Отец купил моторную лодку году в 71-м или 72-м. Жить на Волге и не быть судовладельцем в ту пору казалось каким-то отклонением от общепринятого.
Розанов назвал Волгу русским Нилом. Волжан отличает способность соотносить малое пространство жизни с великим чудом бессонной реки, которая уносит баржи и плоты, годы и столетия, людей, русалок, стайки рыб, песни и стоны, мазут и песок, слёзы, сказки, славу. В Волге топились пьяные и беспутные, невесты и полюбовницы. На Волге разбойничали, чудили, горлопанили, тянули лямку, ставили парус.
Волга – сила, Волга – заклятие.
Волжане верят: ни смерчи, ни грозовые тучи не могут пройти над рекой. У Волги нет пасынков, кто бы здесь не родился - всем найдётся место на её берегах, кому в особняке каменном, кому в овраге под кустом.
Во всём Поволжье Кострома, пожалуй, самый вкрадчивый город - припала к реке с двух сторон, обняла её, прижалась тесно-тесно. Два моста, несколько дебаркадеров, длинная набережная, вся в скамейках – чем могли, тем украсили. Вроде колец, браслетов, бус, подаренных не столько по любви, а чтобы остался знак внимания. И лодки – моторные, вёсельные - весёлые поплавки на волнах.
Лодочная стоянка на Чёрной речке в семидесятые годы стала вольной мужской слободкой. Женщины приходили сюда только за тем, чтобы плюхнуться в лодку, поставить под лавку сумку с бутербродами и термосом и скомандовать: «Ехай!» Муж на вёслах выгребал к устью (заводить мотор на мелководной речке не разрешалось), показывал документы дежурившему в будке сторожу, а дальше открывались волжские дали, вверх и вниз по течению, на стрелку, к Ипатьевскому монастырю или в сторону Кубани.
Каждый оборудовал место стоянки по своему вкусу и разумению. Кто-то придумывал конструкцию, позволяющую держать лодку на тросах – не в воде, над водой. Другие сколачивали подобие кровли, которую водружали на сваи, забитые в дно – всё ради того, чтобы судно не мочили дожди. Не у всех лодок были тенты, позволяющие укрыться от непогоды. «Казанки» и «Ярославки» стоили сравнительно дёшево и были открыты всем ветрам и ливням.
На более дорогих моделях под названием «Прогресс» тент был предусмотрен и ходили они под двумя навесными моторами, обгоняя слабаков-тихоходов.
Отец сам сшил тент для нашей «Ярославки», сам поставил дуги, на которые натянул брезент, и лодка стала вполне обжитой. В жаркую погоду воздух под тентом быстро прогревался, как в парной. Зато в дождь можно было сидеть там часами и слушать, как стучат по брезенту мелкие капли. Отец быстро сообразил, какие дополнительные возможности даёт статус судовладельца и начал частенько уходить на стоянку – чтобы подкрасить номера на борту или провести мелкий ремонт мотора. Матушка долго не подозревала, что в лодке был припрятан главный инструмент речника – стакан.