Явление 7. Поминки, третий день.
Явление 8. Второе похмельное утро.
Проснувшись обыкновенно раньше всех, Полковник зашаркал по дому, пытаясь понять перво-наперво численность личного состава. Им было выяснено, что кроме него в доме присутствуют: Катерина Валерьевна, дочь его, домохозяйка Марфа с супругом Матвеем, родственник Ильи Фёдоровича, зазноба его, Танюша Селиверстова, а также девица Анастасия. Все спали. Первым делом Полковник разбудил Марфу и Матвея, наказав приготовить похмельный завтрак и затопить баню.
- Марфа, будь добра, приготовь похмельного завтраку на семь персон. Матвей, голубчик, баньку бы затопить, да покрепче. Посмотри, осталось ли пиво, снеси его в предбанник. Пригодится.
Спустя какое-то время гости собрались за завтраком, придя немного в себя после крепкой утренней бани, куда их по мере пробуждения сносили Марфа с Матвеем.
Похмельный завтрак предполагал кружку горячего куриного бульона, хлеб, а также соленья - огурцы, помидоры, перец, чеснок и грибы.
- Всех с добрым утром, - приветствовал Полковник, - Прошу, дамы, нужно подкрепить организм бульоном, а затем восстановить баланс солей в организме маринадами. Правильно я говорю, Евгений Павлович?
- Так и есть, товарищ полковник, баланс солей нужно выправлять.
- Во-о-от, ну а у нас с мужчинами и другое лекарство имеется, - и принялся разливать из графинчика по стопкам.
- Обижаете, товарищ полковник, - зычно возмутилась Марфа.
Полковник подхватил первую налитую стопку и подал ей:
- Ну что вы, душенька, вам наоборот - вершки, так сказать.
- Мне тоже, наверное, - робко засомневалась Татьяна.
Полковник внутренне порадовался душевности подобравшейся компании.
- Катерина, Настенька, а вы как же? Может быть, а?
- Папенька, ну что вы как будто я не ваша дочь.
Полковник отмерил полстопки.
- Папенька, я дочь русского офицера, а это, - она брезгливо отодвинула стопку, - Разве что в глаза закапывать.
Полковник просиял гордостью, причмокнул, проведя взглядом по головам сидевших гостей, мол, видали какая?
- Настенька, голубушка, вам так же? - полковник занёс графин над оставшейся стопкой.
Анастасия сидела молча, готовая провалиться сквозь землю. Похмеляться, да ещё в такой компании ей казалось крайне невыгодным для репутации, но и отказываться, когда все пьют, тоже было невмоготу.
- Мне глазных капелек, пожалуйста. Чуть-чуть.
Полковник налил полную стопку, подал ей и сказал:
- Пригубишь сколько сможешь, дорогая. Ну а теперь, друзья, давайте - за наше здравие!
Все потянулись рюмками к центру стола, что было решительно пресечено Валерием Никифоровичем.
- Нет-нет, господа, что вы. Не чокаясь!
Выпили за здоровье.
- Живой, Женечка-то, - шепнула Марфа Матвею, - Ишь, как наяривает, кандидат хренов.
После завтрака полковник наказал прислуге прибраться в доме, а сам вывел гостей во двор, дабы подышать свежим воздухом. Дальнейший план предполагал легкий дневной сон с последующим приготовлением шашлыка из остатков мяса и обильными возлияниями.
Пополудни, когда гости собрались у жаровни в дворе дома, на пороге появился Фёдор Михайлович в сопровождении двух коренастых молодцев, нёсших в руках авоськи с пивом, закусками и минеральной водой.
- Я вижу, не спится личному составу, товарищ полковник?
Валерий Никифорович двинулся навстречу старому другу.
- Хороша ложка к обеду, Фёдор Михайлович.
Тот, в свою очередь, взял из рук своего спутника авоську с пивом и торжественно вручил полковнику.
- Вот, свежее, Жигулевское.
Полковник открыл банку и глубоко вдохнул хмельной аромат. Хитро взглянул на Фёдора Михайловича исподтишка:
- Ну что, по старинке?
