ПРЕДЫДУЩАЯ ЧАСТЬ: ГOСТЬ C КЛAДБИЩA
После робкого вопроса незнакомца с небес раздались сильнейшие раскаты грома. Гром грянул с такой силой и с настолько яркой вспышкой, словно всего в нескольких метрах от нас началась всенародная война. Поднялся жуткий ветер. Он с наглостью выхватил коробку с тортом из рук странного гостья и помчал его ввысь. А после как из ведра хлынул холодный дождь.
Теперь вы, надеюсь, понимаете, мне было бы слишком совестно оставлять незнакомца, в считанные секунды промокнувшего до последней нити, на улице, и захлопнуть перед его носом дверь. Тем более Семонна (сквозь шум дождя и грома ветер удивительным образом донёс до моих ушей её слова) крикнула с балкона:
— Скорее в дом!
— Этим месяцем такой грозы ещё, наверное, не было? — задал я нелепый вопрос, чтобы хоть как-то прервать молчание. Мы сидели с незнакомцем в гостиной комнате на большом уютном диване. В руках были стаканы тёплого, согревающего чая с имбирём и лимоном, а в голове — лично у меня — абсолютная пустота. У моего собеседника, по всей видимости, дела обстояли не лучше, покуда он всё время молчал, и боязно, словно котенок, очутившийся в новом доме, разглядывал стены, потолок и пол. Кроме слов: "Да, пожалуй, не откажусь от чёрного чая" я пока ничего не слышал от него.
Он отпил из стакана горячий напиток и вновь помедлил с ответом.
Очень странно, подумал я.
— Вы правы, таких сильных гроз в июле ещё не было.
Я не удержался.
— Каким образом вас занесло к нам в дом в столь позднее время?
— К вам... — Он вскинул брови и мне показалось, что сейчас из его уст вылетит въедливый вопрос, но нет.
— К вашему дому меня привело чутье. Я прогуливался и понял, что не успею добраться до своего дома: тучи надо мною сгущались с каждым мгновением.
Теперь и я вскинул брови от удивления.
— Мне пока не доводилось встречать любителей побродить в одиночку в такую темень. Погодите, а где вы живёте? И как вас вообще зовут? Я, например, Тимми. — Я с чувством пожал ему руку.
— Меня зовут Стивен. Стивен Бэйли. Я уже много лет живу вон там, за этим холмом. — Он грустно уставился в тёмное широкое окно. Молнии раз за разом заглядывали к нам на чаепитие и ярким светом озаряли всю комнату.
Я тоже посмотрел в окно. Прямо за холмом виднелись мрачные старые кресты — только те, которые самые высокие.
По спине у меня пробежался холодок.
— Но разве за холмом живут люди?
У приверженца ночных прогулок заблестели глаза.
— Без понятия, — кратко и как-то безразлично ответил он. — Но я по своей воле живу там уже больше тридцати лет!
— Стало быть, вы смотритель кладбища? — осторожно спросил я и тут же запнулся, поскольку вспомнил слова хозяйки, Розамунды Бэйли, что кладбище давным-давно заброшено, и что... Погодите!
— Можно и так сказать.
— Бэйли? Вы сказали, ваша фамилия Бэйли? — с изумлением спросил я, а в мыслях себя успокаивал: совпадение, просто совпадение.
— Да, именно так. — Скрестив ноги, Стивен выжидающе посмотрел на меня. Глаза его, тусклые и неживые, загорелись безумным огнём.
— А ваша жена?.. — Я боялся спрашивать, тем не менее мне поскорее хотелось узнать правду. —Вашу жену звали.. — Хорошо, хорошо, что Семонна мирно и спокойно спала на втором этаже. Хорошо, что я закрыл нашу спальню на ключ, и хорошо, что она не видела меня чуть ли не обезумевшего от собственных домыслов. — Её зовут... Розамунда Бэйли?
Несколько раз подряд ударил гром. От внезапности я уронил из рук стакан. Стакан шумно разбился. Меня сковал страх.
— Розамунда...— прохрипел Стивен и опустился на пол, на мягкий ворсистый ковёр. — Розамунда! Я так её любил.
Я всё понял. Всё до единого. Пазл в моёй голове сложился: вот почему владельщица продала дом так дёшево, вот по какой причине ей не терпелось побыстрее съехать, вот почему на вопрос "будут ли нас беспокоить её родственники" она тихо ответила: — "Нет. У меня никого нет. Мой муж... Он умер сорок два года назад. Не волнуйтесь, я обязательно предупрежу всех своих друзей, что здесь больше не живу."
