Ночью небо окрасилось в нежно-розовый цвет, но к утру стало ярко-синим, каким оно бывает в Москве под конец бабьего лета; ветер резал прозрачную гладь Амгуэмы, делая реку ребристой. Мы сели в лодки, и они податливо закачались под нашей тяжестью, вёсла с приятным плеском окунулись в воду – путешествие в Иультин, самый большой заброшенный посёлок Чукотки, началось! В ту же самую минуту ветер задул чуть сильнее, чем на берегу, и лодку тут же развернуло вправо. Затем влево. Потом опять вправо. Впрочем, скоро ветер решил изменить направление и задул с удвоенной силой к берегу, увлекая наше судно за собой. Промучившись так с час, решено было пристать к берегу.
По реке шла сильная рябь, но на берегу ветер не чувствовался так, как на воде. Погода не изменилась ни через час, ни через два. Обидно было бы ночевать всего в нескольких километрах от предыдущего лагеря, поэтому мы сидели на берегу и терпеливо выжидали погоду под равнодушным чукотским небом. Наконец, через несколько часов, уже под вечер, ветер стих, и мы вновь сели в лодки и погребли вперёд. Теперь нас не сносило уже так сильно к берегу, однако, двигались мы по-прежнему не очень-то быстро. При каждом взмахе весла вода стекала прямо на колени и в резиновые сапоги, изначальная функция которых - сохранять ноги сухими - теперь уже абсолютно утратила всякий смысл. Наконец, ведущая лодка пристала к какому-то пустынному берегу, остальные две последовали ее примеру. Как только я встала с насиженного места в лодке, тут же горько пожалела об этом. Оказывается, на моей одежде скопилось немало воды, которая, повинуясь земному притяжению, тут же литрами хлынула в и без того уже не сухие сапоги. Мои мокрые штаны и куртка теперь облепляли меня хомутом, а перчатки я могла отжимать, просто сжимая руки в кулак. Тело немедленно покрылось противной гусиной кожей, а зубы застучали, издавая неприлично громкий стук. Но полную горечь можно испытать, только испив чашу до самого дна. А испили мы её тогда, когда наш руководитель почему-то направился обратно к лодке и сел в неё: был уже вечер, было холодно… Но дорога, а точнее река, звала вперёд, и нам пришлось повиноваться этому зову (а также зову нашего руководителя), о чём я ничуть не пожалела, ведь в скором времени начался закат. Я думаю, что закаты лучше всего смотреть с середины реки, ведь оттуда открывается прекрасный вид на оранжевое небо, в которое врезаются синие верхушки сопок; вода умиротворённо плещет за бортом, а ты равномерно взмахиваешь веслом под этим оранжевым небом и движешься к этим синим сопкам, которые выросли некогда из земли, как из волшебного ларца. Ночь – удивительное время для наблюдений за полярной природой. На рассвете же она вновь меняет облик и предстаёт в своём другом обличии. По небу растекаются нежные розовые акварельные краски, а сопки уже не такие резкие, они неяркого голубого цвета с мягко размытым контуром вершин.
Когда мы причалили, наконец, к берегу для ночёвки, было уже пять утра и нас ожидал неприятный сюрприз: один из гермомешков открылся, и все вещи, лежащие там, промокли насквозь.