«Нет того урода, который не нашел бы себе пары, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя». – Писал некогда Чехов.
Современный премиальный литпроцесс в поисках своего читателя, зашедший в тупик, ни столько идейный, сколько творческий, словно иллюстрация для чеховского афоризма. Может быть, потому что он в центре внимания?
Попробуем разобраться, если, конечно, больной скорее жив, чем мертв.
Соображение первое.
Еще только вчера учредитель или организатор премиальных забегов в ширину слез с дерева или «грабил лесом». Так чего же мы хотим?
Должно пройти, как минимум лет сто, прежде чем из него вылупится Савва Мамонтов или Морозов.
Каков поп, таков и приход!
Соображение второе. «Короткий список» формирует образ читателя, смотрящего на окружающую действительность с широко закрытыми глазами. Не надо будить ни Герцена, ни декабристов. Пусть все идет своим путем, криво и кособоко, припадая на все три задних лапы. Получается, как всегда, хотя вроде бы все поначалу хотели, как лучше!
Лучше не бывает!
Когда в 1991 году была учреждена премия «Русский Буккер» (этакий лексический оксюморон), выяснилось, что для нашей густо населенной литературной общественности, одной на всех премии маловато. И не только потому, что получают ее в основном люди одного круга. Вспомним незабвенного «Крестного отца» Марио Пьюзо:
Вито Корлеоне… «отказывается жить по правилам, установленным другими, — правилам, навязывающим ему на каждом шагу поражение. Конечная цель у него — все-таки войти в это общество, но сохраняя за собой известное могущество, ибо того, кто беззащитен, общество не защищает. А пока что он руководствуется своими собственными понятиями о нравственности, которые ставит гораздо выше узаконенных».
А просто - литераторов у нас с тех благословенных времен, когда Горький на первом съезде писателей бросил клич об увеличении поголовья литераторов, уж очень много.
Соображение третье. «Короткий список» формируется весьма влиятельным и всегда небеспристрастным издательским лобби. Литература тут не совсем причем. Издателям всегда виднее, им ведь, в конце-то концов, «надо найти подходящего читателя».
Осенью 2013 года на Франкфуртской книжной ярмарке мне посчастливилось столкнуться лицом к лицу с отечественным издателем. Да и где, как не за рубежами, с ним еще и увидеться? В России, тем более в Москве это сделать почти не возможно.
Итак, один из владельцев известного российского издательского бизнеса. Молодой человек, около 35 лет, глядящий на этот бренный мир не сквозь розовые очки безоглядного романтика, а сквозь стильные очки офисного менеджера.
На ярмарке он конвертирует рубли в евро, туда и обратно. Очень хорошо разбирается в ассортименте, в литературе чуть хуже, но это и не важно.
Что же за ассортимент выдает на гора офисный менеджер?
Офисный менеджер стимулирует французскую литературу, подняв совокупный тираж соотечественника Жана Жане на недосягаемую высоту:
«Суммарный мировой тираж моих книг превышает 10 миллионов. Примерно треть от этого числа приходится на Россию…Мои зарубежные тиражи выше, чем во Франции, - и меня самого это порядком изумляет и восхищает».
(Литературная газета, №45 13-19 ноября 2013 г.)
Имя писателя – Бернар Вербер!
Мы как-то привыкли, что отечественный бизнес стимулирует оффшоры и экономику тех стран, где у него недвижимость. А крупный издательский бизнес, чем хуже?
Итак, с попечителями, у которых может быть, с издательствами свой профит, все более менее понятно. Но ведь и жюри, где - ум, честь, совесть отечественной литературы, книг почему-то тоже не читает.
Почему?
Скажем, в минувшем году без преувеличения сказать замечательная книга Юрия Поклада «Осколки северного братства» осталась незамеченной жюри «Ясной поляны».
Эта книга о маленьких сибирских городках, полустанках, времянках, которые создавались тогда, когда страна активно осваивала север, недра, но потом вдруг забыла своих детей, которые, пропадая, спиваясь, сходя с ума, остались верны своей матери. Они так и остались в тех местах, покинутых Богом и людьми. Поклад тоже остался без внимания жюри. Его книга даже не вошла в короткий список.
