В последнее время он стал приходить чаще, рассказывать о мечте, о любви и о нас. Пьет много стремного виски и смотрит в упор. Я стряхиваю пепел на загаженный деревянный столик, а на фоне Lera Lynn и всё кажется более трагичным, чем есть на самом деле. Мне бы хотелось, чтоб он наконец оставил меня, гул пьяниц поутих, а её музыка бы всё лилась и лилась.. Но он здесь, принес с собой сплошное разочарование и желание блевать на его дорогие ботинки. Смотрит и выжидает, когда я поведаю о том, что так наболело и как он мне чертовски помогает одним своим видом. Только я, как и он, пью много стремного виски и слишком часто курю, ловлю плохих парней и — вот ирония — сижу с очень плохим парнем, которому так не терпится искупаться в куче дерьма.
Еще час и мы в не менее стремном отеле. Пахнет разложившимися трупами, мочей и разовым перепихоном со старой доброй шлюхой. Прижимает меня к стене и я чувствую его огромный ствол, одно неосторожное движение и будет лужа крови. Хотя вряд ли кто-то здесь этому удивится. Он целует меня и целует, не оставляя возможности затянуться. Я прожигаю ему пиджак дорогущего костюма, но ему всё равно, пока есть возможность держать меня на руках и выбивать из меня что-то оставшееся живое. Ну, он считает, что это проявление нашей сильной любви. Сегодня он кончает быстрее и спускает всё на пол. Его руки дрожат. Моё сердце почти не стучит. Не хватает только музыки и пары рюмок. Хотя нет, точно больше, чем пары.
Я сижу у окна и кручу в руках стакан. Он второпях собирается и снова заливает про неудавшийся брак, про выевших душу детей и про нашу любовь. Самую настоящую и искреннюю. Мол, ему бы возможность вернуться назад и он бы не уезжал, не был бы козлом, да и вообще обращался бы со мной лучше. Я улыбаюсь и снова киваю. Виски всё еще так себе. И, черт, скорее бы он уже ушёл.
