Каждодневные утомительные тренировки вернулись в жизнь Юджин. Тело приходило в должную форму, а чувство страха липкой карамелью связывало все сильнее. День за днем, репетиция за репетицией... Это сложно? Да. Это волнительно? Да. Но, ничего не поделаешь. Канчоль вместо девушки заполнял анкеты для парочки конкурсов, где участвовал сам, на одном победил даже. На работе все было обычно, за исключением этого теста. Как и ожидалось, содержание вопросов было сомнительным. Если Киму достались вопросы, касаемые его образования, то Чон повезло меньше. Половина теста - чушь. Рыжеволосая администратор выполнила почти все сама, лишь в двух вопросах были затронуты темы, связанные с бизнесом, что, ввело в легкую задумчивость и балерину. По результатам проверяющие не смогли слова сказать, потому что оценки у всех были либо хорошими, либо отличными. Директор с такой счастливой улыбочкой выставил всех лишних за двери офиса, сказав, мол, умны все его сотрудники, а подобная ерунда, а-ля проверка, была камнем в его розарий. Забавно, что не в огород, ну да ладно. Вроде, кроме будней в залах, за компьютерами и плитой ничего не было. На деле прошел месяц, без двух дней.
- Я съездил в "Лирику", договорился об охране, уточнил то, как тебе лучше пройти в гримерку, - задним фоном играет какая-то музыка, которую включил парень на своем ноутбуке. - Директор сказала, что ты выйдешь во время антракта, с тобой пройдут еще несколько дам в уборную, переоденешься ты в служебном помещении, оттуда есть проход сразу за кулисы, там макияж, да последние детали, - Юджин прикрывает глаза, давно расположив голову на чужих ногах. - Почему переоденешься ты не там? Все просто, пара репортеров уже договорились изучить "то, что скрыто занавесом", но выступление им нужно снимать тоже, поэтому уйдут, как начнется, - рука Кима лежит на впалом животе девушки, вторая же за головой. До всего этого дела... День... Точнее, ночь. Потому что концерт завтра, а на часах двадцать один тридцать. Как так? Не могло время пройти...пролететь перед носом, словно страус, испугавшийся лишнего шороха рядом с собой. Вроде только вчера купили пуанты, лишь неделю назад начались те самые репетиции. И совсем-совсем недавно, Канчоль предложил вновь начать отношения. С одной стороны долго тянулись постоянные разговоры о правильности выполнения элементов, сказочно бесконечно шла практика: с музыкой, без, с поддержками, соло. Страшно до слез было, Чон пережила два сильных срыва, с горем пополам уснув в объятьях старшего. Радость от осознания скорого выхода на сцену, сменялась ужасным отрицанием любого упоминания балета в целом. Хорошо, что шатен спокойно утешал, войдя в положение Юджин, выслушал все ее опасения, местами грубо, но правдиво вправив обратно рассудок. Вместе они настоящая сила, один другому ровня.
***
- Я волнуюсь, - в точности, как перед сном, как после слов друга сказала, пусто усмехнувшись. Руки предательски потряхивало. Канчоль улыбается нежно, приобняв за плечи. - Скоро мне нужно будет уйти, - констатирует факт, вновь еле уловимо дергая уголками губ. Парень молчит с момента, как выехали из дома. Эта тишина... Она нужна, этого не понять просто так. Такое не ощущается разговором со стенкой, чувствуется отдача в мимике, пусть не в словах, но слишком яркий в эмоциях Ким, ловко передает свои ответы мнимо. - Я рада, что наши родители все же приехали вместе, пускай для них станет сюрпризом мое появление на сцене... Надеюсь, что не ошибусь, потому что хочу самостоятельно ткнуть пальцем в того, кто пустил по наклонной мою жизнь, - Юджин шмыгает носом, промаргивается, дабы не ходить с покрасневшими от слез глазами. Парень на это реагирует легким касанием губ виска подруги.
- Ты сможешь, - кратко, тихо, буквально шепотом говорит, накинув свой пиджак на плечи младшей, перед ее уходом. Еще трое балерин с улыбками утягивают давнюю знакомую в нужное место, разбавив тяжелый воздух заливистым смехом. Черт знает почему, но действительно стало немного проще. Этих девочек, точнее, прекрасных танцовщиц, брюнетка знает лучше себя, потому что именно они вчетвером учились в одном классе. Кто бы догадался, благодаря какой магии их дружба цветет и пахнет какой год подряд. Выяснять причины - глупо, раз все хорошо. Девушки даже не сильно стараясь, вытянули из Юджин смех. Замечательно же.
