Читатель канала «Московские истории» Алексей Виноградов рассказывает, как мальчик с окраины открыл для себя новый мир — центр, Покровку, где по потолкам летают амуры, на подоконниках рубят мясо, а под скамейкой растут шампиньоны.
Переезд в центр города, на улицу Чернышевского, 45, для меня, дошкольника, был сродни открытию нового мира. 1970 год. Июнь. Жара. Тополя начинают покрываться защитным белым одеялом, от которого летят во все стороны мягкие воздушные пушинки. Садовое кольцо проплывает из окна такси, как заморский порт в иллюминаторе: диковинные дома, улицы, площади. Доселе я никогда не видел центра города, лишь проезжал под ним в мерцающих вагонах метро. Как же все вокруг отличалось от панельно-хрущевских окраин юга и севера, к которым я уже успел привыкнуть!
– Это наш новый дом, - говорит мама, показывая на «старорежимную» пятиэтажку с серым коробом навесного лифта. Пока я старательно пытаюсь запомнить название нового местожительства «Чер-ны-шев-ского», («раньше называлась Покровка», - просветил сведущий папа), меня сопровождают внутрь.
Если театр начинается с вешалки, то квартира с входной двери. И уже она говорила о старине и основательности жилища: это был тяжелый, рифленый деревянный (скорее всего, дубовый) щит, подпертый и усиленный изнутри такой же внушительной металлической скобой и цепочкой.
Высоченные – почти под потолки (а потолки за три метра) и такие же внушительные межкомнатные двери с медными ручками были под стать. Но главное открытие было вверху, где словно плыли и парили лепные цветы и амуры – остатки, казалось бы, давно ушедшей везде роскоши.
Возможно, она сохранилась благодаря ответственному работнику Наркомюста, который прописался в этой квартире после революции и выселения «буржуазного элемента». Не знаю, как сей товарищ утверждал советские порядки в стране, но у себя дома, он, похоже, не захотел разрушать буржуазно-дворянской атмосферы, и благодаря ему старорежимные фишки типа лепнины уцелели.
Старого хватало и вне потолков: от «родных», мощных деревянных рам до батарей отопления. Когда много позже в доме сподобились провести капитальный ремонт и батареи стали менять, на них обнаружили логотип дореволюционной фирмы с державным «ъ» на конце: получается, они простояли три четверти века! («И еще полвека бы простояли,- говорили рабочие-ремонтники).
Однако, возвращаясь к рассказу: после ответственного работника в квартире, превращенной в коммуналку, перебывало множество других людей и их следы были повсюду. Особенно поражал желтоватого камня подоконник на кухне, как бы весь иссеченный рубцами-шрамами. «Братья здесь жили, мясники, – поясняла бывшая жилица, пришедшая за остатками вещей, – прямо на подоконнике мясо и рубили». Эта же женщина любезно соглашается провести экскурсию по дому. На кухне открывается еще одна дверь – там черный ход, ведущий на пыльный, заваленный хламом чердак. Черный ход, спроектированный когда-то для прислуги, пахнул смесью керосина, с незапамятных времен хранившегося «от блох» в кладовках и кошек, коих в несметных количествах приваживала со всех окрестностей и прикармливала одна из соседок. Кладовки, кстати, это бывшие туалеты для прислуги.
На этом экскурсия заканчивается, и меня, чтобы не мешал распаковывать вещи, выставляют погулять во двор. #алексей виноградов
Продолжение: "Бабушка бросила шампиньоны в кастрюлю, причитая, что нормальные дети в дом отраву не таскают", "Слепая бабушка отдернула руку и сказала «не балуй!» таким суровым тоном, что я бросил свою благородную затею".
Еще про Покровку: "В доме причта, который перестраивали под кафе, обнаружили фрагмент стены колокольни", "Сперва исчезли ворота, затем перестал работать фонтан, потом пропал дядя Ваня", "Главное - перелезть через ворота, там сами собой начнутся приключения".