Услышав звонок в дверь, Антон чертыхнулся и пошёл открывать. Он никого не ждал сегодня вечером, но просто проигнорировать звонок не мог. Мало ли? Вдруг он соседей заливает или это без звонка приехала Танька.
Распахнув дверь, он невольно сделал шаг назад. На пороге стояла его классная руководительница. Она преподавала химию и вела их класс с четвертого по десятый. Правда, с того времени прошло уже почти тридцать лет, но вспоминалась она ему регулярно и совсем не с лучшей стороны.
Только сделав шаг назад, он понял, что происходит нечто странное. Ирина Валерьяновна за прошедшие годы совершенно не изменилась. В ярком свете коридорной лампы, падавшем на площадку, он разглядел тот же пучок волос на голове, яркую красную помаду, делавшую её похожей на вампиршу из плохого ужастика, прищуренные сквозь огромные очки (за них её прозвали Стрекозой) глаза. Самое странное, что она выглядела на тот же возраст, что и тогда, в далёком школьном прошлом — лет около 25-30. То есть значительно моложе его нынешнего.
— Зд… равствуйте — пробормотал он, с ужасом глядя на учительницу, решительным шагом входящую в прихожую и закрывающую за собой дверь. — Ирина Валерьяновна? — Антон неожиданно громко икнул.
— А сам как думаешь? — своим памятным высоким голосом произнесла гостья.
— А… Ну… — Антон опять икнул и окончательно умолк.
— Понятно. Как был дебилом, так и остался — резюмировала Ирина Валерьяновна, окидывая его своим фирменным «опять не выучил» взглядом. — Ничего удивительного, учился бы вместо того, чтобы пиво пить, может, мозги бы и не пропил.
Антон твёрдо решил, что всё, крыша уехала. Что делать в этой ситуации, он не знал. Однако внезапно тело начало действовать самостоятельно и широко перекрестило внезапную визитёршу.
— Так. Это ещё что за мракобесие? — дед Василий глядел на него своими пронзительными, хоть и давно выцветшими глазами. Почему-то заныл копчик. — Мало я тебя в детстве учил?
Версия с крышей стремительно подтверждалась. Вместо ненавистной классной в прихожей стоял дед, материн отец, который жил вместе с ними до самой своей смерти. Случилась она, когда Антону было уже шестнадцать, и до последнего момента дед оставался бодр, силён и насквозь пропитан идеалами коммунизма. Правда, методы воспитания у него были вполне старорежимные, а запутанное и мало кому ведомое прошлое позволяло использовать какие-то полученные в этом прошлом навыки так, чтобы давать трёпку непутёвому внуку вплоть до самой кончины. Последний раз он выпорол его буквально накануне своего отхода в мир иной. Как раз за поход в церковь, куда Антона затащила его подружка.
— Бля — наконец эмоции нашли хоть какой-то выход.
— Я те дам «бля» — дед насупился и потянулся к поясу. Несмотря на прошедшие годы, многолетние занятия самбо и отнюдь не тихий нрав Антон попятился. — Матерится он, сучёныш. Совсем охуел тут от безнаказанности.
Идея перекрестить деда, как до этого классную, мелькнула в голове Антона и тут же пропала. Но надо было что-то делать. Или с дедом. Или со своей крышей. Или вообще. Но хоть что-то.
Антон закрыл глаза и представил себе, как он открывает их — а в прихожей никого нет. Одновременно он вспоминал, когда последний раз пил. Получалось, что давно. Так что делирием это быть не могло ну никак.
Открыв глаза, он с облегчением никого перед собой не увидел. Из груди его вырвался вздох счастья. Не всё было так плохо, как он опасался, надежда поставить крышу на место засияла перед его мысленным взором.
— Вздыхает он, ага. Обрадовался. Рано обрадовался! — послышался странный тонкий голос откуда-то снизу.
Опустив глаза, Антон увидел стоящую на полу в паре шагов от него маленькую девочку. Выглядела она почти мило — косичка с бантиком, пухлые щёчки, живое и подвижное лицо, сейчас пытающееся изобразить на детских губах злую саркастическую ухмылку. Одета она была в легкое летнее платьице и сандалики с носочками.
— Чего вылупился? Не признал? — девочка сделала шаг в его сторону и слегка повернулось. Антон с ужасом узнал в ней свою дочь. Он ушёл от её матери, когда она забеременела, вживе никогда ребёнка не видел. Девочка, стоящая перед ним, точь-в-точь походила на фотографию, присланную ему лет через пять после этого Инной? или Ирмой? чёрт, как же её звали? в надежде пробудить в нём отцовские чувства. Фотографию он тогда же выбросил, но сейчас она стояла перед глазами, как будто это было вчера.
