Когда появилось сообщение, что очередной вечер в кинотеатре «Варшава» будет посвящен встрече с Леонидом Филатовым, лишние билетики спрашивали уже у метро. Это было не сольное выступление, а диалог зрителей с интересным собеседником, имеющим свое мнение по самым разным вопросам.
А зрители не только спрашивали, но и высказывались сами. О творчестве Л. Филатова, о своих ожиданиях. Вот, например, такое мнение: «Я всегда с нетерпением жду каждой вашей работы, особенно после фильма «Успех». Я думаю, вы можете сыграть и Гамлета, и Ричарда, участвовать в фильмах по пьесам Бернарда Шоу и Чехова... Но этого пока нет. Что же дальше?» Филатов отвечал: на «Ленфильме» он начинает сниматься в картине сценариста Александра Володина и режиссера Наума Бирмана «Сирано» по драме Ростана, вместе с режиссером Константином Худяковым будет работать над «Игроком» Достоевского...
* * *
Мы встретились с Леонидом Филатовым в Театре на Таганке, куда он вернулся после почти двухлетнего отсутствия. Уже через несколько минут разговора я понял, что моя репортерская программа трещит по швам. Филатов говорил так нервно и быстро, реакция его была столь стремительна, что вопросы я успевал задавать лишь в те моменты, когда он закуривал очередную сигарету.
— Леонид Алексеевич, решусь все-таки начать с традиционного вопроса: как случилось, что вы стали актером?
— К сожалению, ничего леденящего кровь о том, как я с детства мечтал быть актером, потом семь раз поступал и так далее в том же духе, рассказать не могу. Обыкновенная история: сразу же после школы приехал из Ашхабада в Москву поступать во ВГИК. Но не на актерский, а на режиссерский факультет. Дело в том, что в пору моего отрочества было очень много хорошего кино: и неореализм, и польская послевоенная волна, и первые картины Тарковского. Я сделался настоящим киноманом и решил пойти в режиссеры. Я видел фотографии в журналах: Тарковский в свитере под горло и в кепочке, Анджей Мунк в темных очках. Поэтому режиссура была для меня прежде всего связана с кепочкой, надвинутой на лоб, темными очками и свитером под горло. В этом мне виделось что-то мятежно-мужское, интеллектуальное и вместе с тем начальственное... Но выяснилось, что экзамены во ВГИК в августе, а приехал я в июле. В общем, не долго думая, вслед за своим товарищем подался я в Щукинское училище и, как ни странно, поступил... А потом понял, что к актерской профессии пригоден, и остался.
— Мы знаем вас не только как актера, но и как автора эпиграмм, пародий, инсценировок для телевидения. Недавно в журнале «Юность» опубликована ваша повесть-сказ-ка. Что для вас литература: увлечение или творческая необходимость?
— Я не могу сказать, что постоянно испытываю необходимость писать. Занимался и занимаюсь этим время от времени. Начал в школе, потом в институте сочинял пьески, писал песни вместе с Владимиром Качаном. Чуть позже сделал несколько сценариев для телевидения, в которых сам же и сыграл. Некоторое время занимался пародиями, но и это бросил. Несмотря на то, что я все так лихо бросал, есть, пожалуй, одна вещь, которая интересовала меня всегда. Это стилизация. И вот когда родилась подходящая интонация, я написал сказку...
Сказать, что литература для меня ничто, было бы неверно, ибо благодаря ей я умею импровизировать на площадке, а это, на мой взгляд, вещь для артиста немаловажная.
— Связываете ли вы свои профессиональные надежды с теми переменами, которые происходят сейчас в театре и кино?
— Да, конечно, свободнее дышится и будет, наверное, больше хороших картин. Но. что ни говори, актерская профессия все-таки зависимая, актеры не диктуют правил игры. Что касается театра, то здесь мои перспективы яснее. Есть интересные замыслы в «Современнике», где я продолжаю работать, очень хочется снова что-нибудь сделать в Театре на Таганке. Когда-то я играл там, но работал мало, потому что в ту пору меня сильно «закрутило» кино. А сейчас, думаю, самое время платить долги.