Явление 9. Анастасия поступает на службу.
Явление 10. Катерина и отец Григорий.
- Отец Григорий! Вы здесь?
Катерина осторожно пробиралась по протоптанной дорожке в густых зарослях, боясь крапивы и клещей. Слышно было лишь ветер, крики чаек и какой-то гул.
- Отец Григорий! Отзовитесь! Ау!
Наконец она добралась до входа в полуразрушенную церквушку. Непохоже было, что внутри кто-то есть. Катерина увидела ещё тропинку, ведущую в обход постройки. Она последовала за церквушку, и увидела там небольшое кладбище, и отца Григория среди могил. Катерина направилась к нему. Оказалось, что загадочный гул исходил от священника вместе с духом недавних возлияний из-за монотонного громкого и неразборчивого бормотания.
- Отец Григорий, здравствуйте!
Он повернулся к ней, щурясь, от ударившего в глаза солнца.
- Кто здесь?
- Это я, Отец Григорий, Катерина Тимофеева. Вы меня крестили, помните?
- Я весь этот город крестил, дочь. А отпевал ещё больше.
- Я дочь полковника, Валерия Никифоровича.
- Припоминаю тебя, дочь майора Валерия Никифоровича.
- Да нет же, полковника, отец Григорий.
- Нет-нет, ты дочь майора. Дочь полковника - это другая, та которую в лесу нашли. Поди, сестра твоя? Как же имя ее?
- Ольга.
- Точно, Ольга и Катерина Тимофеевы. Сестру твою получше помню, недавно ж было, господи помилуй. А теперь, знать, и ты преставилась, сестра? Отца совсем одного оставила?
- Что вы такое говорите, отец Григорий! Я ж живая!
- Точно? - спросил он с хитрецой, словно вопрос был с подвохом.
- Ну конечно, как иначе мы б с вами говорили сейчас.
- А расскажи-ка, дочка, как ты до Ласточкиного гнезда добралась?
- Нормально добралась, на лодке. Руки устали, правда, но да ничего, пройдёт. Надо было прогулочный катамаран на лодочной станции взять, педальная тяга мне привычней.
- И гребла сама?
- Конечно, иди поди найди в наше время того, кто за тебя грести будет.
- Что, и плаванье своё в деталях помнишь?
- Память у меня конечно, ещё девичья, но уж в пределах часа-то помню ясно. Что вы проверяете?
- Проверяю, не отдала ль ты Богу душу, дочь.
- Да как ж я ему отдам, коли она мне самой для жизни дозарезу нужна!
- Если живая ты, тогда не понимаю, для чего ты здесь, да ещё и специально ко мне, что ли?
- Совет ваш нужен, батюшка.
- Отец Григорий я.
- А чем вам батюшка не нравится?
- Слово поганое.
- Да что вы горите такое! Как такое слово поганым может быть!
- Ежели нарочно срать, что угодно испоганить можно.
- Я и не знала, что батюшкам так говорить можно.
- Отец Григорий я!
- Ну извините, - растерялась Катерина, - Вы меня выслушаете?
- А то как же, долг - дело священное.
- Отец Григорий, мне ваша помощь нужна.
- Пойдём, выпьем, расскажешь все.
Предлагаете мне напиться со священнослужителем во время исповеди? Как так можно вообще! Вы служитель церкви!
- Я - служитель Господа!
- А какая разница?
Отец Григорий вдруг посмотрел на неё пронзительными, кристально чистыми глазами:
- А ты кто? Предприниматель или директор бензоколонки?
- Предприниматель, конечно, - гордо отрезала Катерина.
- А я - слуга Господа!
- А церковь?
- А церковь - это просто здание. Мое дело вон, - почему-то он махнул головой в сторону кладбища, - Работа с прихожанами, и спасение душ, - махнул он головой в сторону Катерины, - а бумажки, - откинув волосы со лба, - Пусть сами заполняют! Там есть любители.
- Отец Григорий, смерти вокруг много стало. Деваться некуда. Я и помочь не могу никому, и на месте сидеть мочи нет.
- Вот, выпей Столичной.
- Это точно не грешно?
- Он и сам пил же.
- Так ведь вино.
- Так выбора не было. А у тебя есть. Пей.
Катерина выпила из кружки, закусила кусочком соленого сала с чёрным хлебом.
- Хорошо пошла?
- Нормально.
- Давай тогда ещё одну сразу, - он порылся в рюкзаке и выудил ещё одну кружку, - Вместе.
- Отец Григорий, так и вхламину укушаться недалёко.
- А я очень хитрый священник. Напоишь заблудшую душу, так она побольше расскажет. Побольше расскажет - побольше отпустишь ей. А чем больше грехов отпущенных, тем я полезнее, стало быть.
Обильно выдохнув после второй рюмки, на вдохе Катерина начала:
- Я никогда не была особенно религиозной, и поэтому немного стыдно, что как хвост прижали, сразу прибежала в церковь плакаться.
- Во-о-от, уже лучше, дочь моя. Сразу пошёл разговор! Продолжай.
- Церковью мне всегда служил родной дом. Потому я и не осталась жить там, в Центре, после учёбы. Сюда вернулась, в церквушку свою, к отцу. Он мой и учитель, и наставник. Но теперь я просто в растерянности и совершенно не знаю, что делать.
- Что случилось, дочь моя?
- Я его похоронила неделю назад.