Зулейхат Тагирова из Махачкалы, домашние зовут её Зуля, всегда была весёлой и неугомонной. Выходя замуж, дагестанская красавица мечтала о детях. Да только вот прожила с мужем восемь лет, а беременность так и осталась мечтой. Стала упрашивать мужа – надо идти обследоваться. Тот ни в какую. И тогда Зулейхат приняла решение о разводе. Смириться с этой ситуацией, плакать и оставаться бездетной – ну уж нет, такое не по ней.
В 2016-м вышла замуж во второй раз. И в этом же году ей был поставлен диагноз – фиброаденома, доброкачественная опухоль молочной железы. Обследовалась и оперировалась в частной клинике. После гистологического анализа врач предупредил – есть подозрительные изменения. Отправила материал на пересмотр в Москву, откуда в январе 2017-го пришёл ответ – рак. Тогда же Зуля узнала и о долгожданной беременности.
– Это был кошмар, – вспоминает она, – страх сковывал меня, не могла ни есть, ни пить из-за мыслей о раке и маленькой жизни внутри меня. Мама с сестрой всё время плакали. Я не плакала, я была в каком-то оцепенении. Мы поехали в Москву, в один из онкологических институтов, там меня отправили сдавать всё заново. Время тянулось, я была на грани нервного срыва. Почему-то в голове засела мысль – это ошибка, у меня нет никакого онкологического заболевания. В конце концов, не закончив обследования, уехала домой. Может быть, из-за всех этих потрясений моя беременность оказалась замершей. Мне сделали вакуумную аспирацию. Беременеть еще раз можно было не раньше, чем через полгода. По поводу рака никуда не обращалась – пила травы. Полынь и другие. Чувствовала себя хорошо, жила обычной жизнью и гнала от себя плохие мысли.
Весной 2018-го Зуля снова забеременела. Чувствовала себя абсолютно здоровой и счастливой. Однажды, когда беременность была на сроке 18 недель, заметила на груди, в том месте, где делали операцию, маленькое красное пятно. Не придала значения. Вскоре оно было уже величиной с пятирублёвую монету. Пошла на УЗИ в частную клинику, где ей заодно взяли пункцию, после чего отправили в онкодиспансер. Онкологи взяли ткань на гистологию.
– Я пришла за результатом гистологии в онкодиспансер, это было уже в ноябре, – рассказывает Зуля Тагирова, – медсестра держит в руках результат и спрашивает: «Это вы беременная?». И я сразу по её глазам поняла, что всё плохо. Она свернула бумажку и говорит мне: «Вот результат анализа, ты туда не смотри, иди к врачу, ему отдашь». Я и не смотрела. Мне и так было уже всё понятно. Врач сразу сказала – злокачественная опухоль. Только про стадию промолчала. Меня отправили к химиотерапевту. Там я и услышала свой приговор: «Химиотерапию беременным мы не делаем, аборт сейчас же, срочно и без разговоров». В женской консультации мне тоже сказали, что онкобольных пациенток они не наблюдают – на аборт. Описать то, что я чувствовала, невозможно. Мне 38 лет, другой беременности у меня может уже не быть. Я так долго ждала этого ребёнка! Я уже чувствую, как мой мальчик шевелится внутри меня, и сейчас я должна буду его убить?!
– Видя моё отчаяние, одна из врачей онкодиспансера сказала мне, что была на учёбе в Москве и слышала про такого врача в Онкоцентре имени Блохина – Анастасию Анатольевну Пароконную, которая спасает таких, как я, – продолжает Зуля. – Мы все так обрадовались, выход найден! Стали добывать квоту, это оказалось непростым делом, всё очень затягивалось. Позвонили в регистратуру Онкоцентра Блохина, нам рассказали, что никакой квоты не надо, а нужна только справка-направление № 57-у. А также, какие надо взять с собой документы. Но самое главное для нас было то, что мы убедились – такой врач существует!
– Когда сестра Айна пошла в онкодиспансер за справкой для меня, – говорит Зуля, – там она узнала, что у меня третья стадия заболевания. С ней случилась настоящая истерика, она рыдала, упав на пол. А ведь тоже беременная, как и я, у нас и сроки были почти одинаковые. Бедная, она очень переживала за меня, её врачи откачивали. Домой пришла зарёванная, но мне ничего не сказала. Мы с мамой и братом быстро собрались и полетели в Москву. Несмотря на то, что мы взяли все документы, я была в страшной панике – вдруг что-то не так, вдруг нас не примут? Но всё было в порядке, меня отправили сдавать все анализы, а мою гистологию – на перепроверку. Анастасия Анатольевна сразу показала фотографии малышей, которые родились у таких же, как я, женщин. Я ей сразу на все 100% поверила и совсем успокоилась.