В шумной компании было привычно. Каждая помогала с чем-то своим: одна сложит аккуратно тёмное платье цвета обсидиана, другая расправит пышные юбки, третья поможет подправить где нужно, заученными движениями придав одежде идеальную форму. Младшей дают зеленый свет на преодоление лестницы и двух коридоров, дабы по окончанию "путешествия" оказаться в пропахшем лаком для волос, косметикой месте. Прекрасное закулисье. Премьер "Лирики", а по совместительству постоянный партнер Юджин, отдает ключи от своей гримерки, сказав где сейчас находятся журналисты. Парень выглядел чудесно, правда, видно, что слегка проигрывает чувствам, нервно потирая друг о друга ладони. Балерина смотрит в зеркало, ей наносят желтые тени, смешивая их с оранжевым оттенком. Губы "горят" алым, а на руках "цветут" лилии, розы, а лоза обвивает нежные бутоны. Брюнетка с придыханием надевает пуанты, дергается, когда слышит первый из трех звонков. Задумывается о Киме, он, скорее всего, медленно идет по лестницам, убрав руки в карманы брюк, смотрит на пустующее место рядом с собой, его должна занять прима, которая уже пожелала удачи, оттанцевав первый акт. Люди подобно воде, заполняющей сосуд, занимают места в зале. Второй звонок давно подогнал нерасторопных зрителей. Сцену последний раз проверяют, выставляют мелкие детали, танцоры готовятся к выходу с последним звонком. Чон повторно закрепляют короткие волосы лаком на затылке. Немного белых блесток оседают на ней и партнере, перед уходом второго. Джеймс - его герой - богатый фермер, который накануне свадьбы увидел появившуюся из камина фею Сильфиду, что хотела поцеловать уснувшего парня. Вопреки предупреждениям всех, он влюбился с первого взгляда, начал ходить в лес, где встретил свою любовь, но она как песок сквозь пальцы уходила. Ее нельзя касаться живому. Но ослепленному чувствами Джеймсу "помогает" колдунья, естественно соврав, в том, как все же им быть вместе. Старушка протянула фермеру шарф, собой поклявшись, что окажись он на шее Сильфиды, то она потеряет связь с лесом и перестанет быть духом... Только вот... Перестать быть духом духу леса равняется погибели, вечной тюрьме из стволов с листвой, уж точно не счастью в любви с человеком. Именно момент их прощанья навсегда становится ключевым во втором акте. Юджин поправляет одежду, ступая на сцену. Зал тонет в вопросах, в непонимании. Камеры ловят Чон, пока она легкой феей порхает вокруг любимого, не имея возможности открыть глаза... Нужно... Ей нужно видеть зрителей. Страшные воспоминания сдавливают до глухого писка легкие, дают полное ощущение осколков в пуантах. Эта боль от рвущихся связок, онемение ступней. Ужасно. Свет софитов режет глаза, но вскоре, балерина находит поддержку в очах Канчоля, он смотрит неотрывно, показательно скрещивает пальцы. Этот взгляд подобно анастезии нейтрализует боль. Она не уходит, теряет краски, становится шумящим старым телевизором на фоне живой музыки. Премьер подхватывает девушку, любовно раскручивая ту в воздухе, опускает на пол для выполнения синхронной части, пока брюнетка изучает первые ряды, потом вторые. Случайно. Абсолютно случайно, натыкается на того репортера с конференции на годовщине театра. Пол-лица закрыто кепкой, потом камера на штативе тоже играет роль барьера. Словно ударили чем-то по голове, она помнит. Она видела его. Тот самый журналист. Он. Он лез с камерой к сцене, на его пальце был бинт, вероятно порезался, по крови на белой марле. Невольно цепляется сильнее за запястья партнера, кивком обозначив, что узнала, что не зря пошла на поводу у чутья. Парень губами двинул еле заметно, произнеся "понял". С кордебалетом прима исчезает из поля зрения зрителей.
- Юджин, - девушка на колени падает сразу же. Глаза стеклянные, а дыхание сбито слишком уж сильно, чтобы свалить это на долгий перерыв. - Что-то болит? - отрицание, - Плохо себя чувствуешь? - снова нет. - Ты... Увидела кого нужно?.. - совсем не уверенное предположение, но именно после него следует тишина, означающая одно - согласие. - Быстрее поднимайся, - тянет наверх, уже активнее заставляя отмереть. Чон быстро семенит к выходу в зал, удерживая юбки во влажных ладонях. Ее гонит смесь прошлого с настоящим. Нельзя позволять себе так поступать... Нельзя...