Теперь всё собралось в единое целое. И странный вид Стивена и его не менее странное поведение...
— Вы меня боитесь? — прервал Стивен мои размышления. — Не надо. Я не пришёл с плохими намерениями.
Я попятился назад. Господи! Вообразите себе, человек, или душа человека, умершего сорок два года назад, стоит передо мной и спрашивает, боюсь ли я его! Да я дрожал от страха, как осиновый листик.
— Пожалуйста, уйдите, — Это было всё, что сумели прошептать мои немые губы.
Стивен ударил себя кулаком в грудь.
— Я вовсе не пришёл причинять вам зло! Вы впустили меня в дом. В мой родной дом, в котором я не был с момента своей смерти. Каждый день на протяжении сорок двух лет я приходил сюда и стучал в дверь. Громко и навязчиво. Но Розамунда, моя любимая Розамунда, ни разу так и не открыла мне. Она до сих пор ужасно зла на меня. Я жажду её прощения, потому что не могу простить сам себя. Я скитаюсь, как окаянный, и нет мне покоя душевного. Теперь никогда и не будет, она собрала вещи и уехала! Без вашей помощи я не смогу добиться её прощения. Скажите, ради всего святого, куда, куда она подалась на старости лет?!
Я стоял и не понимал, мне снится кошмарный сон или всё это наяву.
— Я не могу сказать, так как не знаю, — дрожащим голосом ответил я. — Я не знаю, — снова повторил я.
— Вы правда не знаете?.. — Его печальные глаза прожигали меня насквозь. Стивен обречённо вздохнул.— Простите, что побеспокоил вас. — Он уже собрался уходить, как вдруг остановился и вновь повернулся ко мне бледным лицом: — Вы разрешите мне напоследок оглянуть... Ваш дом?
И я разрешил. Мы вместе с ним ходили по многочисленным комнатам и Стивен то вздыхал, как глубокий старец, познавший все прелести жизни, то радовался, как маленький ребёнок, когда ему покупают первый велосипед. Он нежно притрагивался ко всем вещам и пылко целовал старую деревянную мебель, а я молча смотрел на него. Когда мы оказались возле моей с Семонной спальни, он заплакал и дрожащим пальцем указал на красиво сделанную дверь.
— Там я совершил страшное. Там я погубил нашего первого сына.
Это признание поразило меня до глубины души. Я больше не думал о том, что брожу по дому с привидением, меня это больше не пугало!
— Но почему?!
— Однажды мы с Розамундой, будучи молодыми и не опытными, сильно повздорили. Она, пытаясь мне насолить, сказала, что Роб не мой сын! Понятное дело, когда мы помирились — она призналась, что сказала так на зло мне. Но с того времени меня будто перемкнуло, я смотрел на Роберта и не видел с собой никакой схожести. С каждым днём понимание того, что сын в самом деле может быть не от меня, мучило меня всё больше и больше. А однажды, когда я слишком много выпил и когда мы с Розамундой вновь поругались без должной причины, я приготовил для нашего мальчика ванну. Когда я его купал, я смотрел на улыбающееся личико, и видел в нем лица всех знакомых и друзей Розамунды мужского пола. Я видел, что его глаза такого же разреза, как у преподавателя Розамунды по истории, такого же цвета, как у её бывшего молодого человека, а вьющиеся белые волосы, как у нашего соседа! Ревность закрыла мне глаза, сумасшествие поселилось в моей голове... — Стивен то и дело всхлипывал, и мне так хотелось подбодрить его, похлопать по плечу, но я боялся прикоснуться к нему.
— Я сделал то, о чем очень сильно пожалел. В этой же комнате я свёл счёты со своей жизнью. Такими нас застала Роза: недвижного сына в воде, и оцепенелого мужа в петле.
Верите вы или нет, но после того, как мы продали дом, — а я не мог позволить себе и моей ничего не знающей супруге оставаться там, — я поехал на то самое старое и заброшенное кладбище. Я нашёл, и вправду нашёл могилу Стивена Бэйли, заросшую высокими ужасными сорняками. Я зажёг свечку за упокой его души и помолился...
А спустя семь месяцев у меня родился сын. Мой первенец. Любимый сын, которого мы с женой назвали Стивеном.