– Вошла, представилась – Зулейхат, можно просто Зуля, – вспоминает ведущий научный сотрудник онкологического отделения хирургических методов лечения № 15 комбинированного лечения опухолей молочной железы НИИ клинической онкологии Онкоцентра, д.м.н. Анастасия Пароконная. – Заметно, что напряженная и испуганная. Рассказала, что в 2016 году оперирована по поводу подозрения на фиброаденому дома, в Дагестане. По гистологии пришел ответ – инвазивный рак, врачи предложили немедленное лечение – операцию и химиотерапию. Опухоль была так называемого люминального благоприятного подтипа, небольших размеров. Решила лечиться сама, использовала народные методы... пила полынь. Два года опухоль развивалась без лечения. Обратилась ко мне с повторной беременностью на сроке 21 неделя, когда уже в месте ранее удаленной опухоли определялся большой рецидив, множественные увеличенные метастатические лимфоузлы. Оперировать с такой стадией и на этом этапе нельзя, задача – сначала уменьшить объем опухоли лекарственной терапией.
– Мы проводим консилиум с нашими европейскими коллегами, – продолжает доктор Пароконная, – это наша обычная практика обсуждения случаев рака у беременных. В консилиуме приняли участие профессор Аманд из Университета Лёвин в Бельгии, профессор Пеккатори из Италии, хирург из института онкологии в Милане Джентилини. Единогласно решили начинать лечение с химиотерапии. Обсудили план лечения в центре компетенций нашего НИИ клинической онкологии, который коллегиально определяет тактику лечения больных с раком молочной железы. Были опасения – как пациентка перенесёт лечение? Ведь она продолжительный период занималась самолечением довольно токсичными для печени народными средствами. Уже перед первым курсом химиотерапии обращало на себя внимание повышение так называемых печёночных ферментов: АСТ, АЛТ, которые косвенно показывают состояние печени. Повышение было незначительным и прямых противопоказаний к химиотерапии не было. Обсудили с акушерами. В конце концов коллегиальное решение о химиотерапии было принято.
– Первый курс химиотерапии я начала 29 ноября 2018 года, – говорит Зуля. – Перенесла его отлично, вообще без проблем. Через две недели выпали волосы. Уехала домой, чтобы приехать через 21 день. Нужно было там сдать анализ крови. И оказалось, что ферменты, говорящие о здоровье печени, очень сильно повышены. При норме где-то 30 единиц они у меня были 210 и 130 соответственно. Я была на связи с доктором Пароконной, и она мне сказала – нужно к гепатологу. Сдала на гепатиты А, В и С, их не обнаружено. Но очевидно, что гепатиты А и В перенесла в детстве. Мне выписали пять капельниц препарата-гепатопротектора и показатели стали получше. В Онкоцентре Блохина прошёл консилиум, было решено делать мне следующий курс химиотерапии. Я приехала, а ферменты опять повысились и мне не смогли сделать химиотерапию.
– Печень оказалась не готова к лечению, т.к. пострадала от ранее принимаемых снадобий, – комментирует доктор Пароконная, – продолжать химиотерапию нельзя. Было необходимо провести дезинтоксикационную терапию, что у беременных бывает затруднительно. Однако есть ряд изученных и нетоксичных для плода препаратов, которые и были рекомендованы Зуле в виде капельниц. Также было важно понять, не являются ли эти проявления токсичности скрытым проявлением перенесённого гепатита? Несмотря на то, что мы не начинаем лечение без анализов на гепатит В и С, тем не менее, бывают случаи реакции печени на ранее перенесенную инфекцию: гепатит А и редкую форму – гепатит D. Зуле стали делать эти анализы по месту жительства. Действительно, гепатолог в Махачкале дал заключение о перенесенном гепатите А и В. При лечении Гептралом показатели печёночных проб уменьшились, было принято решение о начале второго курса. Однако, печень всё-таки «не позволила». Несмотря на высокие дозы гептрала, функциональные показатели печени ухудшались. Вот так самолечение, казалось бы, безобидной травой, на фоне ранее перенесенного гепатита может не позволить применять необходимые средства для лечения опухоли!