- Стоп, - Ким успешно тормозит, не дав испортить все, толкает мягко назад, затем, оперевшись руками в стену рядом с плечами брюнетки. Всю ее трясло, глаза невольно слезились, намереваясь испортить макияж. - Кто? - кратко спрашивает, но в пустоту. Его не слышат. - Успокойся, ты в безопасности, - обхватывает ладонями лицо младшей, заставляет таким образом остановить панику, вынудив очнуться. - Кто и где он? - повторяет, разделяя четко слово от слова, позволяет Чон закрыть на время глаза для формирования мысли. За спиной слышен голос Мунбёль, благо не лезет в диалог, заранее зная, что эти двое справятся без лишних лиц. Выступление вот-вот завершится, это сулит провалом...
- Журналист в чёрной кепке и белой футболке. Он один... Я вспомнила его... Его усмешку, ноль реакции на мое падение. Его издательство единственным выложило фото с теми "па", когда я даже не упала на пол, - шатен морщится, мято уловив краткое воспоминание того, как толкает какого-то парнишку, который никак не поддерживал суматохи, только снимал, выискивая интересные ракурсы. - Я могу ошибаться... Но я правда чувствую, - руку на грудь свою кладет, сжав. - сердцем чувствую, что его это была идея, - Канчоль просит быть с ней, сам же спешит обратно, попутно зацепив зорким глазом репортера. Девушка в слезах тонет, приложившись к премьеру, который подоспел сюда, случайно став первым попавшимся. Директриса берет приготовленный заранее микрофон, выходя на душную, горячую сцену. Почему есть полная уверенность, что это сюжет фильма? Редко в жизни происходит нечто приближенное к таким событиям.
- Дорогие зрители. Я думаю вы все вспомнили нашу приму. Это был сюрприз для всех, ведь так? - женщина получает одобрительные кивки, чему радуется, потому что несмотря на напряженную атмосферу, в этом выступлении было много положительного, особенно для зрителей - им не нужно нервы расходовать. Находит Кима на его месте, одобрительно дернув бровью. - Попрошу минуточку вашего внимания. Все это было не только приятным бонусом к нашим концертам, также это было обязанностью всех нас, - рукой указывает на танцоров, что в волнении ожидают дальнейшего шоу. - Два года назад, здесь пострадала виновница торжества. Чон Юджин. История о стекле в ее пуантах облетела весь мир, - репортер в белой футболке, совсем ничего не боясь, продолжал ловить объективом Ли, не он один, правда... Всем в СМИ нужны скандалы, интриги, да ложные расследования. - Преступника она не искала, до сей поры, - свет наводят на журналиста, а как только он пятится назад, то врезается в широкую грудь Канчоля. - О, любимый и дорогой Пак Соин, зачем было так жестоко поступать с обычной девушкой, вам не стыдно? - приторно сладко, до скрежета зубов тянет, пока парнишку вытягивают к ней, смиряя пыл журналиста. Теперь точно его можно назвать преступником, потому что невооруженным взглядом было заметно изменение эмоций, быструю реакцию на свое имя. За два года тихой жизни, позабыл, наверное, что такое страх. Его не искали, поэтому жил в радости, деньгах. Его новость с его отснятыми материалами побила всевозможные рекорды по просмотрам.
- Вы не имеете права! - брыкается рьяно, руки старается высвободить, но охрана держит крепко. - Мне нужно было сделать "бум", а заданием стала съемка балета! Конечно же я выкрутился, что вы хотите?! - Ким морщится, тошно ему от таких людей, правда неприятно. Бывает разное, это нормально, но какие-то границы должны существовать, окатывая ледяной водой некоторых людей... - Мне абсолютно всё равно на то, кто такая эта ваша Юджин. Я не хочу ее знать, - Мунбёль тихо просит прощенья у зрителей, попутно позвав полицию. Да, она могла продолжить диалог... Только, к чему бы он привел? Каков был бы смысл? Тут не поможет ничего. Канчоль уходит к Чон, утаскивая дальше от сцены, вновь в глаза заглядывает, переплетая пальцы рук. Нет для него сейчас шума аплодисментов, других танцоров. Нет даже милой баристы Сохи. До родителей в зале мысли опять же не доходят. Ничего нет, кроме примы. Его примы. Соншик вовсе не мелькает нигде... С ним потом разберется.
- Все кончено. Ты молодец, - сиплым шепотом, почти беззвучно. Говорит для одной только девушки. Она уже без макияжа, без рисунков на руках. В глазах темных видна растерянность, некая боль. Наверное, тяжело даже так стоять, держаться из последних сил. Младшая выдыхает шумно, смотрит с минуту, молчит. Она не понимает, что должна сказать. Себе не может ответить на вопрос: какие чувства в ней бушуют?.. Не знает. За волнением, страхом, злостью и радостью, что слоями друг друга сменяли, не разобрать чего-то конкретного, единственного-верного. Юджин улыбается неожиданно, сильнее сжимает руки парня. Будучи в таком замешательстве, нашла одно слово. Без шуток, иронии, глупости детской. Такое краткое, простое, глубокое:
- Спасибо...