Тот одобрительно кивнул, после чего Полковник поднёс банку ко рту, и начал безотрывно осушать ее обильными глотками. Насытившись, передал эстафету товарищу, и протяжно рыгнул.
- Папенька! Ну здесь же люди!
- Доча, мы же на природе, здесь можно.
Фёдор Михайлович сделал такой же затяжной глоток, в результате двух глотков банка опустела на треть.
Мужчины закурили в сторонке.
- А что это вы, голубчик, губу теребите все утро?
Евгений Павлович задумчиво оттягивал пальцем нижнюю губу, словно пытаясь что-то достать.
- Ась?
- Я говорю, что с губой у вас? Все утро теребите.
- Да не знаю, как будто застряло что-то. Мы лещеца давеча не употребляли ли? На рыбную кость похоже.
Матвей сразу предположил, что это мог быть клоп:
- Никак, клоп вас цапнул, али какая другая тварь.
Ветерок донёс обрывки разговора до гревшихся у костра женщин. Катерина хихикнула на ушко Марфе:
- Известно, какая.
Марфа сдержала смех и с укоризной посмотрела на Катерину Валерьевну. Рядом стояла Татьяна, и с отсутствующим видом смотрела на огонь.
Катерина вновь прильнула к уху Марфы:
- Муженёк-то твой дело говорит, слышь чего, - и снова захихикала.
- Полноте, дуреха! Поминки ведь, прости господи! - шепнула в ответ Марфа.
- Евгению Павловичу, поди, перепало сегодня знатно.
- Да уймись же ты, дурочка, - зашипела Марфа, - Он же светило, кандидат!
Катерина залилась звонким смехом, обратив на себя всеобщее внимание, затем обняла Марфу и уволокла ее за собой подальше. Та, не в силах противостоять обаятельному смеху воспитанницы, начала тоже посмеиваться, пытаясь взять строгостью:
- Да какая ж вожжа тебе под хвост попала, холера! Он же отдельно спал, в комнате Ильи Федоровича!
- Я ему кличку придумала! - не обращала внимания Катерина.
- Кандидат?
- Кандидоз! - они обе загоготали что есть сил, не в силах сдерживаться.
Фёдор Михайлович задумчиво глядя на заливающихся смехом женщин, спросил:
- Валерий Никифорович, ты зачем наркотики оставляешь где попало? Бабы вон с ума сходят.
Полковник бросил на гостя резкий взгляд.
- Что это с ними, - поинтересовался Евгений Павлович.
- Бабы ж, - подытожил Матвей.
- Валерий Никифорович, можно тебя на минутку?
Полковник с Фёдором Михайловичем отошли в сторонку.
- Валера, что-то ты веселый стал в последнее время. С прислугой с одного стола питаешься, с Розгинским племянничком хлопочешь, теперь ещё и секретарше этой внимание уделяешь.
- А ты мне предлагаешь грустить тебе на потеху?
- Я тебе предлагаю баловства свои заканчивать. Серьезным ты мне больше нравился.
- Ты мне тоже больше нравился до первой отсидки, Фёдор Михайлович.
- Когда я вижу тебя в таком состоянии, сразу задумываюсь, насколько это может быть выгодно этой суке. Печально мне, что в последнее время все чаще даёшь повод думать об этом.
- Да что ты все вокруг да около ходишь, не того же ты масштаба человек, Фёдор Михалыч. Есть что предъявить - наперёд говори!
- Я тебе уже все сказал, Валерий Никифорович, - с этими словами он оставил Полковника и вернулся к костру. Выждав несколько секунд, Полковник последовал за ним.
Покончив, наконец, с поминальными обрядами, гости дорогого Ильи Фёдоровича засобирались домой.
Фёдор Михайлович сухо попрощался со всеми и вышел через калитку. Двое в кожаных куртках вышли из машины навстречу хозяину, открыли ему заднюю дверь чёрного седана, а затем отбыли.
Полковник, тем временем, обратился к присутствующим:
- Значит так, дорогие мои. Ко мне в машину все не влезут. Евгений Павлович, хочу вас попросить сопроводить Татьяну до дома на таксомоторе, а Катерина, Марфа с Матвеем и Настенька со мной поедут. Вы не обидитесь?
