Автор: Евгений Гуляев
«В фильме должно быть начало, середина и конец, но не обязательно в этом порядке. Как и в жизни». Жан-Люк Годар
«Зеровиллю» крупно не повезло. Мало того, что название странное, так ещё с прокатом был вагон проблем. Компания, владеющая правами на дистрибуцию картины, обанкротилась, а лента погрязла в паутине юридических разборок. Из-за этого «Зеровилль» вышел в относительно широкий прокат только осенью 2019-ого, а снят и смонтирован ещё в 2014-ом. Почему относительно широкий? Да потому что его показывали в ограниченном количестве кинотеатров. Плюс не было толком рекламы, поэтому о фильме знало 1,5 киномана. Автор сего очерка сам был на сеансе и насчитал среди присутствующих зрителей от силы трёх человек. Критики с напускным снобизмом называли ленту Джеймса Франко «непотребным проектом», «безвкусным коллажем», «заведомой халтурой» и тому подобными нелицеприятными эпитетами. Народ же не стесняясь в выражениях, окрестил ленту г**ном, а те, чей культурный уровень повыше – нудной тягомотиной. Результат этого безобразия на лицо – мизерные сборы (65 тыс. $) и зрительский рейтинг в 38% на Rotten Tomatoes.
«Зеровилль», действительно, далеко не шедевр, но и не г**но. Я же со своей стороны как зритель, считающий, что фильм крайне недооценён, могу с уверенностью сказать следующее: «Зеровилль» – это такая себе визуальная ностальгия, а точнее попытка преодолеть опостылевшую ностальгию, источником которой являются старожилы Голливуда. Это полотно, сшитое киноманом для киноманов. Это ядрёная квинтэссенция мифа о голливудском успехе. Это современная трагедия, зачатая мечтой и рождённая плёнкой. Это путешествие в мир грёз. В мир искусственных грёз.
Главный герой Айк Джером (называет себя Викар), студент, изучавший архитектуру и внешне напоминающий Чарльза Бронсона, прибывает на современную фабрику грёз – в Голливуд. Там он устраивается на работу. Начинает карьеру, что называется, с самых низов – обычным рабочим в мастерской, где трудится в поте лица. Здесь уместно сделать оговорку, что в отличие от тарантиновского «Однажды в Голливуде», где сделан акцент на актёрскую профессию, «Зеровилль» бросает взор на простых трудящихся киноиндустрии.
В перерывах между забиванием гвоздей и раскраской декораций наш герой знакомится с остальным персоналом долины киночудес. Это специалист по спецэффектам Джон Милиус (все зовут его Викинг-мен) и монтажёр Дотти Лангер (одна из тех самых старожилов). При более тесном общении с последней, Викар осваивает ремесло монтажёра. Впоследствии он продвигается по карьерной лестнице и ему доверяют монтировать более сложные и масштабные кинопроекты. Так на него выходит Ренделл, алчный продюсер, исполняющий в картине роль сволочи, так как периодически сволакивает главного героя, который всё никак не может наладить отношения с героиней Меган Фокс. Соледад Паладин, которую собственно играет Меган Фокс, на мой взгляд, самый бессмысленный персонаж фильма – играет роль типичной роковой женщины. Сей образ был очень востребован в эру так называемого «Золотого века» Голливуда. И да, все персонажи «Зеровилля» крайне архетипичны – Дотти здесь символизирует Мудреца-наставника, Викинг-мен – Воина из мира кино, дочь Соледад – подростка-бунтаря, ну а Викар – Искателя.
На чудаковатом протагонисте фильма хочется остановиться подробнее. Во-первых, то, что Айк довольно молчалив, сделано, скорее всего, нарочно – видимо, чтобы среднестатистический синефил ассоциировал себя с ним. Во-вторых, как бы это странно не прозвучало, Айку при своём таланте склеивания фильмов по порядку с трудом удаётся «смонтировать» свою жизнь. Эти две особенности протагониста просто держите в голове, что бы понять, что за несуразный трэш происходит в последние 20-30 минут фильма. Я упомянул, что Викар искатель. Что же он ищет? Фильмы, которые как ему кажется, были утеряны и мистическим образом вшиты в другие фильмы. Такая вот голливудская легенда. И, что самое смешное, находит. А, может, и нет…
«Эти забытые Богом бесконечные джунгли и есть, мать твою, Голливуд. Манила, Токио, Париж, Норвегия – всё это Голливуд. И только сраный Голливуд не является Голливудом!».
