Теплые летние сумерки, идеальная гладь реки еще зеркально отражает небо, но уже даль противоположного берега стала совсем черной, неяркий диск солнца почти опустился, света от заходящего солнца хватает озарить полоску неба на границе горизонта.
Виктор сидел с мужиками у костра, высокий, худющий, с непропорционально длинными руками-ногами, коротко стриженые волосы, аккуратная бородка клинышком и круглые очки в тонкой оправе, весь такой а-ля Чехов, он резко отличался от других сурового вида мужиков у костра, вот ни дать, ни взять точно ученый, впрочем такое сравнение недалеко от истины, Виктор учился на последних курсах литературного института, и на летней практике пошел в народ собирать фольклор. Правда вместо сказок ему уже несколько часов пришлось слушать о буфетчице с железнодорожной станции, и он совсем уже запутался в хитросплетениях ее личной жизни, отложил блокнот в сторону и любовался как яркие искры подымаются в верх от костра. Ноги совсем затекли и Виктор поднялся, размяться и направился было к воде...
- Э,... студент, ты к воде не ходи один, русалки в миг тебя в омут утащат...
- Русалки?
- А то... у нас вон Санек даже был женат на русалке, прям из воды вытащил, - мужики дружно загоготали, и только тот кого назвали Санек, здоровый под два метра увалень, угрюмо смотрел на огонь.
Виктор обрадовался, наконец то можно сменить тематику разговора на более интересное, но Саня молчал.
- Да не серчай на него, его жена как приплыла так и уплыла, русалка одним словом, - мужики вновь разразились дружным смехом, - давай ка лучше я расскажу про нашу "Ульянкину заводь".
Эту историю мне мой дед перед смертью рассказал, как истинную правду. Мальцом мой дед служил у барина на конюшне, одиннадцать годков ему всего было, но уже тогда он был крепким рослым парнем и полюбилась ему девушка уж шестнадцать годков ей сполнилось, тоже из дворовых, Ульяна, но не похожа она была на крестьянских девок, красивая, голубоглазая, волосы беленорусые, вся такая утонченная, стройная, такую в поле на работу гнать жалко, такой только любоваться во все глаза. Дед мой и любовался, каждую свободную минуту, ловил каждый миг, чтоб увидеть ее, аж сердце заходилось при мысли о ней, но себя не открывал, все утайкой за ней наблюдал. Раз ночью лежал значит мой дед на сеновале, не спалось, мальчишечьи мысли мешали. За стеной снаружи послышалась возня и приглушенные голоса.
- М...вдруг нас кто-то увидит?
- Не бойся, ничего не бойся, я увезу тебя в Питер, мы обвенчаемся...
голос молодого барина дед сразу узнал, а вот девушку... но сердце бешено заколотилось от необъяснимого предчувствия.
- Ульяна, Ульянушка - любовь моя... вместе будем навсегда...
Ульяна... дед все понял, выскочил из сарая и бежал, бежал куда глаза глядят, упал ничком в траву и до утра прорыдал. С той ночи примерно через месяц молодой барин уехал из поместья в Питер, а Ульяна осталась. Вскоре Ульяну сосватал вдовый мужик, человек не молодой, но основательный домостроевец, и ее родители посчитали такой поворот событий большой удачей, стали готовиться к свадьбе. Буквально накануне свадьбы по округе пролетел дурной крик: "Ульяна утопла". Когда ее из воды достали, она была как-будто спит, только белая вся. Никто толком не знал, что произошло, но поп отказался ее отпевать. А похороны Ульяны заставили содрогнуться даже повидавших всякое мужиков. Ее тело отец привязал к березовому бревну, напрасно мать выла, ползала на коленях, так с бревном Ульяну и похоронили за оградой.
Дед же мой решил, что последнее, что он может сделать для своей любимой, перезахоронить ее по христианским законам, в ту же ночь все сделал сам, убрал бревно из могилы, читал молитвы о спасении души и простился. Со временем боль ушла из его сердца, лишь иногда воспоминания о первой любви накрывали его, и тогда он шел к заводи, где утонула Ульяна, и его отпускало.
Молодой барин умер через год при странных обстоятельствах. Накануне собственной свадьбы гулял на мальчишнике и когда произносил тост за свое счастливое будущее, поперхнулся вином. На глазах у всех стал задыхаться, закашлялся, изо рта пошла пена, тогда все подумали, что его отравили, но вскрытие показало, что в его легких оказалась жидкость, как-будто утонул он. Говорят, что последнее слово, которое прохрипел он было "Ульяна".
Дед же был уверен, что Ульяна стала русалкой и однажды спасла его. Как то ненастная погода застигла его на болотах, он сбился с пути, оступился и попал в трясину, болотная жижа доходила ему уже по грудь, он уже не мог двигать ногами, и отчаянно бултыхал руками, всеми клетками ощущая как его засасывает глубже и глубже, и мысленно стал прощаться с женой, детьми, как вдруг жижа стала выталкивать его, перед ним стали появляться кочки, по этим кочкам он дополз до твердой земли, уже у края твердой земли рос какой-то куст, как только дед ухватился за ветви, его рывком выдернуло из болота и швырнуло на землю. Дед вскочил на ноги и прокричал: "Ульяна, Ульяна..." На его глазах кочки, по которым он приполз, снова ушли под воду.
- Я же знаю, это ты меня спасла... Ульяна...
Ульяна, Ульяна эхом соглашалось с ним болото...
Повисла тишина, языки пламени освещали лица мужиков, каждый в своей думке. "И все же не зря день прошел,"- подумал Виктор, записав эту историю.