- Не переживайте, товарищ полковник. Танечку доставлю в лучшем виде, - Катерина с Марфой не сговариваясь прыснули.
***
- Дом ужасный. Мне кажется, невозможно выпить столько, чтобы можно было в нем спокойно уснуть.
- Отнюдь! Мой дорогой дядюшка давеча преспокойно уснул в нем без каких-либо возлияний. Сладко-сладко.
- Тебе все шуточки, тебе-то конечно, чего бояться - родная кровь, как-никак.
- Какая родная кровь, прости Господи? Я его один раз в жизни видел, и тот в гробу.
- Он от твоих слов гнусных только что поди пару оборотов в гробу сделал.
- Да пусть хоть костры там разводит трением.
- И еще.
- Он же старый был, его уже с фонарями на том свете искали, небось.
- И еще.
- А знаешь, что ему Петр сказал при встрече?
- Прекрати! Я не собираюсь в этом кощунстве участвовать.
- Шуточку приготовил смертельную просто, точно причаститься не желаешь?
- Я сейчас из машины выйду и поеду домой на другом таксомоторе, без тебя.
Татьяна явно была не в духе. Пришлось отступить.
- Не сердись. Я тоже плохо спал. Голова болела, мерещилось всякое, и всю ночь снился один и тот же сон, бесконечное зрелище.
- Знаю, ужасное ощущение - как воду из стакана под дождем пить, как будто океан пытаешься выхлебать. А что снилось-то?
- Вот вода и снилась. И остров этот ваш, забыл название.
- Ласточкин?
- Да. Снилось, как будто я плыву к нему на лодке, вёслами гребу, шлеп-шлеп, по воде. Тишина мертвая, и только шлеп-шлеп вёслами по воде. Тревожно, ветер поднимается, быстрее доплыть надо, и вот я быстрее начинаю грести, а шлепки по воде все так же медленно, шлеп, шлеп. Я на вёсла налегаю, руками как птица машу, и только тишина вокруг и только эти медленные шлеп, шлеп по воде. Понимаешь? Бессмысленно все, жилы свои рвёшь, а только и слышишь эти медленные шлепки. В итоге я бросаю от отчаяния вёсла, а шлепки продолжаются в абсолютной тишине - ни шума ветра, ни плеска волн, ни криков чаек, ни даже собственного дыхания. Ничего нет. Тишина и шлеп, шлеп, шлеп, шлеп - звук вёсла по воде. Смотрю в отчаянии на руки свои - а они вдруг в пыли все. Не в дорожной, а в серой домашней пыли, и я весь в ней, как окунули меня в неё. Смотрю в воду, отражение мое там - серое лицо, покрытое пылью, ни глаз, ни рта, ничего. И вдруг мое отражение глаза открывает - белоснежные на сером фоне, но пустые, без жизни. А потом все сначала - плыву, тишина, шлеп-шлеп в такт веслам, и все повторяется, потом снова эти глаза на покрытом пылью лице и снова в начало. Всю ночь так.
- Ужас какой. Надо сонник посмотреть.
- «Покрытым домашней пылью плыть на лодке по реке». Так? На букву «п» искать?
- Я думаю это твоё желание поскорей покинуть наш город, вернутся к себе домой. Ты очень хочешь, торопишься, но не получается - то похороны, то поминки, то ещё что. Твой дом - остров, потому что он не является частью нашего города. Весельная лодка - это неудобные тебе «медленные» обстоятельства вокруг.
- А тишина и шлепки?
Ну, шлепки - это показатель безысходности твоей, а тишина - это твоё одиночество. Ты же здесь один, все родные и близкие там - на острове тебя ждут.
- А пыль?
- Вот это интересно.
- Потому что непонятно?
- Да. Но скорее всего это просто дом Ильи Фёдоровича. Старый, пыльный, и ты в нем, как в этой пыли.
- Однозначно, все так и есть! Путево ты разложила. Где только нахваталась этой зауми?
- А я люблю всякое такое на досуге почитать - про сны, астрологию, я по руке неплохо гадаю, кстати.
- Только мне не предлагай.
- А что, не хочешь будущее своё узнать?