Не хочется думать, что авторы, чьи книги выходят в небольших издательствах, тиражом не больше 500 экземпляров, заслуживает внимания меньше, чем лауреат премии «Ясная поляна» и вот теперь «Большая книга» Евгений Водолазкин» с романом «Лавр».
Лаврушка
«Лавр вышел в одном из крупнейших отечественных издательств – «Аст»!
Не очень перспективная закономерность, особенно для провинциальных авторов, с кем отечественный издатель не спешит столкнуться лицом к лицу во Франкфурте, чтобы не увидать этого самого лица.
Впрочем, весьма возможно, что Евгений Водолазкин - филолог, специалист по древнерусской литературе, автор романа «Соловьев и Ларионов», сборника эссе «Инструмент языка» и других книг – вполне достоин премиальных лавров?
Герой нового романа «Лавр» - средневековый врач. Обладая даром исцеления, он тем не менее не может спасти свою возлюбленную и принимает решение пройти земной путь вместо нее. Так жизнь превращается в житие. Он выхаживает чумных и раненых, убогих и немощных, и чем больше жертвует собой, тем очевиднее крепнет его дар. Проза филологов давно и прочно доказала свое право на существование: Толкиен, Умберто Эко…Кстати, Вололазкина почему-то сразу приписали по ведомству четвертого романа Умберто Эко «Баудолино».
Время действия – средневековье. Герой романа, инок Арсений, обладает сверхъестественным даром. Так что на ум приходит не только Баудолино, но заодно и «Парфюмер» Патрика Зюскинда, который отечественным графоманам давно и надолго вынес мозг.
Кстати, об Эко. Не кажется ли Вам, что профессор Болонского университета применил такой же хитрый кунштюк, что и Толкиен, студентам которого были скучны его лекции?
Эко – блестящий эссеист, филолог, но, однако, пишущий для популярного итальянского еженедельника, предназначенного в основном для офисных менеджеров и домохозяек L`Espresso. И только. Его «роза» уже слегка подзабылась и слегка завяла в банке из-под импортного пива. И только стараниями наших издателей неутомимый, но на удивление предсказуемый, Умберто на плаву.
Один из крупнейших литературных критиков, кстати, специалист по Толстому, Пьетро Читати, убежден, что в современной итальянской литературе на сегодняшний день нет достойных имен.
Но кто слышал хоть что-то о Пьетро Читати?
Евгений Водолзкин старательно прививает к дичку древнерусской литературы ширпотреб. Помесь жития и фэнтези!
Он был убежден, что правил личной гигиены следует придерживаться и в Средневековье.
Откуда литературному герою, который внутри текста, знать, что он в Средневековье? Но недаром на обложке книги значится: «Неисторический роман».
Отсюда и вот такие казусы:
Из-под снега полезла вся лесная неопрятность: прошлогодние листья, потерявшие цвет обрывки тряпок и потускневшие пластиковые бутылки.
Сказано ведь: Баудолино, Умберто Эко.
Вкупе с пластиковыми бутылками иной раз, словно раздвигая завесу жанра, появляется и современный жаргон:
Ах ты ё-моё... Да теперь Жила зарежет меня при первой встрече. Я ж, бля, не только тебя — я общие деньги с собой увез... Теперь он сидит и думает, что я его кинул, вот что херово. Вот что херово, я говорю!
Весьма возможно, что автору херово в рамках жанра о русском средневековье.
