Я - пуговка.
Я лежала среди своих подруг в ячейке шкафа магазина "Чулок". Нас около сотни одинаковых. Мы почти не видели свет. Иногда нас на минутку выдвигали из ящика, забирали по одной, чтобы показать покупательнице. Если повезет, то к той одной в компанию набирали ещё от двух до 5 сестер. Я знала, что таких как мы миллионы. Мы лежим аккуратно в стеллажах. И ждём своего часа. Лежать скучно.
Продано!
Но однажды меня купили! Всего одну. Завернули в бумагу и положили на дно сумки. Моя хозяйка доставала по пути домой из сумки кошелек, а потом в сумку попадали бумажный пакет молока и кефир в стеклянной бутылке. Когда пришли домой, всех их достали, а обо мне забыли.
Никому не нужна?
Два дня никто не вспоминал обо мне. Потом я услышала разговор.
-Мам, какой красивый крепдышин. Где взяла?
-Это тетя Рая по блату достала. Себе два метра и нам два отхватила. Больше в одни руки не давали. Буду платье шить себе. Вот я и выкройки сделала по моде.
Несколько дней я слышала как стучит иголка ножной швейной машинки. Потом настал мой черед. Меня достали и пришили желтыми нитками сзади на платье. Я- завершающий штрих
Хозяйка платья была восхитительна. Небольшого роста с карими глазам на пол лица, с игривыми кудряшками на голове. От нее вкусно пахло духами "Ландыш". Ее волосы прикрывали меня почти все время.
Она любила это платье и меня с ним. Ходила в нем в школу забирать дочку. Иногда они покупали мороженое по дороге домой, пломбир капал на платье и нас с ним часто стирали...
Бережно стирали, долго носили, аккуратно хранили. Шли годы меня и платье забыли в шкафу. Однажды женщина лет пятидесяти достала нас с нижней полки шкафа. В комнате хозяйки не было.
Дом казался пустым и холодным. Я узнала в женщине дочь хозяйки. Глаза пустые. Она смотрела на платье, нервно теребила меня, а потом расплакалась и прижала платье к лицу. Надеялась почувствовать запах мамы, но его уже не осталось...
Новая жизнь
Меня срезали с платья и сложили в коробочку для пуговиц. Нас там много было. По одной или по две. Некоторые с ниточками, штуки три поломанных, затертые от частого использования, блестящие, золочёные, даже новые. Я стала жить в коробке. Иногда в нее добавляли пуговки с только что купленной одежды, но чаще срезанные со старой...
-Мам, что это за коробочка?
- Что? ...Ах эта. Коробка моей бабушки. Можешь посмотреть.
Маленькая девочка с трудом открыла жестяную банку ржавую по краям. Я увидела ее лицо полное восторга. Она как будто клад нашла.
-Ух-ты! Сокровища! Мам, а можно это будет моя навсегда?
Девушка лет тридцати согласилась. Отныне с нами играли постоянно. Мы были то конфетами в кукольном угощении, то окнами в пластилиновом доме. Нас раскладывали по цветам и формам, пересыпали в другие банки, теряли по одной, парочка как-то закатилась за плинтус. Я продолжала жить. Уже не в той роли, в которой должна была, а так, как хотела шестилетняя девочка.
Никого не выбрасывай
Пуговички советские люди не выбрасывали. Потому, что ничего не выбрасывали. Все могло пригодится. И дочь первой хозяйки тогда тоже срезала пуговку потому, что привыкла срезать. Иногда она перебирала меня и других и рассказывала внучке- нынешей владелице сокровищницы откуда мы появились.
-Вот эта с платья твоей прабабушки. Красивое платье, я его с детства помню. Такие теперь не носят.
-Жёлтое?
- Как солнышко.
Женщина задумалась, потом продолжила: А знаешь что? Пойдем гулять и есть мороженое?
Новая хозяйка соскочила с дивана и убежала надевать сандалии в коридор. Ее бабушка посмотрела на меня, повертела в руках и аккуратно убрала в банку со словами: "А вдруг пригодится".