.
Известно любому, давно и встарь — что может быть лучше, чем мой вискарь.
Дубовые бочки, медовый вкус развеют по ветру печаль-тоску.
И если с утра издаешь ты писк, так это, дружок, не умеешь пить.
Никто не утянет тебя ко дну,
не бойся, косицей седой клянусь".
Когда у второго иссяк запал,
встрял третий в беседу (а раньше спал):
"О чем вы вообще, не смешно самим?
Плесните-ка пойло в пустой камин.
А вот что шикарно бодрит нутро — так это душистый ямайский ром.
Он манит как дальние острова, где солнце, индейцы, девятый вал,
где ночи светлы от костров, как дни,
где тихую песню поёт тростник.
Ром ценят хранители маяков,
клянусь вам дырявым своим носком".
Порывистый бриз распахнул окно.
Взорвался четвертый:
"Позвольте, но
в свидетели мышь призываю я,
не может быть слаще вина, друзья.
Сыр твёрдый, сыр мягкий, эдам, дор-блю.
Поверьте, я только вино люблю, и пил бы во сне его, если б мог.
Бутыль зелена как ирландский мох.
Гранат, абрикосы — хорош букет,
увы, оборванцам в одном носке всего наслаждения не понять. Ликуют рецепторы у меня.
И ноги пускаются сами в пляс.
Мне посох отдал трёхсотлетний вяз.
Когда наливаю стакан вина, горят мои пуговки как луна, как звезды.
И мышь мне соврать не даст".
И пятый бросает, как дротик в дартс:
"Замечу — говаривал дон Хосе:
в приличных компаниях пьют абсент, чтоб муза накрыла как пирс волна.
А что за Хосе? Да почём мне знать.
Пророков в отечестве за глаза, и умное каждый готов сказать.
Не зря же во всяких там арт-кафе мелькали прозрачные крылья фей, и тонкие ручки касались лба.
И пили художник, поэт и бард полынный восторг, одолень-траву.
Сентябрь по скверам таскал листву, бежал за трамваем как рыжий пёс.
Да, этот напиток совсем непрост,
надолго утащит в свою страну".
Шестой недорослик зовёт жену
(ведь вы не забыли, что он женат?),
и плещется в рюмке не лимонад:
"Держи меня, братец, жена, держи.
По-моему, парни не пили джин.
Он пахнет как хвоя, как Новый год.
Я сам ставлю джин и ужасно горд.
И если хотите, потом в конце я вам по секрету скажу рецепт.
Берём можжевельник (как вариант), добавим корицу и кориандр.
Ещё нужна цедра (не кожура). Пожалуй, на скрипке могу сыграть,
и если суставы у вас болят, сыграю по нотам "Полет шмеля".
Ведь стоит мне сделать один глоток,
по нервам как будто проходит ток, а то, что я слышу здесь — ерунда.
Моя дорогая, смычок подай".
Трактирщик подсчитывает гроши,
на привязи мрачно стоят ежи,
улитка находит в кустах еду.
Молчат, терпеливо хозяев ждут.
Заполнен рутинной работой день, но сказки не дремлют, они везде.
Заполнены лесом следы зверят.
Ты не был в трактире у гномов? Зря.
Алярм: алкоголь вредит Вашему здоровью. Если Вы не гном. Хотя если Вы гном, то тоже вредит.