– Анастасия Анатольевна отправила меня в НМИЦ АГиП имени Кулакова – проконсультироваться с гепатологом, инфекционистом и другими врачами, говорит Зуля. – Снова капельницы с гепатопротекторами. Но уровень ферментов почти не понижался. На 31-й неделе моей беременности был консилиум врачей центра имени Кулакова с участием моего доктора Пароконной. И 6 февраля 2019 года на 32-й неделе мне провели родоразрешение, мой сын родился. Вес 1857 граммов, рост 42 см. По шкале Апгар перинатологи оценили его состояние на 7-8 баллов из 10-ти возможных. Мой сладкий ребёнок, мой Юсуф был такой маленький, он лежал в своём стеклянном домике, весь в трубках, и моё сердце разрывалось. Слезы сами капали из глаз. Вот тогда я и выплакала всё, что накопилось за последние месяцы. Даже не верилось, что когда-нибудь смогу взять его на руки. К тому же, грипп тогда гулял. В общем, прикоснуться к нему я пока не могла, только приходила в реанимацию полюбоваться на него, – рассказывает Зуля.
– Раннее родоразрешение было единственно верным вариантом, - говорит Анастасия Пароконная. – Это давало возможность применить после родов большие дозы лекарств для восстановления печени и начать противоопухолевое лечение. При помощи кесарева сечения пациентка родила здорового мальчика на сроке 31 неделя, 4 дня. Операция проводилась под контролем директора НМИЦ АГиП имени Кулакова, профессора Романа Шмакова, который входит в состав нашей мультидисциплинарной команды и консультирует всех наших онкологических пациенток.
– Через 4 дня после родов меня выписали, – говорит Зуля, – мы с мамой и братом сняли комнату неподалёку. А ещё через две недели после родов мне сделали контрольное обследование – анализы, маммографию, УЗИ, сцинтиграфию. Самое главное – метастазов не обнаружено. И мои ферменты АЛТ и АСТ сами собой после родов почти нормализовались. 25 февраля мне сделали второй курс химиотерапии, так называемая «красная» химиотерапия, которую я переносила уже тяжело, с тошнотой и рвотой. А 1 марта сына выписали, и мы полетели домой. В самые первые сутки дома я и мама всю ночь просидели возле Юсуфа. Мы обе не могли уснуть от счастья, от того, что не могли поверить - он тут, рядом с нами. Конечно, в дом приходили родственники. Двоюродные сёстры, братья, тёти, дяди, каждый день делегация. Все были очень счастливы, радуясь за меня.
До середины июля 2019-го пациентке из Дагестана в Онкоцентре проводились курсы химиотерапии. Начиная с апреля – каждую неделю, так что дома с малышом остались муж и мама, она с братом жила в Москве. В начале августа Зуля была прооперирована. – После родов лечение постепенно наладилось, – резюмирует Анастасия Пароконная, – печень подлечили. Провели все необходимые курсы предоперационной химиотерапии. Еще три курса Адриамицина и Циклофосфамида и 12 введений Паклитаксела с поддержкой печени специальными препаратами. Отметили выраженный лечебный эффект – опухоль и лимфоузлы уменьшились. Мы смогли удалить опухоль, сохранив грудь. Во время операции, которую провел блестящий хирург-маммолог Онкоцентра Александр Петровский, мы поставили специальные скрепки-метки, которые позволяют в последующем лучевому терапевту при использовании рентгеновского снимка чётко определить необходимое поле облучения. Это обычная практика в нашем Онкоцентре. Благодаря меткам, здоровые ткани не подвергаются воздействию «лучей». 15 курсов лучевой терапии были проведены пациентке после операции. Сейчас всё хорошо. Зуля иногда звонит. Я «вижу» ее в своей группе пациенток в WhatsApp «Верю, надеюсь, люблю», она активно общается с другими моими пациентками, рассказывает про малыша.
– Ой, он у меня такой хулиган, – смеётся Зуля. – Ему сейчас год и пять месяцев, за ним глаз да глаз. Очень шустрый и весёлый, как мы с мужем. Бегает, не догонишь. Очень развитый малыш. Сейчас, во время коронавируса мы в деревне у моих родителей. Здесь воздух, природа, живность всякая – коровы, козы. Сад огромный, сажаю цветочки. Не умею сидеть без дела. Хотя тяжело переживаю климакс, болят суставы, мучают приливы, ведь во время кесарева сечения мне заодно удалили яичники, так было нужно. Я жизнерадостный человек. Сейчас я в ремиссии. Каждую минуту благодарю небеса за всё, что со мной произошло. Никогда не гневила их мыслями: «За что мне это?». Наоборот, всегда верила, что я пройду через все испытания и всё у меня будет хорошо. И каждый день, когда я смотрю на моего спящего ангелочка, я благодарю бога за такой подарок в моей судьбе. И конечно, врачей, которые всегда были рядом.