- Не хочу, чтобы его знал кто-то кроме меня. Непреодолимый недостаток всех гадалок - гадая, они узнают твоё будущее.
- Ну извините! Это их принцип работы, вообще-то! Сам гадать научись тогда, это не так уж сложно, только практика нужна, и вообще главное - знать куда смотреть.
- Мужики такой херней не страдают.
- А танцуешь ты тоже так себе, наверное?
***
Тем временем в машине Полковника решался квартирный, по своей сути, вопрос:
- Ну вот, теперь и прокатимся. Настенька, вы поближе к двери садитесь, вам первой выходить.
Так и поехали. Катерина села рядом с отцом, Марфа затолкала Матвея внутрь, неудобно стиснув его между непоколебимой собой и хрупкой Анастасией, значительно захлопнула за собой дверь.
Полковник завел двигатель, тронулся было, как вдруг нажал на тормоз, все резко кивнули, словно одобряя без возражений некое решение.
- Доченька, прости, пожалуйста. Ты же, наверное, на велосипеде поедешь?
Все посмеялись по-доброму, Катерина скорчила отцу рожицу, после чего автомобиль, наконец, тронулся.
Марфа, просунувшись между передними креслами, обеспокоенно спросила:
- Катерина Валерьевна, а и правда! Где велосипед-то ваш?
- А вот поди ж ты теперь отгадай, Марфочка!
Марфа вернулась на свое место к облегчению Матвея, перекрестилась и начала сокрушаться:
- Господи помилуй! Пропили его вчера, никак!
- Марфа, вчера столько было… Если б мы еще и велосипед пропили, сегодня даже я бы не встал, - в словах Полковника чувствовалась уверенность.
- Батюшки, да где ж он тогда, никак Никодимка утащил?
- Какой Никодимка? - встревожилась Анастасия.
Марфа неодобрительно посмотрела на Анастасию.
- Марфочка, тобой только детей пугать! Нет никакого Никодимки.
- Вот те крест, дуреха! - Марфа перекрестилась, - В избе всегда кто-то живет, на то она и изба! Коли хозяин Богу душу отдал, так там теперь ясное дело Никодимка заведует. Пойдешь к нему теперь, велосипед свой вымаливать! Вот посмотрю я на тебя, как ты его упрашивать будешь, а он и не отдаст!
- Марфа, ну не нагоняй страху-то! Вот мы скоро дом в новую собственность оформим на Евгения Павловича, вот и хозяин появится. А с ним про велосипед я уж договорюсь как-нибудь, - похвастался связями Полковник.
К голове Матвея подкатывал очередной приступ головной боли, и слушать пустую болтовню было никак нельзя:
- Валерий Никифорович, ну что с этих баб взять! В предбанник я его поставил, сразу за дверью, Катерина Валерьевна сама оставить решила.
Все с облегчением вздохнули, окончив глупый спор, а Марфа бросила Матвею укоризенный взгляд. Тут он и сказал:
- Но вот ежели в следующий раз приедем, а там велосипеда нет - тогда точно Никодимка утащил!
На этот раз все, кроме Марфы, единогласно покачали головой и цыкнули. Матвей понизив голос на полтона, продолжил, обращаясь к Катерине:
- В синий ситцевый платок шоколадных конфет заверните грамм триста, да орехов добавьте лесных, оставьте на столе на кухне, Никодимка с пола не возьмет.
- Да оставь их там на денек, Никодимка на людях сластями баловаться не станет, - дополнила инструкцию Марфа, - На следующий день приходи после полудня, глядишь, вернет он тебе твой велосипед, дуреха.
- А вот теперь уже даже мне боязно стало, - ответила Катерина, - Правда, не за транспорт мой.
- Не приведи Господи снова в тот дом вернуться, - зашептала Анастасия.
- Я так точно не вернусь! - выпалил Матвей, - Хоть из всех гаубиц палите.
- Я туда без мужика своего тоже помирать не пойду! - вторила Марфа.
- И я… - машинально выпалила Анастасия.
Катерина обернулась назад:
- Так! Я вас всех троих с завтрашнего дня за книги посажу! В школе не доучились, видать. Возьму у Евгения Павловича трудов научных, будете у меня зубрить науку с полудня и до тех пор, пока Никодимка велосипед не вернет!
