- Батюшка, к вам пришли тут.
- Кто?
- Женщина. Про исповедь спрашивает. Я говорю – с утра у нас исповедуют. Утром, мол, приходите. Не уходит! Надо, мол, с батюшкой говорить. И всё! Священник нужен срочно.
- Да ну? Ну скажи – выйду сейчас.
Отец Василий глубоко вздохнул, подбоченился, оправил рясу. Незнакомцы к нему захаживали редко, а точнее вообще никогда. Свои прихожане и то поглядывали на отца Василия косо. Имелось у него целых два недостатка, кои паства попам обычно не прощает. Частенько попахивало от отца Василия спиртным. А второй недостаток – молчун он был от природы. Хороший поп испокон веку красноречием берёт. Знает, когда и что сказать, и как сказать знает тоже. Но не таков был отец Василий.
Бывшие однокурсники его по семинарии уже не одну машину сменили. Жгли словом с амвона, и в интернете блоги вели. Благодетели к ним шли дружно, жертвовали обильно. В епархии таких, само собой, ценили, тогда как самого отца Василия всё больше распекали, а бывало и грозили вовсе прихода лишить. Да жалели его. Жалели из-за матушки и девчонок. Было у отца Василия пятеро дочек.
Родительство его также явилось дополнительным объектом для шуток и острот среди знакомых всех рангов от дворника до епископа. Вот ведь чудак – всё то у него не как у людей! Женский батальон наплодил.
Сам же отец Василий души не чаял в своих Васильевнах. Ради них – круглолицых подрабатывал он установкой рекламных баннеров, ради них молча сносил порою обидные слова от жены. Торопился домой - к ним, чтобы услышать сладкое журчанье: «папа-папа- папа!»
Вот и сегодня мыслями он был уже на пути к родному подъезду. По дороге – в супермаркет отоварить нехитрый список продуктов, составленный рачительной рукой матушки. А тут посетительница. Может быть треба?
У окна его дожидалась хрупкая женская фигурка. Поверх джинсов накидка из тех, что всегда на вешалке в притворе храма.
«Значит в храм редко заходит, или вовсе первый раз пришла?» - подумалось почему то, и подошёл ближе.
Из-за толстых стёкол в дорогой оправе на него взглянули испуганные глаза. Отец Василий рост имел внушительный - был на целых две головы выше незнакомки и, видимо, по этой причине испуганные глаза в очках уставились на кончики туфель. Последовал глубокий вздох, свидетельствующий о невысказанном томлении и страхе в душе у посетительницы. Отец Василий понял, что начинать и поддерживать разговор придётся ему. От этой мысли сделалось тоскливо. Умение толково вести беседы так и не пришло к нему с годами практики. Однако, деваться было некуда, и он разлепил уста. Очередь обычных фраз: как зовут, что случилось, не волнуйтесь, он берётся помочь всем чем может.
Голосок у неё оказался тонкий, но приятный. Зовут Оля. Ей нужно окрестить ребёнка, но есть сложность в таком, казалось бы, обычном деле.
- Ну какая же тут может быть сложность? – удивился и расслабился отец Василий.
- Понимаете…
Последовала долгая пауза.
- Понимаете. У меня ребёнок не от Бога.
Отец Василий решил, что далее речь пойдёт о несчастной любви и внебрачном ребёнке. Несмотря на свободные нравы 21 века встречались ещё изредка «тургеневские девушки». Хотя лично ему не встречались. Но может быть, как раз сегодня перед ним стоит одна из таких? На всякий случай он решил помолчать. Не дай Господь, не то слово сорвётся с языка. Пусть лучше сама…
Оля повздыхала ещё немного и стала выплёскивать свою боль. Боль превращалась в слова. Слова в предложения. Обрывки фраз и вздохи становились историей Олиной жизни и Олиной борьбы.
Оля с детства была очень худенькой и болезненной. Из-за слабого здоровья девочку не водили в садик. Годы начальной школы пришлось провести на домашнем обучении. Зато характер у Оли получился твёрдый. Училась на отлично. И стремилась к высоким идеалам.