Но этого не могло быть, не могло! Он расстался с её матерью ещё будучи студентом, а фото пришло через пару лет после окончания института. Прошло почти двадцать лет, девочка не могла быть маленьким ребенком!
Значит, крыша всё же уехала. Конец! Кончилась его привычная, нормальная жизнь.
— Вот и смерть моя пришла — произнёс он горестно.
Раздался хлопок, в коридоре на месте девочки появилась странная фигура. Её контуры плыли, как будто она состояла из тёмного тумана, и в то же время создавалось ощущение, что фигура эта гораздо материальнее всего, что находилось вокруг. Очертаниями фигура отдалённо напоминала высокого человека, закутанного в длинный плащ с капюшоном, под которым иногда поблёскивали вроде бы глаза — то ли красные, то ли зелёные, то ли жёлтые — понять было невозможно. Ни рук, ни ног из-под «плаща» видно не было. На месте, где у нормально плаща был бы пояс, периодически возникали как-бы миражи — то изогнутый серп, то что-то вроде кривого кинжала, то странный молоток с заострённым концом… Причём когда эти миражи исчезали, сознание сразу же начинало отрицать, что там вообще что-то было — до появления следующего.
— Козёл ты. — странный шелестящий голос раздался от фигуры. — Так хорошо играли! Надо было помянуть… Точно дед сказал — сучёныш ты и есть!
— Э-э-э… — проблеял Антон, окончательно переставая что-либо понимать. Если прежние «гости» были похожи на глюки или белочку, то от этой фигуры веяло таким непоколебимым существованием, что отрицать его не получалось никак.
— Блеет он… Всё уже! — шелест сменился визгом. — Поздно теперь. Сам позвал!
— Кого… позвал? — Антон сумел выдавить из себя вопрос, не очень понимая его смысла, просто чтобы хоть как-то реагировать. Ничего не делать было очень страшно.
— Меня. Смерть то есть. — возвращаясь к тихому шелесту, произнес гость. Или гостья?
— Чью смерть? — Антон продолжал безмысленно реагировать. На мысли сил не было вообще.
— Свою, вестимо. Собирайся. Пойдём.
В голове у Антона как будто взорвалась световая граната. Всё стало ясно и прозрачно, мысли бежали стремительно, а от заторможенности не осталось следа. Он понял, надо что-то делать, и срочно.
— С чего это? Не пойду я никуда. Здоровье у меня отличное, отравиться я ничем не мог — даже не пил сегодня, сидел на диване, телек смотрел — значит, и несчастный случай не катит. Чего это я умирать должен?
Его доводы казались ему безупречными и непробиваемыми. Накося, выкуси — ликующе звенело в голове. Нас на кривой козе не объедешь!
— Эх, правда была твоя классная, — вздохнула Смерть. — Дебил ты и есть. Если я пришла — всё. Значит, причина есть. А если ты её не понимаешь, так это меня не волнует. И ТАМ — она выделила это «там» голосом — это тоже никого не волнует. Так что пошли, не тяни кота за яйца.
Антон понял, что спорить бесполезно. Но очередной вопрос вылетел у него изо рта так же спонтанно, как и прежние.
— А вот это что было, сначала? Глюки предсмертные?
— А, это… — Антону показалось, что Смерть слегка смутилась. — Тут, понимаешь, какое дело. Я ведь облика настоящего не имею. Только тот, которым меня люди наделяют. И все как на подбор отвратные, типа старухи с косой. Вот я и договорилась ТАМ — Смерть опять выделила это слово — чтобы позволили мне немного поиграть. И когда я прихожу к человеку, который теоретически — с нажимом произнесла она — мог бы выжить, я предстаю в образе людей, с которыми связано всё самое тёмное, что есть у него в душе. Страшное, стыдное, отвратительное… И хоть ненадолго обретаю вещественность и в какой-то мере человечность. Тоже, скажу тебе, не всегда приятно бывает, люди-то разные. Но всё же…
Смерть шелестяще вздохнула.
— И вот если человек сможет встретить всё это тёмное с достоинством, не побежит, не станет творить глупости, сможет взглянуть этому в глаза и смотреть, пока оно не исчерпается — я ухожу без него. А он меняется. Ведь никто не может остаться неизменным, пережив встречу со своей тёмной стороной. Особенно достойно пережив.
— Так я же… ну, это… не бежал, ничего такого не делал — Антон с надеждой посмотрел на своего гостя.
— Ты меня позвал. Предпочёл меня тому, что скопилось на дне твоей души. И не дал исчерпать всё, что там накопилось. Так что всё, Антоша. Пошли.
От туманной фигуры к человеку протянулось подобие руки и мягко, но настойчиво потянуло его за собой. Куда-то в направлении, которого не существует в обычном, материальном мире.
И он пошёл.
