Это случилось в Саянах. В то время Карлов каньон ва Енисее только еще становился створом, то есть местом будущей Саянской плотины. У правого берега уже велись кое-какие работы, а левый, отвесный и неприступный, возвышался над Енисеем. Но мне было известно, что именно с левого берега пойдет плотина. Набирать свои двести сорок с гаком метров. А он, левый, так круто сбегал к воде, что не было даже пятачка, чтобы зацепиться хотя бы ступнёй. А уж о дороге и мечтать не приходилось. Саяны оберегали собственный покой.
Лев Константинович Доманский, из ленинградского «Гидропроекта», в то время главный инженер проекта Саянской гидроэлектростанции, говорил мне о туннеле, который должны прорубить в горах. Но как? Трудно было это представить.
В те годы я довольно часто бывал в Саянах, готовясь к своему первому а кинематографическому восхождению» — фильму «Саянский дневник» — на их вершины. Частенько спрашивал строителей, как собираются они рубить туннель. На что неизменно получал в ответ: «Есть мысля... Посмотрите». Как выяснилось впоследствии, «мысля» была и впрямь столь дерзкой, что загодя рассказывать о ней не стоило.
А было все вот как. Подогнали баржу с экскаватором к самому берегу, скалолазы закрепили на нужной отметке трос, один конец которого был завязан на экскаваторе, а другой — на барже... Суденышко тихонько отчалило, и экскаватор своим ходом пошел вверх. С машинистом в кабине!
Увы, зрители «Саянского дневника» ничего этого не увидели. В картине есть лишь о том воспоминание машиниста-водителя. Уникальный кадр был потерян навсегда. И если говорить откровенно, мне жаль не утраченного эффекта, когда по крутому откосу ползет тяжелая машина. Меня огорчает, что зрителям не удалось заглянуть в глаза людей, столь смело пошедших на отчаянный эксперимент. И точно сработавших. Именно в этом я усматриваю главную потерю.
Все сказанное имеет принципиальное значение. Выразил бы я его кратко так: не опоздать увидеть человека. Веду речь о кинодокументалистике и вдруг нате вам — об оперативности взываю к тем, кто по характеру своего творчества просто обязан завтрашнее событие снять, как говорится, вчера. Удивительно? Смешно? Парадоксально?.. Можете сами вписать еще десяток синонимов. И заменить вопросительные знаки восклицательными. Да, даг и мне известны сотни кадров, которые «не успели» снять хроникеры.
Проблема эта довольно широка и касается документального кинематографа в целом, но, думаю, более всего — сибирского. Почему? Оттого, что Сибирская ойкумена наиболее развивающаяся в нашем обществе. И частота событийности здесь в три-четыре раза выше, чем, скажем, в Центре, в западных республиках. Да и масштабы Сибири ни с чем не сравнимы. Внимание к Сибири огромно, и не случайно планы ее развития красной строкой проходят в проекте ЦК КПСС к XXV съезду партии. И все это должно, просто обязано получить свое кинематографическое отображение. Но если сохранится нынешний стиль — потерянные кадры начнут расти в геометрической прогрессии. Поверьте мне, я отнюдь не сгущаю краски. Единственное отрадное исключение — Байкало-Амурская магистраль. И все потому, что нашлись энтузиасты, посвятившие свой труд длительному кинематографическому наблюдению за людьми стройки. Сделано это прежде всего коллективом Центральной студии документальных фильмов.
А что же сибирские киностудии? Снимают на БАМе и они. Сделан, например, выразительный фильм «Мосты». Но меняет ли это общее положение дел? Можем ли мы сравнивать уровень показа БАМа сибиряками с работами ЦСДФ? И не остается ли у нас от ряда фильмов этих студий ощущения, что сняты они «налетом»?
Снятое в короткий временной отрезок всегда проигрывает в сравнении с вдумчиво отобранным за месяцы или даже годы. Казалось бы, это яснее ясного. Однако пока система планирования кинопроизводства построена так, что длительное кинонаблюдение крайне сложно. Если заглянуть сегодня в нашу кинотеку, мы обнаружим лишь считанные фильмы, снятые методом наблюдения. Об этом говорилось и писалось десятки раз, но «киновоз и ныне там».
Чтобы как-то обойти сие несоответствие, досужие умы придумали хитренькое название: «восстановление факта». В большинстве случаев это элементарнейшая инсценировка, которой зрители уже давно не верят... Экскаватор вторично с баржи поднять на скалу можно — он. железный, холодный. Но худо то, что во второй раз холодным и «железным» станет человек, его поднимающий. Вот ведь в чем беда!
Но, может быть, нет необходимости ни в длительном наблюдении, ни в инсценировках? Событий много, фильмов мало, — переноси на экран что подвернется? Когда-то, до появления телевидения, так и делалось, и этого было достаточно. Задача документального кино ограничивалась знакомством, скажем, украинских зрителей с делами красноярцев. И уже это одно было событием.
Если вначале телевидение подражало кинематографу, то сегодня оно нашло свой путь. Его сила в оперативности, сиюминутности информации. Соперничать с ним в этом бессмысленно. Перед документальным кино сегодня стоят иные задачи, и путь у него свой, кинематографический.
Мне почему-то думается, что Сибирь — почва благодатная для поисков -нового во всем: и в экономике, и в труде, и в творчестве нашем, кинематографическом. Так уж, видно, ей на роду написано: быть гигантской лабораторией человеческого опыта.
