«Остановиться и оглянуться...» Вот я в десятом классе. Весь в книгах по уши. Прекрасно знаю мировую фантастику. Но газеты кажутся скучными, неинтересными. Воображения не хватает, чтобы представить Испанию или Вьетнам и проникнуться их болью.
С политинформаций удираю. Про комсомол вспоминаю, когда надо платить взносы. Да и нет в классе комсомольского духа. Коллектива не получилось. Каждый как-то сам по себе.
Комсорг сугубо случайный. Выбрали его, бедолагу, на общем собрании и забыли об этом. И он, похоже, забыл.
В институте атмосфера иная. Комсомол многоцветен и помнит про каждого комсомольца. Клубы, вечера, субботники, студенческие научные общества, походы, экскурсии. Не перечислить всех магнитов!
Я поначалу притих. Вернее, попытался притихнуть. Непонятно было, почему в школе комсомол такой незаметный, а здесь такой шумливый. Но в покое меня не оставили. Одна, две беседы, и я имею поручение: собирать материал для многотиражки.
Толкусь на разных кафедрах, заряжаюсь деловитостью... Пишу...
Как не любить свой институт — бурное, терпеливое, милое гнездо. Мы торопимся, хотим лечить сегодня же. Но альма-матер мудро и спокойно сеет в порывистые души зерна последовательности, самоуважения, дисциплины. Каждый новый предмет усложняет и обогащает пеструю мозаику, имя которой «больной ребенок».
Однако выясняется, что освоения наук мало. И «ходячая энциклопедия» отнюдь не синоним хорошего врача. Ибо удел «энциклопедии» — бездушность, примат информации над человечностью...
Но как ее воспитать — душевность?..
— Здравствуйте, Вадим. — Пожилая медсестра улыбается. — Как хорошо, что вы пришли! После вас у них и температура нормальная, и разговоров на день, и на процедуры соглашаются легче.
— Спасибо, Галина Николаевна. Чем вам помочь?
— Не мне, а ребяткам. Они вас ждут...
Едва мы зашли в палату, Вадима облепили радостные детские мордашки.
— Дядя Вадим! Здравствуйте!
— Привет вам, граждане! Ну как живете?
— С утра интересно. Врачи бегают, студенты.
— А вечером скучно?
— Скучно. И домой охота.
— Но, надеюсь, не плачете?
— Нет, дядя Вадим.
— А где Боря? Что-то я его не вижу.
— Ой, а у Бори температура. Ему лежать велели. А Юрке сегодня кровь переливали. А Ниночка зонд глотала.
— Сколько у вас новостей! А вот давайте-ка мы попросим дядю Сережу с Борей посидеть. А, дядя Сережа?
Детские глазищи-прожектора уставились на меня.
— Мне что... Пожалуйста... — пробормотал я, а у самого холодок по коже, будто боюсь чего-то.
— Он в соседней палате, — говорит Вадим.., — Лет ему пять-шесть.
У моего подопечного старчески серьезный вид.
— Можно, я с тобой посижу?
Он слегка оживляется.
— Ты студент? Сегодня утром один студент меня слушал-слушал и ничегошеньки не понял. Профессор его поругал. А тебя ругали?
— Бывало.
— Наверно, у тебя трубка плохая?
— Да нет, Боря, просто опыта маловато.
— А ты марки собираешь?..
Так мы познакомились. И говорили почти два часа. Для меня это были два часа откровения. Впервые почувствовал, как интересно общаться с ребенком. Как обоюдно интересно и необходимо...
— Ну что? — спросил Вадим, когда мы топали в общежитие. — Понравилось?
__Чего ж ты раньше меня сюда не притащил?
— Будешь ходить?
— Обязательно.
— Думаешь, только мы двое были у ребят? Комитет комсомола взял шефство над всеми клиниками. Я рекомендовал тебя.
— Правильно сделал.
— Ну и лады.
Членом комитета Вадим стал давно, со второго курса. Ему дали один из труднейших — культурно-массовый сектор, и он отлично справлялся. Вообще он, как никто, умел сыскать «на свои руки муки». Помимо учебы и организации встреч, вечеров, дискуссий, успевал работать в географическом обществе — занимался медицинской географией. Чуть позднее вошел в состав студенческого научного общества при кафедре социальной гигиены. На летние месяцы уезжал со стройотрядом. А когда при институте возник театр миниатюр, Вадим был среди его первых артистов. И все, за что он брался, делалось основательно и будто бы даже неторопливо. Секрета здесь не было. Вернее, был очень простой секрет: умение ценить минуту.
Продолжение в выпуске 12.
Если Вам понравилась статья, ставьте лайки и подписывайтесь на канал.