- Доченька, а как же велосипед, может, и правда, вернемся?
Терпению Катерины подходил конец.
- Папенька, ну и вы туда же, что ли?! Возьму у нашего кандидата ключи, возьму таксомотор, съезжу да заберу! Знала б, что всю плешь проедите этим Никодимкой, прости Господи, - троица на заднем сиденьи перекрестилась, - И правда, к черту мигрень, лучше б тогда на велосипеде поехала.
Анастасия задумалась: завтра Катерина Валерьевна всех за книги усадить решила, значит, и по Настенькину душу применение найдется. Ее очень беспокоил вопрос дальнейшего трудоустройства, но теперь, проведя вечер в компании значительных людей, она набралась смелости и решила во что бы то ни стало переговорить с Катериной Валерьевной или Полковником, и задать лишь один скромный вопрос. "Только наедине" - подсказывало ей сердце.
- А вы меня на работу кем возьмете?
- Личным секретарем, Настенька, - отвечал Полковник.
- Личным помощником, Настенька, - вторила Катерина.
Анастасия мечтательно выбирала из двух вариантов, глядя, с каким неудовольствием они смотрят друг на друга.
- Она моя личная помощница!
- Не про тебя такая умница, она - мой личный секретарь! - кричали их глаза друг другу.
Служба в части, при Полковнике - стабильность и благоденствие. Зато при частной конторе Катерины - какая благодать! Наверняка и карьерный рост есть, и коллектив молодой симпатичный. Зато с Полковником - полное социальное обеспечение, и проезд в автобусе наверняка бесплатный. А с Катериной Валерьевной на машину заработать можно, а то и служебную дадут, бензин вообще бесплатный - хоть вместо чая пей. С другой стороны, от личного секретаря и до личной жены - рукой подать, а там уже……….
Рассуждения Анастасии устремились в космос, начала отделяться ступень, но:
- Анастасия, а вот и ваша остановка.
Она открыла глаза и увидела в окне свой дом, а рядом - четверых самых важных сейчас для нее людей, ожидавших, пока она их оставит.
Если она выйдет сейчас, то может никогда их больше не увидеть, зачем им такой личный помощник, который вопрос боится задать. Если она задаст свой вопрос при всех, они же все просто засмеют ее. Она чувствовала, как их глаза подгоняют ее:
- Ну давай же, уходи, скорей, мы хотим в наш огромный общий дом, всем и так плохо, а тут еще ты, мелочь, мнешься.
Их глаза одолели ее, она простилась со всеми, и захлопнула за собой дверь.
Сделав шаг, она поняла, что новая лучшая жизнь стоит любых усилий, и когда машина тронулась, метнулась обратно, ей нужна была любая дверь, до которой только можно дотянуться.
Внезапного появления в салоне новых пассажиров никто не ожидал, Полковник ударил тормоз, все воззрились на дикую Анастасию, материализовавшуюся рядом с Катериной Валерьевной.
- Анастасия, вы что творите! Вы ж убиться могли! - грозно вскричал Полковник.
- Настя, что случилось?
Марфа с Матвеем только было рассевшиеся поудобнее, ворчливо бубнили себе под нос. "Проклинают," - мимолетно подумала Анастасия.
- Я это…
Восемь глаз ждали немедленных объяснений.
- Я спросить хотела, - она судорожно выбирала, к кому обратиться. Принципиальные различия между секретарем и помощником были бесповоротно стерты.
- Катерина Валерьевна, а можно я вам позвоню завтра? - выпалила вдруг, когда уже никто и не чаял услышать от нее хоть слово.
- Ради Бога, звоните, - растерялась Катерина.
- Спасибо, - просияла Анастасия, и, захлопнув спешно дверь, помчалась прочь от машины, от глаз, проваливаясь под землю от стыда все глубже с каждым шагом, словно падающий метеорит.
Машина стояла, полковник не решался убрать ногу с тормоза, все молчали.
- Кто-нибудь понял, что, черт возьми, это было?
- Это была Настя.
- А какого хрена-то?
- Мы не поняли.