Увы, сибирским документальным студиям — в Новосибирске и Иркутске — это пока не по плечу. Слишком маломощны они. Впрочем, и создавались эти студии, студии хроники, для выпуска кинопериодики. Недавно мне довелось познакомиться с планом выпуска документальных фильмов сибирскими студиями на нынешний год. Показался он мне не очень ярким. Большая часть картин года — престижные ленты: о летном подразделении гражданской авиации, о хоровом коллективе, об ученых отделения Академии наук и т. д. Иными словами, те фильмы, где в минимум метража нужно вложить максимум информации, которая слишком устаревает к моменту выхода картин на экраны. А если и «доживет», то сердцу и уму даст не много. Будем откровенны: не фильмы это вовсе, а скорее тематические киножурналы. Возможно, причина именно в том, что Иркутская и Новосибирская студии —-кинохроники по духу, по принципу работы. Кинохроники, а не студии документальных фильмов. И я хочу внести предложение. Понимаю, что может оно показаться спорным. И все же давайте обсудим его.
Несколько лет тому назад в Иркутске ввели в действие новый кинокомплекс, по технической оснащенности не уступающий центральным студиям. Используется он самое лучшее на одну треть своих возможностей. В то же время база Новосибирской кинохроники беднее, и значительно. Там даже новую аппаратуру негде разместить: пылится в коридоре. Нет сомнения, наступит время, когда в каждом крупном сибирском городе мы будем иметь возможность открыть творчески весомую студию. И очень хорошо, что решение о строительстве кинокомплекса в Новосибирске уже принято. Но пока... Пока, мне думается, нет смысла ждать. Нужно использовать уже имеющиеся технические возможности Иркутска и, сосредоточив там главные силы сибирских кинематографистов, создать таким образом на этой базе единую сибирскую студию документальных фильмов. А в таких крупных городах, как Красноярск, Новосибирск. Тюмень, открыть филиалы. Не слабомощные корреспондентские пункты, где одному оператору за год не объехать даже «свои» сотни километров, а именно филиалы с четырьмя-пятью операторами, двумя-тремя режиссерами, редактором и административным персоналом... И пусть они искусством своим докажут право со временем стать студиями. А корпункты можно сохранить в менее крупных центрах, как они сейчас и расположены: Чита, Якутск, Барнаул и т. д.
Мне могут задать встречный вопрос: где же взять такую армию творческих работников? Давайте обратимся к нашему же, советскому опыту, к нашим же традициям. Помните, когда началось освоение целины, туда уезжали молодые специалисты целыми курсами? Кстати, так поступали по призыву комсомола, по зову сердца не только инженеры, агрономы, но и артисты. Театры на целине создавались из этих энтузиастов. Уверен: если кинуть клич нынешнему выпуску операторского и режиссерского факультетов ВГИКа — кинематографически освоить Сибирь, — равнодушных не окажется.
Этот организационный, первый шаг уже очень многое может сделать. Он породит большой творческий коллектив. А что ныне? Творческих сил на этих студиях недостаточно и, естественно, при таком положении откуда взяться размаху, глубокому обсуждению всего сделанного, а тем более задуманного... Недостает того микроклимата, который делает наши крупные документальные студии мощными творческими организациями, успешно решающими задачи дня.
Только высокая требовательность, атмосфера поиска и даже здорового соперничества, все, что приходит неизбежно в большие коллективы, может коренным образом изменить существующее положение, придать сибирскому кадру значимость под стать самой Сибири.
А тематика?.. Вот уж где действительно непочатый край. Не однодневок, не замедленного дублирования телеинформации, а именно кинематографических сюжетов.
Под «кинематографическим сюжетом» я понимаю исследование человеческого характера. Можно ли это сделать в 20—30 дней, отпущенных нормами на съемки документального фильма? Полагаю, нет. А если в руках документалистов окажется летопись — вот тогда в картинах возможен будет анализ успеха ли, просчета ли, но деятельности. А это всегда убедительно и поучительно, следовательно, гражданственно!
И коль уж идти на большой сибирский киноэксперимент, я имею в виду создание филиалов студии, чего в стране у нас нет, то стоит, думается, пойти даже дальше летописи: «рискнуть» правом на заделы. Иными словами, дать кинопублицистам возможность свободного поиска, что давно стало принципом журналистики. Убежден: такой расход пленки и средств окупится экранной яркостью. Ведь не в рублях же оцениваем мы кинокадр в конце концов!
Все это волей-неволей повлечет за собой иную систему подготовки сценариев. Сегодня, когда документальный — только вдумайтесь, документальный —-сценарий пишется за год до съемки, он устаревает, что называется, на корню. Нет, задача драматурга — драматургически организовать материал во время съемок. Иначе фильмы получаются бессценарными, сюжетно несобранными, когда режиссер вынужден действовать по принципу: «пришел, увидел, снял». А сценарий лишь подкалывается к бухгалтерской ведомости. Конечно, проблема сценария документального кино достаточно серьезна, и я отнюдь не претендую на ее решение. Но то, что нынешнее положение изжило себя, по-моему, сомнений уже ни у кого не вызывает.
Я начал с того, как опоздали мы в фильме «Саянский дневник» снять кадры, которые могли бы стать центральными, определяющими всю поэтику картины. В десятой пятилетке Сибири отведено место весомое, как, наверное, никогда раньше. Так быть же весомым и сибирскому кадру! Таково веление времени.