Мобилизационная экономика России. Часть 1. Глава 1:
Со времен Платона и Аристотеля, люди описывали экономические процессы, проходящие вокруг них. А спустя две тысячи лет, в 18-м веке, Адам Смит в своем исследовании[1] выявил, что именно разделение труда дало колоссальный рост производительности, и стало отправной точкой все ускоряющегося развития Мира.
Используя разделение труда, общество стало производить больше продукта, чем требуется для обеспечения занятых в производстве людей. А углубление разделения труда приводило не только к еще большему объему производства, но и к быстрому совершенствованию выпускаемой продукции, за счет более узкой специализации каждого человека, сконцентрированного на своем деле.
Все производимые излишки начали перебрасываться на рынки соседних регионов, вовлекая все новых участников в эту гонку. Любой производитель, который не перестраивался от мастерской к мануфактуре, а затем к фабрике и монополисту отрасли, постоянно повышая объем выпуска продукции и улучшая ее, просто не мог конкурировать с теми, кто так поступал.
А вместе с продуктами динамично развивающихся производств, по миру распространялись и люди, продвигающие их. От эпохи Великих Географических Открытий, и далее переходя к колонизации достигаемых земель, развитие требовало, как освоения новых рынков сбыта, так и вовлечения в процесс производства все большего количества людей, усложняя и удлиняя производственные цепочки.
Разумеется, все эти процессы самым драматическим образом сказывались на судьбах людей, которые не успевали приспосабливаться к меняющемуся миру. Если раньше человек мог всю жизнь заниматься тем же, чем занимался его отец и дед, то теперь приходилось или учиться чему-то новому или пополнять армию безработных. Если раньше люди должны были весь день работать, создавать предметы быта для себя, и обеспечивать самим себе еду и крышу над головой, то теперь все требуемые вещи могли быть уже произведены где-то в другом месте и привезены к ним на рынок. Но чтобы их купить, приходилось производить что-то другое, не нужное, что можно было продать, а на вырученные деньги купить нужное.
Но когда каждое предприятие и все общество в целом производит больше чем ему нужно, все более остро встает вопрос поиска рынка сбыта своей продукции. Выходя на новые рынки, производители передовых индустриальных районов растут еще больше, попутно уничтожая местные предприятия, монополизируя рынок. Это лишает местных жителей средств и возможностей покупать продукцию, и заставляет производителей еще сильнее расширять географию рынка.
Увеличение количества вовлеченных людей, когда к рынку присоединялись новые страны и регионы, все больше углубляло разделение труда, еще более увеличивало выпуск продукции, банкротило еще больше мелких предприятий и далее увеличивало количество безработных… Тех самых, про кого позже Дэвид Рокфеллер сказал, что «негативное влияние роста численности населения на все наши планетарные экосистемы становится ужасающе очевидным».
Уже к середине 19-го века стало понятно, что долго это продолжаться не может просто по причине конечности нашей планеты. При этом в конце должен был бы остаться условный один производитель, который задействовал бы малую часть населения Земли, а производил бы продукции на всех… Только вот купить данную продукцию потребители уже не смогли бы, поскольку не имея работы они не имели бы и средств к существованию.
Первый звоночек прозвенел в начале 20-го века, и ведущие страны передрались в надежде, что именно им достанется возможности вырасти за счет других. Не прошло и 15 лет, как Великая Депрессия потрясла мир, принесла голод, и разрешилась Второй Мировой Войной, после которой в мире осталось всего две системы разделения труда, - Советская и Американская. И уже в начале 90-х годов последние барьеры пали, и образовался единый рынок, покрывающий практически все страны Мира.
К 2008-му году возможности единого рынка, при постоянном расширении производства и углублении разделения труда, подошли к концу, и начался Последний Кризис Капитализма. Разумеется, он был купирован эмиссией денег, с последующими отчаянными поисками резервов для расширения потребления произведенных товаров, и попытками отсрочить неизбежное...
А что неизбежно?
Неизбежным в такой ситуации становится то, что центр экономической, а теперь уже и чисто финансовой силы, вытягивая ресурсы из периферии, не только вызывает защитную реакцию регионов, где идет разрушение производств, но и теряет рынок, снижая их покупательную способность. И как только исчерпались все возможности поддерживать уже виртуальный спрос на продукцию предприятий, в полный рост встал вопрос падения уровня потребления, а следом и уровня производства до уровня реального потребления в мировом масштабе.
На февраль 2020-го года, разрыв между реальным производством и возможностями потребления людей, с учетом глобального рынка, достиг в США, Китае и Европе величины в 25%. А учитывая опыт предыдущей депрессии 30х годов, когда разрушение цепочек производств привело к падению производства, на величину двукратно превышающую исходный разрыв, получается что на сегодня потенциал падения производства в упомянутых регионах составляет 50%. Половина реального производства оказывается избыточной и будет закрыта[2].
Сразу встает вопрос, а какая это будет половина? Может пусть сосед закроется, а я еще поработают?
В таких условиях страны, защищающие себя, снова переходят к политике национального суверенитета, и закрывают границы для людей, товаров и капитала, чтобы их ресурсами не заткнули убытки колапсирующей системы. Каждый тянет на себя все ресурсы, до которых может дотянуться, поскольку, когда музыка закончит играть, и придется подводить балансы, останутся только те компании, у кого будут реальные активы.
Подобное разделение мира рвет не только пути оттока ресурсов, но и рвет цепочки производств, что радикально снижает уровень производительности труда, и возможности по выпуску высокотехнологичных изделий. Каждое отдельное предприятие, не имея возможности купить требуемые комплектующие, должно будет или начинать их самостоятельно изготавливать, или прекращать производство своего продукта.
А в условиях отката мира к уровню разделения труда столетней давности, вынуждены будут остановиться целые отрасли. И пройдут года, пока общество перестроится, и будет готово снова их запускать, на новом технологическом уровне.
При этом хорошо бы, по мнению руководителей, чтобы люди, пока будет идти падение рынков и объемов производства, поседели бы дома. Незачем людям бегать по улицам, с вопросами к власти о хлебе насущном, пока еще глобальные балансы не подведены. Перспектива уйти в долгую неконтролируемую депрессию на несколько лет, в такой ситуации может показаться существенно менее привлекательной, чем полная остановка экономики, с ее быстрой перестройкой в новой конфигурации.
Нечего теперь ждать, пора подводить балансы!
© Дейнега Василий Михайлович
19 апреля - 21 мая 2020г.
Мобилизационная экономика России, Система стратегического планирования и управления экономикой, Полная версия:
https://provalue.ru/economy-mobilization/
Примечание:
1. Адам Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов (1776 год)
2. Перед началом Великой Депрессии в США, структурный разрыв между доходами и расходами домохозяйств составлял 15%, а дефляционный шок с октября 1929 по 1932 годы сократил уровень потребления (и соответственно производства) на 30%, достигнув на этом уровне равновесного состояния. При падении спроса закрывались производства, что в свою очередь вело к падению спроса и закрытию других производств. Из-за разрушения цепочек производств, реальный уровень падения в два раза превысил исходный дисбаланс.
На начало 2020го года разрыв между доходами и расходами домохозяйств в США составляет порядка 25%, что приведет к фактическому падению производства более чем на 50%, к моменту достижения нового равновесия в экономике.
