Стамбул не переставал манить меня. Я всегда самостоятельно путешествовала, мне никогда не было скучно в одиночных путешествиях. Поэтому ссора с Акыном не была препятствием для очередного вояжа. Моя подруга Эльвира давно просилась поехать со мной в Стамбул. Этот момент настал. Тем более что я уже не была связана никакими обязательствами. С Акыном все завершилось.
Сентябрь 2018 года. Бархатный сезон. Билеты были куплены, отель забронирован. Я завершала свои дела, чтобы спокойно отдохнуть.
С Акыном мы не общались. После ссоры я заблокировала его, ибо очень злилась на него. Однако через некоторое время все же сняла блокировку - не умею долго злиться. Но с его стороны обида, вероятно, была все еще сильна, так как сообщений вообще не было. Это было удивительно после того, что раньше дни были заполнены его сообщениями, часто ни о чем, просто, чтобы напомнить о себе. Впрочем, я тоже не писала, будучи уверенной в том, что эти отношения исчерпали себя и закончились, так по-настоящему и не начавшись.
Тем более ошеломляющим было получить его сообщение с претензией: «Ты даже не напишешь узнать, как у меня дела». Что я могла ответить? Только спросить: «Как твои дела?» И в ответ получить: «У меня сильно болеет мама». Сообщения Акына были на турецком, в котором я все еще была не очень сильна. Именно поэтому подробности болезни моей будущей свекрови для меня были непонятны. Но одно я для себя уяснила: мама Акына очень сильно болеет, у ней серьезные проблемы с сердцем.
Каждый турецкий мужчина, будь он мальчик или уже глава внушительного семейства, боготворит свою мать. Акын не был исключением. Мама для него была центром его Вселенной. И ее болезнь для него была очень серьезным переживанием. Если бы он мог отдать свою жизнь, чтобы мама жила, он бы, не задумываясь, сделал это.
Теперь мое утро начиналось с сообщения Акыну: «Доброе утро, Акын-бей. Как дела у Вашей мамы?» Однако добрых вестей было немного. Предстояла серьезная операция. Она лежала в реанимации, состояние ее было тяжелым. Фактически мама была на грани жизни и смерти. И только чудо могло спасти ее. И это чудо случилось. Жажда жизни в этой женщине была столь велика, что она смогла перебороть смерть.
Я бесконечно уважаю свою свекровь. Маму, которую я обрела, уже сама будучи дважды мамой. Женщину, которая переживает за меня так, как никто и никогда не переживал, даже когда была жива моя собственная мама. Эта удивительная женщина столь сильна духом, что смогла принять и полюбить невестку-иностранку, понимая, какие серьезные испытания готовит это обстоятельство ее сыну и их семье.
Операция прошла удачно. Инфаркт был купирован, дело медленно, но верно шло на поправку. Маму уже перевели в палату, где за ней попеременно ухаживали две дочери и сын.
Именно в этот момент мы с Эльвирой собрались ехать в Стамбул. Причем, о поездке я сообщила Акыну практически в ночь перед вылетом. Мало-помалу обида стала забываться, мы снова начали общаться. Может быть, не столь искренне и откровенно, как раньше, но дело все же сдвинулось с мертвой точки.
Акын нас встретил в аэропорту и довез до отеля. Он предлагал мне пожить у них в квартире, но для меня это было неудобно, так как в этот раз я приехала с подругой и не могла бросить ее одну. Для нее это был первый визит в Стамбул. Город поразил ее в самое сердце, впрочем, как и меня в свое время. Еще одним влюбленным в Стамбул стало больше.
Целыми днями мы с Эльвирой бродили по городу, а по вечерам я встречалась с Акыном, чтобы попить вместе чай и поговорить о том, как прошел день. Да и состояние свекрови заставляло меня переживать.
В один из дней Акын пригласил нас к себе домой на ужин. Средняя его сестра, Нурджан, приготовила для нас йогуртовый суп и ароматный пилав с кёфте. Оставалось только все это разогреть и заварить чай.
Маму к этому времени уже выписали, она долечивалась дома, под строгим контролем докторов. Сначала мы не хотели приходить в гости по причине нежелания доставлять неудобства больному человеку, но Акын убедил нас, что это не доставит никому никаких хлопот. Честно говоря, чувствовала я себя все равно достаточно скованно. Очень хотелось помочь этой женщине, однако это было не в моих силах.
Мы поужинали, немного пообщались. В воздухе витала какая-то напряженность. Мне казалось, что человек, который болеет, нуждается в покое. Однако, как выяснилось позже, мама была очень рада нам, хотя и не могла полноценно присоединиться к нашей трапезе. Но мы разговаривали, насколько нам позволял наш турецкий язык, который все еще не был совершенен.
Потом Акын пошел нас провожать. Но по факту мы проводили Эльвиру до отеля, а сами пошли гулять дальше. Благо в Стамбуле для этого есть масса возможностей. Мы словно не могли надышаться друг другом. Однако, памятуя неожиданную ссору с Акыном, я все же была немного настороже, словно каждый раз ожидала какой-нибудь подвох с его стороны. Но он был вежлив и предупредителен.
Как-то раз мы возвращались с Эльвирой в отель и решили попить турецкий кофе в кафе недалеко от отеля. В этом кафе была длинная витрина с целым рядом лотков разноцветного мороженого. Для меня с раннего детства мороженое - самое любимое лакомство, от которого я никогда не могу отказаться.
Эльвира предложила погадать на кофейной гуще. Мы выпили кофе, перевернули чашки, кофейная гуща расползлась по стенкам удивительными узорами. Я не знаю, как Эльвира там смогла что-то разглядеть, но она предсказала мне дальнюю дорогу, карьерный рост и любовь. Последнее предсказание мне очень понравилось. Посмотрим. Жизнь покажет, что сбудется, а что так и останется наростом кофейной гущи на стенке чашки.
*******