Вспомним, однако, блестящую книгу Хейзинги «Осень Средневековья», которая читается, как подлинный приключенческий роман. Весьма возможно, что Водолазкин еще напишет свою «Осень Средневековья». А покуда это – довольно унылая помесь травника, Жана-Батиста Гринуя и прозы.ру:
Последние листья с берега сдувало в черную воду озера. Листья в замешательстве катились по бурой траве, а затем дрожали на озерной ряби. Отплывали всё дальше. У самой воды виднелись глубокие следы сапог рыбаков. Следы были полны воды и казались извечными. Раз и навсегда оставленными. В них тоже плавали листья…
Оставим в покое сапоги, равно как и бутылки появляющиеся не кстати. Правда, это должно быть сапоги слона, чтобы в них могли уместиться листья. Но взгляд Водолазкина начисто выхолощен кабинетной работой:
Лодка рыбаков покачивалась недалеко от берега. Покрасневшими от холода руками рыбаки тянули сеть. Их лбы и бороды были мокры от пота. Рукава их одежд отяжелели от воды. В сети билась среднего размера рыба. Блестя на тусклом осеннем солнце, она взбивала вокруг лодки брызги. Рыбаки были довольны уловом и чтото громко кричали друг другу
Рыбаки тянут холодными руками рыбу, обливаясь потом!!! К тому же столько хлопот вспотевшим от усердия рыбакам доставила всего лишь среднего размера рыба.
Весьма возможно, что это – Моби Дик, но Водолзкин забыл нас предупредить?
Таких «тараканов», которые всегда можно списать и на Баудолино, в тексте не мало:
Изпод задних лап торчал конец его хвоста.
Чей же, спрашивается, еще конец?
Арсений и Христофор – вроде как без хвоста, хотя я, быть может, и ошибаюсь!
Сим-сим, откройся!
Андрей Волос - непременный участник всевозможных премий, он в начале нулевых приехал из Душанбе и загадочным образом получил все мыслимые и немыслимые награды: Государственную премию, Антибукер и Москва – Пене и т.д.
Видимо, Волос знает волшебное слово Али-бабы: «Сим-сим»!
Но все же из всей премиальной колоды Андрей Волос – один из самых талантливых. Хотя его «Возвращение в Панджруд» - это, видимо, приквел «Хуррамада».
Волос пишет о Востоке, словно Федор Сухов в фильме «Белое солнце пустыни» бесконечно затянувшееся письмо своей жене.
Время действия романа, где главный герой — великий таджикско-персидский поэт Абу Абдаллах Джа-фар ибн Мухаммад Рудаки, вроде бы не совпадает с «Хуррамабадом». Но язык его не сильно отличается от добротной биографической беллетристики из серии «ЖЗЛ».
Роман «Возвращение в Панджрут» выпустило известное издательство: «ОГИ». Поэтому лауреатство Волоса – явление отнюдь не случайное.
Длинна и утомительна дорога к финалу романа, несмотря на бодрую аннотация:
Длинна дорога от Бухары до Панджруда, особенно если идти по ней предстоит слепому старику. Счастье, что его ведет мальчик-поводырь — где найти лучшего провожатого? Шаг за шагом преодолевают они назначенный им путь, и шаг за шагом становится ясно, что не мальчик зряч, а старик; и не поводырь ведет слепого, предостерегая от неожиданностей и опасностей пути, а слепой — поводыря, мало-помалу раскрывая перед ним тайны жизни.
Если следовать извилистой тропой Волоса и Шеравкана, можно обнаружить довольно мало, словно в пустыне, вкусных и сочных строк:
Нарвав охапку луковых стрелок, фиолетовых листьев базилика, курчавых перьев кинзы и петрушки, Сабзина, оглянувшись, подбегала и протягивала руку сквозь прутья. Шеравкан брал ее в свою, и несколько мгновений они стояли и молча смотрели друг на друга. Сабзина пахла пряными ароматами трав, глаза смеялись и сияли, а тонкая ладонь дрожала: ведь она боялась, что отец ненароком выйдет на крыльцо, приметит ее рядом с Шеравканом — и в наказание отдаст замуж за другого.
Вспоминаются некстати «Сорок первый» Лавренева и рассказы Николая Тихонова, объединенные им в тематический цикл «Пути Востока».
Вот Лавренев:
Сверкающее кольцо казачьих сабель под утро распалось на мгновение на
севере, подрезанное горячими струйками пулемета, и в щель прорвался
лихорадочным последним упором малиновый комиссар Евсюков.
