Что мы делаем каждый сезон на крыше у Златы? Учимся смотреть на мир глазами наших детей. Мы учимся замечать за детской агрессией - беспомощность и обиду, за их капризами - растерянность и страх, за их непослушанием - отчаянное желание близости и внимания. И делаем мы это самым эффективным способом: играем наших детей. А потом отвечаем себе на вопросы: "Что я чувствовала, когда делала это?" "Что я чувствовала, когда мама отреагировала вот так?" "Что творилось у меня внутри, когда события развивались вот таким образом?"
Мы встаём на место наших детей и совсем по-другому "слышим" себя как родителей. Нам, "детям", вдруг становятся не нужны объяснения и нравоучения. Нам нужно только принятие, прощение, ощущение, что наш "взрослый" сильный и мудрый, и справится с нашими эмоциями, с теми, с которыми мы не в состоянии справиться сами. Мы ждём от нашего "взрослого" поддержки. Мы как будто пытаемся донести до него: "со мной что-то происходит, я что-то чувствую, мне не комфортно, помоги мне".
Помоги мне. Представляете, что вам в ботинок попала еловая иголочка? При каждом шаге она причиняет вам боль. Вы не понимаете, что это, как от этого избавиться. Вы пытаетесь поставить стопу и так, и этак, но в какой-то момент снова натыкаетесь на иголочку.
Или, например, вы только что из парикмахерской. У вас чудесная новая короткая стрижка, ветер приятно холодит открытую шею. Но вдруг вы чувствуете, как на спине между лопаток вас начинают неприятно колоть состриженные, упавшие под рубашку волоски. Вы двигаете плечами и лопатками, пытаетесь дотянуться ладонью, но неприятный зуд только становится сильнее.
Или вокруг вас летает пчела. Нет, рой пчёл. Вы стараетесь не делать резких движений и двигаться очень спокойно. Но вы не контролируете ситуацию, и внутри нарастает страх. Вам кажется, что пчёлы ведут себя агрессивно. Они начинают кружиться быстрее, жужжать громче, их становится больше. Вы слышите, как сердце начинает стучать чаще, а ладошки становятся влажными.
Но даже во всех этих трёх примерах у нас, взрослых, есть как минимум два преимущества: мы знаем, что сейчас происходит, и мы знаем, как это изменить. Ребёнок - не знает.
Вот в магазине его взгляд упал на красивую игрушку. Глаза загорелись, сердце забилось чаще, руки сами к ней потянулись. Но мама уже идёт дальше и даже не оглядывается: что сделать, чтобы мама не уходила? Чтобы не пришлось расстаться с этой прекрасной игрушкой прямо здесь и сейчас?
Вот ребёнку предстоит остаться без мамы в детском саду. Пока ребёнок и мама идут до садика, пока мама переодевает ребёнка, застёгивает ему ремешки у сандалий, ребёнок спокоен. Сейчас мама рядом, всё хорошо. Но вот мама поднимается в полный рост и делает шаг к двери. Ребёнку предстоит остаться одному! Он бросается к маме, заливается слезами, обнимает мамины ноги. Как иначе ему выразить боль от разлуки, страх, горечь, обиду, несогласие с таким поворотом?
Вот в песочнике ребёнок налепил куличиков для всех родственников. А другой ребёнок поехал по всем куличикам машинкой. Куличики всмятку, ребёнок в слёзы (или сразу в драку)! Как иначе выразить ребёнку бурю эмоций внутри: досаду, разочарование, фрустрацию от столкновения с несправедливостью этого мира? И другой ребёнок тоже в слёзы (или тоже в драку), потому что как иначе ему выразить страх и непонимание?
Маленькие наши дети не умеют объяснять свои эмоции словами. Они не умеют даже понимать свои эмоции. Не умеют замечать их зарождение и наблюдать их развитие. Не умеют контролировать их проявление. И по этой простой причине не понимают эмоций других детей: ведь для того, чтобы появилась эмпатия, нужно быть знакомым с эмоциями и узнавать их. Для того, чтобы в зеркале появилось отражение, нужно, чтобы было то, что отражать. Дети не знакомы со своими эмоциями. Да и мы, взрослые, знакомы ли со своими?..
На крыше у Златы мы не получали инструкции, как надо воспитывать детей. Мы не получали ответы на все ситуации, не писали их в тетрадки. Мы учились слышать своих детей во всех ситуациях и мгновенно находить ответ в своём сердце.