Вступление во взрослую жизнь показало Оле, что не идеальна она сама. Гадкий утёнок так и не превратился в прекрасного лебедя. Её фигурка не приобрела типичные женские округлости. А вскоре врачи поставили ей диагноз – врождённая аменорея. Оставаться ей вечной девочкой, тоненькой, как подросток и не изведать счастье материнства. Оля решила, что справиться с этим, и найдёт выход. Обязательно найдёт!
Она поступила в престижный ВУЗ. Потом интересная работа в преуспевающей фирме. Вскоре Оля купила квартиру и машину. Успешная и одинокая, но теперь она могла себе позволить усовершенствовать своё неидеальное тело. Тело, которое не позволяло ей стать матерью. Оля стала готовиться к процедуре ЭКО в самом лучшем Центре репродуктивного здоровья.
Но, несмотря на Олины деньги и старания врачей все попытки оказывались неудачными. Три раза подсаженный эмбриончик приживался и три раза замирал в развитии на 8 и 9 неделях. Оля уже знала пол своих нарождённых деток. Это были мальчики. Три врача, которые занимались Олей ушли за это время в декрет, а Оля продолжала бороться. Она не ездила отдыхать. Все заработанные деньги пускала на лечение. 5 миллионов отечественных дензнаков ушло на уколы, анализы, операции. И 5 лет отрицательных результатов. Ей предлагали взять ребёнка из дет дома. Но она хотела своего. Нет, даже, не так. Она хотела стать женщиной. Её тело должно было сделать то, что положено для женщин природой. Про Бога Оля тоже вспоминала. Периодически ездила по монастырям, прикладывалась к мощам, молилась у икон. Но однажды старая монашка, узнав о чём просит Оля у Святых и Богородицы, строго покачала головой и сказала:
- Грех это, девонька. На Бога ропщешь. Божью волю не приемлешь. Не дано тебе, так и смирись.
Тогда Оля прекратила паломничества по святым местам. А бороться не прекратила. И тогда это случилось! Подсаженный эмбрион женского пола зацепился за жизнь в её теле. И Оля погрузилась в мир беременности. В положенный срок кесарево - и Оля стала мамой хорошенькой девочки. Мечта сбылась!
И, казалось бы, живи, да радуйся. Но слова той монашки не шли у Оли из головы. Да ещё в криопробирке оставалось 5 живых Олиных эмбрионов. За их содержание нужно вносить ежемесячную плату, иначе клиника имеет право вынуть их из хранилища. А Оля одна растит дочку. За годы лечения Олины сбережения изрядно потаяли.
- Где они сейчас, мои дети? – спросила Оля полушёпотом у отца Василия, - Они кто? Как вы думаете? Они ведь не родились и не умерли. Их заморозили. Это грех? А моя дочка? Её можно крестить? Она ведь ни в чём не виновата? Что мне теперь делать?
Отец Василий такой истории никак не ожидал. Его прихожанки обычно в качестве грехов описывали ситуации простые житейские. От него же требовалось лишь выслушать и прочесть разрешительную молитву. Он не знал, что ответить этой хрупкой исстрадавшейся женщине. Как утешить её и что посоветовать. Не знал он и того, где обретаются души её нерождённых детей. И он честно признался в этом.
- Оля, - тихо сказал отец Василий, - вы просто постарайтесь дать им шанс. Я так думаю. Сделайте всё от Вас зависящее. И положитесь на Божью волю в этом вопросе. Может быть у Вашей дочки появятся братики или сестрички. Ну а если нет… Примите это. Учитесь принимать. А дочку мы окрестим в ближайшее воскресенье.
На том они и расстались. Ночью отцу Василию снился длинный и тяжёлый сон. Ящики, утыканные проводами, светящиеся табло, запах хлорки и лица в белых масках с белыми очками вместо глаз. А в ящиках тех розовые младенцы с серьёзными глазами стариков. Бр-рр. Он проснулся и посмотрел на часы – половина пятого.
Встал и пошёл зачем-то в детскую. Васильевны спали в своих кроватках. Кроватки были двухэтажные. Маша и Клаша – внизу. А старшие двойняшки – наверху. Старшая дочь Софья имела отдельную комнату, чем весьма гордилась перед сёстрами. Отец Василий любил смотреть на спящих дочек. Здесь в детской царили покой и безмятежность, а за окнами уже просыпался мир полный противоречий и странностей.
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!