А вот небольшой отрывочек из рассказа «Верблюжий бой»:
Два верблюда – два борца становятся друг против друга. Поодаль помещается самка. Она смотрит совсем не вызывающе. Но поднимает голову с таким презрительным видом, что оба верблюда сразу раздувают языки, выкатывая их, как красные шары. Потом они приходят в ярость. Потом они начинают подходить друг к другу боками, осматривая противника и непрерывно бурча…
Ничего равного по силе, красочности и бьющей через край энергии вы не найдете в романе Волоса.
А что вместо?
Да вот:
Время текло медленно…вязкое время. Прожил день – думал, второго не переживет…
Как мне кажется, в скором времени литературные премии будет выдавать за то, что автор пишет на русском, без грамматических и орфографических ошибок. Как, скажем, Максим Кантор в своем романе «Красный свет» (Издательство «Аст»).
Казус Кантора
Максим Кантор наравне с Водолазкиным и Волосом вошли в короткий список «Большой книги». Но если присутствие последних еще можно как-то оправдать, то вот каким образом сюда угодил Кантор, является загадкой ничуть не меньшей, а может быть и большей, чем размер премиальных.
Из аннотации:
Автор «Учебника рисования» пишет о великой войне прошлого века - и говорит о нашем времени, ведь история - едина. Гитлер, Сталин, заговор генералов Вермахта, борьба сегодняшней оппозиции с властью, интриги политиков, любовные авантюры, коллективизация и приватизация, болота Ржева 1942-го и Болотная площадь 2012-го - эти нити составляют живое полотно, в которое вплетены и наши судьбы.
В литературе прямая – не самый близкий путь к цели. Кантор думает наоборот и обрушивает на читателя водопад залежалых острот и газетной публицистики, которая протухает быстрее, чем журнала или газета вышла в печать.
Теоретик дизайна обладает несомненным талантом актуализировать проблемы столичной тусовки, олигархов и той среды, из которой он выпорхнул на свет со своими заезженными остротами житейской мудрости.
Вот два отрывка из его книги «Красный свет»:
Эдуард Викторович Кессонов был мужчиной еще молодым, хотя седина деликатно тронула его виски. Возраст вошел в жизнь бизнесмена на цыпочках, как секретарша с чашечкой кофе, не потревожив его спортивной осанки. Кессонов приблизился к работникам следственных органов пружинистым шагом, ухватисто пожал руки…
– Подумайте. Должник не отдает денег – его убивают. На первый взгляд, нелогично: мертвый денег не отдаст. Но убийство – реклама правил бизнеса. Следующий будет аккуратнее.
…Рынок искусства в плачевном состоянии – требуется рынок расшевелить. … Убивают сотрудника галереи – значит, на рынке есть деньги. Добавлю, что преступление в торговом бизнесе вещь необходимая: убит шофер, одновременно пропал холст Кандинского...
Дизайн, как и менеджмент – хоть и смежные с литературой сферы деятельности, но все же пока еще нечто другое. Кантор об этом, видимо, не догадывается.
Автор «Красного света» явно не туда угодил, не в ту дверь попал. В литературе это случается и не редко.
В романе, как в старом советском анекдоте о колбасе, в которой не обнаружено мяса, нет литературной составляющей.
Несмотря на то, что Кантор так и остался номинантом короткого списка, но все равно - премиальная литература для менеджеров и хипстеров, скучающих домохозяек и креативного класса хомячков, победила. Литератор производит продукт (10 печатных листов, синопсис, детектив, исторический роман, сентиментальный жанр и т.д.). Издатель конвертирует все это в бабло!
Беда не в том, что премию получает книга не самая лучшая. Беда в том, что лучше у организаторов никогда не получится!
Короткий список, длинный список: Улицкая, Яхнина, Прилепин, Водолазкин, Быков, Водолазкин, Прилепин, Улицкая, Яхнина. Старая затертая колода карт.
Буккер, шмукер, большая фига!