«В дверь постучали, а потом поскреблись. Чуть выждали и постучали громче. Прибавили децибелы и в царапание, ногтями по ясеневому полотну. Выглядело всё одно деликатно — сверх мер. В комнате царила мёртвая тишина, и даже лишний вздох не потревожил атмосферы. Казалось, если кто там и есть — то отказывается напрочь контактировать с поселковыми катаклизмами. В любом виде, на любых условиях. «Ну и ладно», — нарочито громко «обрубили концы» перед дверями. И затопали вниз по лесенке.
Далее. Там — внизу, в столовой — долго варили душистый кофе. Резали сыры и колбасы. Мазали сливочным маслом ломти булки. На чёрный — в сухую — укладывали «тротуарно» мясное. Дольки «московской» и полукруги «докторской». Белую заполняли чересполосно. Ломтик «голландского», ломтик «ольтермани». Короче, стругали полдник, под себя, как любят. А далее, ели и пили, нахваливая и причмокивая.
Аппетитные запахи неслись по всем весям. Не обходя и «комнату Синей Бороды». Там, наконец, очнулись и заворочались. Тройку раз оглушительно выдохнули, как перед забегом. Поскрипели пружинным матрасом. Кажется, встали — слышно было, как дёргают занавески. И они, толкаясь кольцами, шуршат и шипят. Даже шаги — или это напряжение коробило и мяло брёвна, в порывах братской любви?. — можно было вообразить. К окну, к двери, опять к окну..
Тот, кто отполдничал, ещё какое-то время бродил по дому. Хлопал раскрытыми рамами и замыкал дверцы шкафов. Стучал ящиками и шелестел плащом. Долго ли — всё стихло.
На втором этаже, осторожно выглянули, из спальни. На цыпочках, босыми ступнями прошлёпали до пролёта. Посмотрели тревожно «в колодец». Прислушались. Вернулись в комнату, накинули халат и выпорхнули перекусить. Голод — не тётка. Разогревали чайник второпях, воровато вскрывали холодильник и тащили припасы. Бутеры наваяли ровно так же, как недавний едок. Общие привычки — куда денешь?! Примостились на барный стул и, обжигаясь и давясь, «отобедали». Во рту «маковой росинки» не было со вчерашнего скандала. Сытые, отвалились на коротенькую спинку и замерли, от удовольствия.
Осень уже вплотную подобралась в широты. Часто шёл дождь, долго сохло, деревья желтели не в срок. Ветер накатывал знобкий, с Ледовитого. Под стать, и погода в финском бревенчатом. Несуразности и распри зарядили — что твой слякотный. После них оставалось тяжко в груди и мерзко во рту. Каков разлад на вкус? Горько-солон.
Она ещё малость повращалась на табурете. Пятки холодило, ноги пошли пупырышками — «давно не топлено.. надо бы зажечь камин.. надо бы.. кому?..» Когда спина под тонким хлопком замёрзла, а плечи начал бить озноб. Она сползла «с насеста» и потащилась обратно. «В берлогу». Мимоходом, прихватила ключи, с комода в коридоре. Намерений ясных не было, но не было и ощущения продолжения. «Финита..»