Хочу рассказать про две книги, в которых под воздействием фотографий героини решились на судьбоносный шаг. Выбрала, нет — придумала, эту тему потому, что сама с детства очень люблю старые фотографии — смотреть на торжественные лица, подправленные/приукрашенные заботливой рукой ретушера. А какие волнительные сборы предшествовали этому таинству!
Сама через такое проходила: когда моя родня из разных городов собиралась вместе, нас, детей, обязательно вели в фотосалон. Не скажу, что для меня это было радостным событием, но торжественным — определенно. Мне даже волосы завивали🙃
С первым общим с двоюродными фото связано мое самое раннее воспоминание. Я должна была стоять с краю. В центр, на стул с железными подлокотниками, собирались усадить моего двоюродного брата, самого младшего из нас. Но на стул уселась я — из-за круглых набалдашников на подлокотниках. Никакие увещевания, что я старше, не помогли — я упрямо держалась за эти ручки с потертыми кругляшами. До сих пор помню, как сжимала их.
Разве могла я с такими воспоминаниями и особым отношением к старым фотографиям не обратить внимание на книги, в которых им отводится судьбоносная роль? Не могла. К тому же это очень хорошие книги, смело могу посоветовать прочитать их. Про одну я уже писала, но в другом ключе. О ней первой и расскажу.
«Музей моих тайн» Кейт Аткинсон
Даже не помню, сколько раз перечитывала эту книгу. Но уверена — еще не раз ее перечитаю. «Музей моих тайн» — история одного семейства, запутанная, извилистая, в тупиках и лабиринтах, полная страстей и тайн, как и тесные улочки древнего Йорка, в котором обоснуется часть потомства мечтательницы Алисы.
Для нее, не знающей нужды в детстве, жизнь в захолустной деревеньке с жестоким мужем была сущим наказанием. Тяжелый крестьянский быт, изнурительный труд, не оставляющий сил даже на то, чтобы приласкать своих детей.
Испытывая бессилие при виде собственных детей, говорящих на ужасном местном диалекте, Алиса при этом была способна витать в облаках. Даже за, казалось бы, абсолютно не подходящими для этого занятиями. Для такой мечтательной натуры встреча с бродячим фотографом не могла не стать поворотным моментом. И Алиса сбежала.
Ее дети остались с кучей фотографий, привезенных разлучником накануне побега матери. В них с волнением будут вглядываться сначала дети, а потом внуки и правнуки Алисы. В романе много персонажей. Они то появляются из ниоткуда, то будто растворяются друг в друге. Как и время — прошлое переходит в будущее, будущее сменяет настоящее.
Вот Алиса натруженными руками месит тесто. Вот ее младшая дочь Нелл, задумавшись, льет молоко мимо миски с мукой. Вот внучка Алисы Банти, дочь Нелл, с видом мученицы раскатывает тесто в день коронации новой королевы. А вот уже правнучка Алисы Патриция запускает в мусорное ведро подгоревший тост, когда Банти — истинная внучка своей бабки — на время бросает семью. Но круговорот и наслоение времен нисколько не утомляют. Да и как может утомить хорошая книга.
«Бронька» Людмилы Улицкой
Это небольшое произведение — из сборника рассказов Улицкой, который я как-то купила по наитию. Называется сборник «Бедные родственники», а представляет собой серию «еврейских» рассказов. К слову, все они хороши. А расскажу о «Броньке».
На протяжении всего повествования на переднем плане не Бронька, а ее неуемная мать — энергичная, хваткая, невероятная Симка. Бронька же только присутствует рядом. Вялая, сонная. Даже когда в школьном возрасте рожает одного сына, потом другого, безмятежно возится со своим выводком (остановится только на четвертом сыне), приводя в недоумение соседей и в отчаяние — свою колоритную родительницу.
О том, насколько сложно уже в юные годы чувствовала эта замухрышка из неполной, даже неблагополучной по единодушному, хотя и молчаливому (скажи такое вслух, да еще при Симке — не поздоровится: в рассказе до мелочей, до синих чашечек с золотым ободком, описана жизнь в советской коммуналке) мнению окружающих семьи, становится понятным только в конце рассказа.
А эта недалекая на первый (и второй, и очередной) взгляд девочка, разглядывая старые фотокарточки, поняла, что жизнь, о которой она мечтала, в этих карточках и осталась. И тихая Бронька соблазнила старого фотографа — темноволосого студента с фотографий. Для нее это была единственная возможность коснуться той, заветной, жизни. Дуреха?
Сама Бронька через много лет скажет: «Молодые люди так не умеют любить».