Отца своего Лешка совсем не помнил: когда он ушел на фронт, Лешке едва исполнилось два года, а когда погиб - четыре. В 43 сбили отца. Даже фотографии ни одной не осталось - потерялись в постоянных скитаниях и эвакуациях.
Остался Лешка с матерью и бабусей и, когда закончилась война, они вернулись обратно в Новгород. Уговаривали их остаться в маленьком уральском городке, дом обещали, мамке его повышение обещали - заведующей детским домом поставить хотели, но они решили: домой!
В Новгороде поначалу им пришлось тяжело: многие дома были разрушены и сначала они ютились чуть ли не в каком-то подвале. Правда, мама быстро нашла работу по своей специальности - фельдшером, бабуся присматривала за Лешкой, в общем, справились.
Потихоньку жизнь начала налаживаться, и уже через несколько лет они переехали в новую квартиру - не отдельную, конечно, коммунальную, с соседями, но зато большую и светлую.
Лешка уже учился в школе, и учился хорошо. Правда, сидеть с учебниками ему не очень нравилось. С гораздо большим удовольствием он купался в Волхове, гонял с мальчишками футбол, а зимой устраивал забеги то на лыжах, то на коньках. Коньки, вообще-то, были у Лешки не очень - купленные по случаю у какой-то бабули с рук, поэтому особенных рекордов поставить не удавалось. Лешка, конечно, переживал, но просить новые коньки у матери не решался: стоили они почти полную ее зарплату за месяц.
А еще у Лешки была мечта. Он мечтал о море. Нет, не в том смысле, чтобы полежать на пляже и искупаться - тогда об этом как-то не мечтали. Нет. Он хотел это море покорить. А еще лучше - покорить все моря и океаны. Иначе говоря, Лешка мечтал стать капитаном дальнего плавания.
Он прочитал все книжки, которые смог достать в библиотеке: о странствиях, приключениях, пиратах и путешественниках. Потом принялся за мемуары и документальную литературу. Море и красавцы-корабли снились ему чуть ли не каждую ночь.
В 12 лет Лешка подал документы в Нахимоское училище, в Ленинград. Мать плакала, ругалась и снова плакала. Потом уговаривала и убеждала. Но Лешка решил идти к своей мечте, не смотря ни на что. И, когда пришло подтверждение о его зачислении, сам собрал чемоданчик и попросил мать проводить его на вокзал.
"Лешик, ну как же так-то? Не передумаешь? Может, хоть через годик, а? Ты же ребенок еще совсем..." - даже по дороге на вокзал мать не оставляла надежды переубедить сына. "Нет, мама. Решено" - Лешка хмурился, чтобы не разреветься, ему тоже было нелегко.
До вокзала оставался один поворот, когда мать резко остановилась перед каким-то магазином. Лешка не видел, перед каким, потому что смотрел вниз. "Леш, а хочешь..." - голос матери дрогнул, и он с удивлением поднял на нее глаза. А потом перевел взгляд на витрину.
На красивой подставке лежали они. Те самые беговые коньки, на которые он заглядывался всю зиму и не решался даже сказать об этом. Их так никто и не купил, судя по всему - слишком дорогим было это удовольствие.
"Ты... купишь?" - не веря себе, спросил Лешка. - "Если ты останешься дома" - мать крепко сжала его руку. Он посмотрел на коньки. Потом на мать. Потом на свой чемоданчик. Помолчал. Кивнул. И разревелся, как маленький...
..."Папа, спросила я, - откуда у тебя эта татуировка на руке - якорь? Ты же не моряк, даже в армии не во флоте служил... Зачем тебе это?" - "Знаешь, - он надолго задумался, но я его не торопила. - у меня в детстве была мечта... Я не знаю, как бы сложилась моя жизнь - может, лучше, может, хуже, - если бы эта мечта сбылась... но я ее... продал. Да, просто продал. За отличные беговые коньки. И за это мне стыдно до сих пор. Не повторяй моих ошибок. Мечту продавать нельзя."
Приглашаю на наш тематический канал о фото, где опубликована статья о тематической фотосессии "Принцип педагогики". Добро пожаловать!