В городе солнце.
Солнце сидит на лавках, пачкает щеки детей в карамельной вате.
Ходит по штрассе Берлина прозрачный Кафка,
ищет на улицах девочку в сером платье.
Жарят сосиски на гриле, алеют угли.
Толпы дают обалдевшим воришкам фору.
Хочет вернуть призрак Кафки ребёнку куклу,
старую куколку с личиком из фарфора.
Кафка отлично запомнил прохладный вечер,
возле трактира взрывалась цветами ваза.
Вышел, небрежно накинув пиджак на плечи,
думал писатель:
"Бедный мой Грегор Замза.
Надо придумать историй повеселее и поэпичней, скажем, про подвиг ратный".
Прибыль считали кондитер и бакалейщик,
кредит стремился к дебету, и обратно.
Били часы на башнях,
и было лето,
так романтично, возвышенно и красиво.
Били копытами кони на постаментах, всадников-рыцарей птицы вконец бесили.
Не был писатель женат,
он вообще был бука.
Толстые бюргеры спорили о погоде.
Плакала девочка, что потерялась кукла,
девочка в сереньком платье и красной кофте.
Словно к пустыне подкрался ледовый полюс, горькие детские слезы текли фонтаном.
"Я её видел.
Кукла садилась в поезд
с кукольной шляпной коробкой и чемоданом.
Кукла велела не плакать и ждать известий: нежных бумажных посланий в больших конвертах.
Разве кому-то не хочется путешествий в разные страны и разные части света?"
Странно — враньё иногда милосердней истин.
Ветер менялся, дождь молотил по крыше.
Кафка сидел за столом, сочиняя письма,
всё-таки письма сами себя не пишут.
Кукла писала: "На море сегодня волны.
Я изучаю латынь и хожу на вёслах.
У капитана живёт трёхсотлетний ворон.
Очень скучаю.
Скоро поеду в Осло".
Кукла писала:
"Я забиралась в горы, лучше туда не соваться без подготовки.
Ела пломбир, у меня заболело горло,
даже забавно — голос смешной и тонкий".
Кукла писала:
"Звёздочки светят тускло.
Я возвращаюсь. Меня укачало в трюме".
Кафка купил напоследок девчонке куклу
(нет, та же самая), а через год он умер.
Август ночами кидает неспящим счастье,
пахнет как самая жгучая в мире пряность.
Бродит по парку Берлина печальный мастер.
Кукла нашлась.
Девочка потерялась.
Девочка стала серьёзной степенной фрау,
сетка морщин разрослась как грибной мицелий.
Если бы честные мы говорили правду,
если б упорные мы достигали цели,
стала бы жизнь бесценней, а мы прекрасней,
стал бы к нам чуточку ближе небесный купол?
Город ликует, у города скоро праздник.
Кто-то хранит послания детских кукол,
жёлтые, ломкие, хрусткие, словно чипсы.
Бисерный почерк, застывший в чернильном танце.
"Всё получилось, слышишь, всё получилось".
Хлопает призрак в ладоши и улетает.