В детстве я часто перечитывала любимые книги, но ни разу не возвращалась к роману "Айвенго". И сейчас понимаю, почему. Мне не нравится, как Вальтер Скотт возвышает своего героя за счёт всех других рыцарей. Айвенго идеален, безупречен и непревзойденно хорош во всем, рядом нет никого, кто мог бы сравниться с ним. Норманны просто негодяи все до единого. Можно, конечно, возразить, что в романе действуют три недостойных рыцаря, а остальные молодцы или хотя бы обычные люди, но в том-то и дело, что они не показаны. Вот и складывается впечатление, будто все сволочи, один Айвенго в белом. Его превосходство декларируется как данность и потому не впечатляет. В самых первых главах становится известно, что Айвенго победил Бриана де Буагильбера на турнире в Палестине, позже он скидывает храмовника с коня на поединке в Ашби и побеждает его в общей схватке. Неужели исход их финального противостояния может хоть кого-то заинтриговать?
У Айвенго в произведении нет достойного антагониста. Его противники слабее физически и морально. У героя нет ни единого шанса не победить. А для хорошего драматического конфликта необходимо, чтобы каждая сторона боролась за свою правду, и поражение героя было возможно. Неправота рыцарей-разбойников в романе Вальтер Скотта очевидна, симпатии целиком и полностью сосредоточены на одной стороне. В таких условиях противостояние превращается в занудный квест: Айвенго побеждает в поединках, Айвенго и Черный Рыцарь побеждаю в общей схватке, Черный Рыцарь и разбойники побеждают засевших в замке... Скучно, господа!
Настоящую драму обещает конфликт Седрика Сакса и его сына Айвенго, но ожидания оказываются обмануты. Этот конфликт вымучен и надуман. Седрик хочет устроить брак своей знатной воспитанницы Ровены, происходящей от Альфреда Великого, с последним потомком саксонских королей Ательстаном, поэтому изгоняет сына, который любит ее взаимно. Я не буду останавливаться на том, что никаких потомков у Эдуарда Исповедника не было, поэтому престол и занял Гаральд Годвинсон, а Гаральд Гардрада и Вильгельм Нормандский на него претендовали. Не было наследников саксонской династии, если только очень дальние, по женской линии... Но столько-то королевской крови можно было найти почти у любого родовитого сакса, не исключая самого Седрика! Он вполне мог обвенчать воспитанницу с сыном и создавать партию для этой новоявленной династии истинных саксов. Ведь у Ательстана никакой группы поддержки не имелось, кроме самого Седрика. Вот если бы Ровена была дочерью, а Айвенго воспитанником, и Седрик, страдая от невозможности передать свои королевские права отсутствующему сыну, стремился выдать дочь за более знатного сакса, это было бы логично. А в описанной ситуации любой нормальный феодал топил бы за собственного наследника, а не какого-то Ательстана.
Вторая причина конфликта - Айвенго стал вассалом короля Ричарда и принял от него поместье, которым прежде владели его предки. Сразу после завоевания, Вильгельм заставил присягнуть всех феодалов (поэтому и не действовал в Англии французский принцип "вассал моего вассал - не мой вассал"). Раз уж Седрик Ротервудский сохранил земли, значит, его предки и он сам присягали короля-норманнам. Какие вопросы к Айвенго? "Национальное" чувство старого сакса - анахронизм. Средневековый феодал мог выступать против династии узурпаторов за династию законную, но не за нацию, которая отсутствовала в политической реальности. Если бы национальные государства, подобные Великобритании XIX века, существовали на рубеже XII-XIII веков, Айвенго был бы коллаборантом, ради собственной выгоды (поместье) предавшим народ. Но в эпоху, когда французский аристократ стал королем Англии, потому что его мама приходилась дочерью предыдущему королю, и присоединил к своим владениям Аквитанию благодаря браку, в результате чего англичане, нормандцы, анжуйцы и гасконцы оказались подданными одной династии, подобные рассуждения просто нелепы. Айвенго в романе действует как нормальный средневековый феодал, а его отец выглядит самодуром, лелеющим совершенно иллюзорные планы, поскольку никакой саксонской династии, способной претендовать на трон, не существует.
Вальтер Скотт выводит в романе мифического потомка короля Эдуарда Исповедника, но лишь для того, чтобы показать его несостоятельность. Ательстан символизирует упадок саксонского владычества и историческую правоту перехода короны. Мне искренне обидно за него. Казалось бы, Вальтер Скотт мог изобразить его достойным соперником Айвенго в любви, но писатель глумится над ним на протяжении всего романа - упрекает в прожорливости, нерешительности, лени. Хотя если отвлечься от характеристик Автора и посмотреть на Ательстана непредвзято, ясно, что тот ведёт себя мужественно и стойко. Он настаивает, чтобы бежал из плена Седрик, и отказывается оставить на растерзание норманнам шута Вамбу, когда ему самому предложили выкупиться на свободу. Он спокоен и молчалив в заточении. Его короткие реплики на бытовые темы составляет комический контраст с энергичным многословием Седрика. Мне импонирует приземленность Ательстана, больше возвышенных речей его товарища по заключению. Седрик Сакс не говорит, а вещает, словно на трибуне. Иногда это уместно, но в темнице наедине со старым другом попросту нелепо. Вальтер Скотт, похоже, придерживается иного мнения, ему симпатичен Седрик и его пафос. Ательстана он прямо называет туповатым, слабовольным пьяницей и обжорой. Подчёркивает физическое отвращение Ровены. А насколько был бы интересней роман, если бы Вальтер Скотт вывел Ательстана привлекательной личностью! И любовь Ровены к Айвенго, её верность заиграла бы яркими красками, если бы у нее был реальный выбор между достойными претендентами. Но в романе бедной девушке и посмотреть не на кого. На невнятном фоне сияет один Айвенго. Однако иначе Вальтер Скотт поступить не мог: Ательстан должен был символизировать деградацию саксонских королей, чтобы герой романа с чистой совестью мог служить достойному королю Ричарду.
О женских образах в романе я напишу позже.