Пожалуй, более лаконичного описания киноиндустрии тех лет, чем от персонажа Сета Рогена, я не слышал ни от кого. Совершенно не случайно был выбран 1969-ый год, который, между прочим, знаменит не только убийством Шерон Тейт, про которое и здесь было упомянуто. Этот год был фактически началом новой эры в мире кино – появляется интерес к простому (маленькому) человеку, а среди творцов появляется всё больше тех, кто не гнушается дать пощёчину общественной морали. Во Франции несколькими годами ранее оставила свой след «новая волна» – условное название независимых режиссёров, которые снимали преимущественно интеллектуальное кино, посвящённое социальной действительности.
Одним из самых известных представителей этого контркультурного направления являлся Жан-Люк Годар, чья цитата приведена в эпиграфе. Считается, что именно фильмы Годара повлияли на мотивацию студентов, устроивших впоследствии знаменитый «Красный май» 1968 года. Приёмы, выработанные французской «новой волной» оказали впоследствии влияние на весь некоммерческий кинематограф. В Италии именно в 60-70-ые сняли свои лучшие картины такие эпатажные режиссёры как Пьер Паоло Пазолини, Лукино Висконти и Бернардо Бертолуччи. Про азиатский кинематограф я вообще молчу, таких киноделов как Акира Куросава и Сэйдзюн Судзуки каждый киноман должен знать.
Так что Викинг-мен прав, везде есть движ, кроме Голливуда. И если европейское независимое кино, которое действительно можно назвать искусством, постепенно стало превращаться в нечто вроде социологии на плёнке (с изрядной долей философии), то американское, по большей части, так и осталось сферой, формирующей человеческие убеждения и мечты и играющей на обывательских инстинктах. Прямо так и напрашивается цитата Славоя Жижека: «Кино — это предельно извращённое искусство. Оно не дает вам то, что вы желаете, оно говорит вам, как желать».
К чему я веду? Взять опять же нашего многострадального Викара, который с его слов вырос и воспитывался в семинарии, а за год до событий «Зеровилль» посмотрел первое в своей жизни (!) кино – «Место под солнцем» (культовый фильм «золотой эры» Голливуда). Шедевр Джорджа Стивенса настолько вскружил голову Викару, что он, будучи под впечатлением, даже выбил тату на своём лысом затылке. Поддавшись влиянию «извращённого искусства», он сам стал одним из главных механизмов этой машины по производству воздушных замков. Любопытно, кстати, то, что завязка «Места под солнцем» очень уж напоминает аналогичную в «Зеровилль». А название одно из культовых фильмов Годара «Альфавиль» прямо таки созвучна с «Зеровилль». Совпадение? Не думаю!
Визуальная сторона фильма и операторская работа не блещет чем-то выдающимся, но и не даёт слабину. Например, чего стоят нарочито лучезарные сцены, когда Викар впервые видит Соледад и проникается к ней чувствами. Данный приём, как мне кажется, своеобразная пародия с изрядной долей иронии над ванильными моментами «любовь с первого взгляда» применявшимися в кино 90-ых. Напряжённые и мрачные сцены происходят в кислотных тонах. А заставку с названием фильма под трек The Animals – It’s My Life так и вообще хочется пересматривать.
«Зеровилль» – это высказывание не столько о том, как безумно можно фанатеть от кино, сколько о том, как это самое кино способно проникать в нашу с вами жизнь самыми, казалось бы, немыслимыми способами. Напоследок хочу пожелать каждому зрителю найти своё место под солнцем. И чтобы это сделать, пересматривать одноимённый фильм вовсе необязательно.
Иллюстрации: Кинопоиск
