Ближе к вечеру море немного успокоилось и из воды стал выныривать тюлени. Они качались на волнах и своими огромными пустыми глазами провожали наш тримаран.
Вечером мы пристали к берегу и, поужинав гречкой с тушёнкой, легли спать. Мне снилось, что я живу в высоком доме, а напротив меня – школа. В школе работает та же директриса, что была в Баренцбурге, и ей что-то всё время от меня надо, а я не могу выйти из дома, потому что всё вокруг качается. Но выйти всё-таки очень надо – и я решаюсь. Вышла я почему-то из окна и спустилась дюльфером прямо возле футбольного стадиона. Там на меня напустилась толпа фанатов, которые в один голос кричали, что тут спускаться вообще-то нельзя, потому как идёт чемпионат мира по футболу и…
-«Доброе утро! Четыре часа, пора вставать!» - послушался за шторкой голос капитана.
Ну а дальше – продолжение уже начатого пути. Около бескрайнего горизонта бродило солнце, море, успокоившись после вчерашнего, нежно и бережно влекло наш «Финвал» вперёд, к мысу Наварин, вперёд, к Камчатке, вперёд, к югу…
Я наклонилась за борт и набрала в кружку морской воды, чтобы почистить зубы. Вода с непривычки была не только солёной, но ещё и горькой. Однако эта неприятность была небольшой, по сравнению с тем, как же сильно мне хотелось спать. Было уже около шести утра, на вахте уже сменились рулевые, до завтра оставалось ещё около двух часов и сон просто бесчеловечно пробирал всё моё существо. Стоило мне лишь моргнуть, как мне тут же успевал присниться какой-то сон. Саша, стоящая рядом, страдала тем же, чем и я. В конце концов, мы сели на канистры и решили поговорить на отвлечённую тему, чтобы не заснуть. Конечно, мы могли пойти внутрь и по очереди поспать в каюте, но на улице тепло припекало солнышко, ветер почти не дул и… все услышали громкий вздох, и из воды, метрах в пятидесяти от нас, поднялся фонтан: приплыли киты. Сон пропал, как и не бывало, все ринулись в каюту за фотоаппаратами и камерами. Некоторое время было затишье, все замерли с техникой наготове, не дыша от напряжения и «АААААА!» - в воде, неподалёку от «Финвала» промелькнул плавник и показалось ещё два фонтана. Значит, там не один кит, а, как минимум, два! Только бы они не проплывали под нашим тримараном, а то это нехорошо может закончится… Тут раздался ещё более оглушительный вопль, потому что следом за фонтаном в воде показалась самая красивая часть кита: элегантный хвост, своим очертанием напоминающий бабочку.
После завтрака, на который на этот исключительный раз все шли чуточку менее охотно, чем обычно, пейзаж сменился и стал чуточку разнообразнее. До вечера киты больше не показывались, а к ночи небо опять затянулось и подумал неприятный северный ветер. После ужина мы, установив сигнализацию против медведей, погасили свои фонари и легли спать. Тримаран погрузился во тьму, наступила ночь, успокаивающая, убаюкивающая, тихая…
-Подъём! Нас сносит! – раздался крик капитана. Так начался ещё один день экспедиции в страну Уйкоаль.
Сквозь серость утра сквозило солнце: день явно обещал быть хорошим. Тримаран привычно уже покачивался на волнах; я надела полный боевой комплект и вышла на палубу, чтобы занять недремлющий пост на бензиновых канистрах. Рядом со мной села Саша. Пожалуй, стоит отдельно рассказать про «боевой комплект». Я, как человек неоднократно бывавший на севере, понимаю, что в экспедиции с собой необходимо брать тёплую одежду. Промашка моя заключалась лишь в том, что тёплая одежда для пеших походов и для морской экспедиции – это разные виды тёплой одежды. Когда ты идёшь, у тебя есть возможность согреться – на море же ты мало двигаешься и, как следствие, всё время мёрзнешь. Так утром я надевала: термоштаны, обычные штаны, мембранные штаныкий размер сороковой), носки обычные, шерстяные носки, болотные сапоги (да, те самые, что заканчиваются у пупка и самый мален; термоводолазку, тёплую термоводолазку, флисовую жилетку, флисовую куртку, обычную (зимнюю!) куртку, мембранную куртку, спасжилет, перчатки. И угадайте что? Всё верно, всю экспедицию – а она длилась месяц – я отчаянно мёрзла и согревалась только ночами в спальнике.
Итак, сидели мы с Сашей на любимых канистрах и смотрели во все глаза: берег, что ещё вчера был пологим, заросшим травой, теперь стал высоким и скалистым. Скалы эти были разноцветными и напоминали слоёный пирог, лихо раздавленный рукой какого-то развесёлого хулигана-великана. Сверху всё это великолепие, как глазурь на торте, покрывала ярко-зелёная трава. Но самое замечательное было и вовсе даже не это. Все ниши в скалах были битком забиты разными птицами – кайрами, чайками, ипатками, бакланами, гагарами, гагами, гусями и прочими пернатыми. Андрей заглушил мотор и мы, дрейфуя на волне, слушали их истошные крики. Вдруг из воды вынырнула разноцветная голова ипатки. В страхе она увидела наш огромный тримаран и начала стремительно выруливать на полосу разгона: для этого она несколько минут быстро-быстро махала крыльями, чуть приподняв тело из воды. Отбежав от нас таким образом на безопасное, по её мнению, расстояние, птица успокоилась и продолжила дальше плавать, как ни в чём не бывало.
-Puffin – радостно сказал индус Сомендра, нацеливая свой невероятно огромный объектив на птицу. Сомендра обожал их, стремился сфотографировать каждую и потом радостно демонстрировал свои фотоуспехи всем желающим. От него я узнала, что, оказывается, не всем птицам так уж нравится летать. Некоторые, как, например, ипатки и топорки, предпочитают плавать. Летать для них – это не самая простая задача. Впоследствии мне не раз удавалось убедиться в правоте его слов.