Из книги «Записки на портянках».
Так случилось, что Широчка вместе с другими пионерами записалась «на мотокружок». Конечно, первое время они убирали помещение, чинили мебель, возрождали из пепла единственный мотоцикл кружка, который давно уже превратился в бренные останки.
- Ничего, - сказал руководитель кружка, - легкий ремонт, и он будет, как новый.
Легким ремонтом оказалась замена рамы, двигателя, шасси, бака и прочей мелочи, которую можно не перечислять. Возрождать железного коня из пепла пионерам пришлось за свой счет. Кружок работал на общественных началах, а общественные начала, как известно, за пивом не пошлешь.
Наконец, конь был, как новенький, и пионеры, подобно акробатической пирамиде, кинулись на него все разом, как только он завелся. Мотоцикл рявкнул, рванул, сбросил с себя пионеров и благополучно заглох. Благополучно для всех, кроме Широчки. Она повредила ногу, да так, что в больнице ей наложили гипс от бедра и до щиколотки. Наложили и отпустили домой, в школу, чтобы уроки не прогуливала.
С одной стороны с гипсом хорошо: учителя меньше цепляются, бабушки в автобусе место уступают, одноклассники смотрят с уважением, она, вон, уже и с мотоцикла упасть успела, а они еще паровоза ни разу не видели, разве что папиросного.
С другой же стороны... Ни одеться, ни обуться, а уж о том, чтобы с удовольствием сходить в туалет, и речи быть не могло. Какое тут удовольствие, если нога в коленке не сгибается. Дома еще ничего, правда нога в туалет не вмещалась, и приходилось все делать с открытой дверью, а вот в школе или в больнице. Попой на общественный унитаз не сядешь - попа не казенная, в отличие от унитаза, а казенные унитазы на своем веку повидали такого, что напиши хоть один из них мемуары, бестселлер бы вышел. Надо все делать на присядках. А какие присядки, если одна нога в коленке не гнется? Правильно, пистолет. Почему пистолет? Да потому, что хоть стреляйся, если тебе в таком состоянии где-нибудь в публичном месте какать захочется. У Широчки же коса, как назло, отросла почти до пола, и каждый раз, когда Широчка вот так на пистолете корячилась, коса норовила оказаться в унитазе, словно медом ей там намазано было. Намазано там, кстати, было, но только не медом, откуда взяться меду в общественном унитазе? И приходилось Широчке каждый раз после туалета голову мыть. Хоть плачь. Пришлось даже подстригаться - угораздило Широчку жвачку проглотить. Так что день, когда ей обещали снять гипс, был для Широчки долгожданным, как Новый год.
Едва дождавшись утра, Широчка ворвалась в процедурную, забыв даже постучать. Медсестра Марина была занята. Она стояла на коленях перед доктором Боровым, и что-то рассматривала с очень близкого расстояния у него в штанах. Что именно так привлекло ее внимание, Широчка не видела, так как Боров стоял к ней спиной.
- Тебе чего? - спросила Марина, облизывая губы.
- Гипс снять.
- Погуляй с полчасика, - сказал Боров Широчке и, обращаясь к Марине: - продолжайте, сестра.
Делать было нечего, и Широчка пошла гулять по больнице. Конечно, Широчка могла бы решить, что больница была похожа на полигон для съемок нового фильма Тарковского, но Широчка Тарковского не смотрела, поэтому ничего такого в голову ей не пришло. Больница была старой. В прошлом году ее, правда, отремонтировали. Средств было выделено достаточно, и кроме нескольких новых дач, построенных узким кругом должностных лиц, кое-что было сделано и в больнице. Больница же вела себя как привередливый больной, отторгающий пересаженный орган. Краска с фасадов смывалась дождем, линолеум линял, обои поднимались шубой, а новые канализационные трубы плакали на стыках.
Где-то голодно мяукала кошка - сегодня был не операционный день. В палате, за закрытой дверью бубнил знакомый голос.
- Николай Навахудоносорович? - заглянула в палату Широчка.
- А, Широчка, заходи.
Капитан Отморозков покоился на особом медицинском сооружении, напоминающем гинекологическое кресло. Его огромное красное достоинство было выставлено на всеобщее обозрение.
- Николай На… товарищ капитан, вы то как?
- А он фамилию меняет, - сказал мужик, загипсованный в виде стола. На его спине шла игра в карты, - На Ошпаркина.
- Ошпарились? Как вы так?
- Да вот так. У меня газовая колонка дома. Решил я, значит, свою гордость помыть, а перед этим мыл посуду. Ну и газ не сразу погас. Открываю я кран, и гордость свою туда. Поначалу, пока холодная из труб шла, даже хорошо было, потом кипяток как пошел. Хорошо еще успел отпрыгнуть.
- Это еще что, - перехватил инициативу человек-стол. - Ко мне недавно племянница с сыном приезжали. Еще в школу не ходит. Так он что учудил. Решил в курятник, на кур пописать. Просунул писюн в сетку и целится. Петух увидал такое дело, да как клюнет! Пришлось «скорую» вызывать.
- А я в детстве любил на живность писать, - снова взял слово Отморозков. - Камнями там или из рогатки я их не обижал, но плюнуть или пописать - это был верх кайфа. Один раз так невесты лишился.
- Перепутал с котом? - спросил один из играющих.
- Разговорчики! - возмутился Отморозков. Сейчас арестую тебя за азартную игру в общественном месте, будешь знать.
- Одна у вас, ментов, совесть, да ты и ту ошпарил.
- Дай рассказать, - вмешался человек-стол.
- Так вот, иду я к ней с цветами, шампанским, как положено. Смотрю, а возле подъезда кот сидит. Домашний такой, чистый, красивый. Ну, как тут пройти мимо? Расстегиваю штаны и к нему, а он, гад, отошел на пару метров и опять сел. И так он от меня минут двадцать бегал. И ведь не убегает, гад, а словно специально дразнит. Я за ним, как был, в костюме, с цветами и концом наружу по всему двору. Невеста же моя с матерью на балконе курили.
- А я один раз чуть одноклассника без жены и детей не оставил, - перенял инициативу человек-стол. - Надо сказать, что был он тощим, желтым и болезненным, зато член у него был богатырский. Вся сила в корень ушла. А возле головки бородавка. Ну прям член на члене. Словно кактус почкующийся. Набрели мы как-то с пацанами на склад, а там диски для болгарки. Начали мы их пускать. Тут я ему по концу и запустил, так он аж на два метра подпрыгнул. Снимает штаны, а конец, как яблоко, круглым стал. Ну ничего, обошлось.
- А я себе как-то креслом яйца прищемил, - сказал ранее молчащий игрок номер два.
- Это как же тебя угораздило? - спросил игрок первый.
- На концерте. Садился на кресло и прищемил. Сам удивляюсь, как. Но синяк потом был знатный.
Разговор, наверно, продолжался бы еще целую вечность, но в палату ворвалась дежурная медсестра, как две капли воды похожая на Тайсона.
- Вы совсем что ли, трам-тарарам! - начала она с порога. - Вы какого Канарейкина с растяжки сняли?
- Да мы подумали, чего ему на цепях висеть, только зря время тратить, а тут стол из него первый класс! – ответил игрок номер один.
- Да вы… - захлебнулась она. - А ты, девочка, что здесь делаешь?
- Мне гипс…
- Домой иди, нет их никого, на совещании, - пахнула она перегаром на Широчку.
Так Широчка осталась в гипсе. Но не надолго, придя домой, она его сняла.