Итак.
Продолжение нашего пути к обучению в школе.
Напоминаю, неговорящий девятилетний аутист, второй год в первом классе, надомное обучение.
После решения фундаментальной проблемы с неумением учиться, могла и должна была начаться учёба.
И началась.
Я благодарна нашему дефектологу за то, что она провела меня через эти первые три месяца, потому что мне было непонятно, что делать.
А непонятно было по следующим причинам.
Буквально через месяц ежедневных занятий, которые заключались в выполнении очень простых упражнений по математике, письму, перед нами с дефектологом начал открываться так называемый внутренний мир ребёнка. То есть он наконец-то смог продемонстрировать, а точнее, его поставили в условия, когда он был вынужден демонстрировать, свои знания. И их оказалось столько, что у меня челюсть отвалилась. И не у меня одной.
Я раньше писала, как занималась с ребёнком до того, как он не мог нормально учиться. И там я упоминала, что он многому таким образом научился.
Так вот, это я смогла узнать только после начала нормальных занятий. А когда я с ним занималась тогда, не знала, даёт ли что-то ему моя настойчивость и находчивость. Потому что он не давал обратной связи.
А тут, присев за столик, и воткнувшись в пособия для дошколят и наконец таки получив ответную реакцию от сына, мы промчались по всем возможным развивающим пособиям с дикой скоростью. Это по тем, где учат цвета, животных, детёнышей, размеры, соотношения и подобную информацию. Благо сейчас такого материала полно.
Учительница принесла нам математику и грамоту для подготовки к школе, и мы их освоили недели за две. То есть сын всё знал и всё понимал.
Уточняю, он ещё не говорил. Но от того, что он просто тыкал пальцем и мог писать печатными буквами, множество упражнений стали возможны.
И перед чем мы оказались?
Перед тем, что объём его познаний находится в пределах первоклашки, а в некоторых областях на много дальше.
А вот как начинать заниматься по учебникам и как ему давать программу первого класса? Да к чёрту первый класс. Как вообще целеноправленно его чему-то научить? Обычным людям что-то рассказывают, они слушают, задают вопросы, запоминают и выдают знания. У сына было явно не так.
Как учить сына мне не могли сказать ни дефектолог, которая говорила, что ему школьная программа очень рано. Но я видела, что те упражнения, которые она нам предлагала, сын выполнял за одно пятнадцатиминутное занятие, всё понимал, и уже следующий раз для него всё было очевидно. То есть надо усложнять. А как и куда?
И учительница не знала, что делать. Вообще.
Теперь сын не убегал, сидел перед ней. Но как-только она начинала что-то говорить, объяснять, у сына рассеивалось внимание минут через пять, потом он ещё минут пять держался, втыкая в окно. И всё, начинал ныть и проситься уйти.
Это не было негативное поведение от нежелания выполнять задание. Он явно не понимал, что от него хотят. Совсем, вообще.
Говорить, он не говорил. Заниматься непосредственно упражнениями по речи он не мог, потому что практически не имитировал. То есть такая штука, как повтори слово кот или мыло для него были недоступны. Теперь он пытался, но ничего не получалось.
И вот что делать?
Перед тобой ребёнок, который много знает, много понимает, многое запоминает, и способен с помощью тестов продемонстрировать свои знания. То есть поставить галочку в правильном ответе, если тест основан на картинках или известных в написании ему словах. Но он не говорит, не читает. И очень своеобразно воспринимает информацию.
Что делать?
Я не знала.
Моя мечта, которую я озвучивала дефектологу, получить возможность заниматься со своим ребёнком, сбылась. Но как это делать? Я не знала.
Повторюсь, как играть с ним я знала, как дать ему знания дошкольного уровня, я тоже знала и дала, а он взял очень быстро, так как все пособия для дошкольников напичканы картинками. А вот как, например, объяснить ему, что такое больше, меньше, что такое периметр и мягкий согласный звук в обнимку с вопросами: кто пишет, а кто читает книгу? Я не знала.
Потому что мои попытки просто почитать ему учебник по «Окружающему миру» не приводили к тому, что он что-то запоминал. И упражнения из тетрадок рабочих ничего не давали. Он словно переставал понимать обращённую речь. Но это не так. Он понимал речь. Но что тогда?
Почему не работал классический способ обучения? И откуда брать неклассический?
Это предстояло узнать.
А пока месяца три мы радовались тому, что ребёнок, оказывается, знает кучу всего.
Например, что такое Сфинкс, и что он, не поверите, в Египте, а Египет в Африке.
Вряд ли я забуду выражение лица дефектолога, когда сын построил ей из конструктора это существо (условно) и назвал его, и объяснил, где тот стоит.
