Вы знаете это чувство, когда вы долго решали трудную задачу, провели много вычислений, получили ответ, подставили его и - всё сошлось? Или, когда вы подводили итог финансового года, заполняли декларацию или считали бюджет? Сводили вместе сто строчек и сто столбцов, начинали в полном хаосе, когда даже было непонятно, откуда начинать? И вот вы ставите последнюю точку, вписываете последнюю цифру, подводите последнюю черту, и - весь хаос мгновенно укладывается в таблицу, всё становится ясным, логичным, закономерным. И вот этот самый глубокий вдох и выдох, знаете? И чувство лёгкости и пустоты внутри. И какое-то огромное ощущение правильности всего происходящего, правильности той самой дороги, которая тебя сюда привела.
Вчера, пока водитель Тамаз грузил наши сумки в машину, а дети делили места у окошка на заднем сиденье, я закрыла глаза и подставила лицо мелкому дождику. В воздухе пахнет близкими горами и талым снегом. В воздухе пахнет прохладой и нежными цветами абрикосовых деревьев. В воздухе пахнет тяжёлыми облаками, которые медленно сползают с гор на взлётно-посадочную полосу международного аэропорта имени Шота Руставели.
Мы прилетели. Я дома. Я привезла детей в город моего сердца. Я думаю об этом, и мне кажется, именно сейчас я вкладываю последний паззл в самую красивую живую картину. Именно сейчас я стою на пороге дома, к которому шла. Именно сейчас в захватывающем кино наконец-то все живы, все спасены, все счастливы, и экран гаснет, и начинаются титры и красивая музыка. Я чувствую, как дождик моросит по лицу. Это даже не дождик, это мелкая дождевая пыль, влажный горный воздух.
"რასაცა გასცემ, შენია, რაც არა, დაკარგულია" - это Шота Руставели, "Витязь в тигровой шкуре". "То, что ты отдаёшь - твоё; а что не отдаёшь - то потеряно и для тебя". На грузинском языке эти слова звучат, конечно, красивее и лаконичнее. Расаца гасцэм шэниа, рас ара дакаргулиа. Год назад я написала эти слова на правом запястье. Я никогда не думала о том, чтобы сделать татуировку. Тем более я никогда не искала картинок или каких-то особенных надписей. Но когда прочитала эти строчки ещё в книге, то поняла: это часть меня, и я хочу, чтобы они остались со мной. Это моя жизнь: то, что я отдаю - моё. У меня ничего нет, потому что то, что я могу иметь - не имеет значения. Имеет значение только то, что я могу отдать. Когда я впервые поняла это, я почувствовала именно вот это: будто задача решена, и всё сошлось.
Мой дом имеет ценность только тогда, когда он может стать домом для кого-то ещё. Когда на моей веранде Настя кормит своего малыша, а наши старшие дети играют рядом. Когда Оля вяжет на диванчике, а мой Гоша играет с её клубком. Когда я на кухне варю кофе для Лены, и за эти пару минут все её заботы и волнения успевают уйти на второй план.
Моя машина имеет ценность, когда я возвращаюсь домой из Казани и подвожу плохо одетого мужчину, который совсем промок от дождя. Он уехал на заработки, но ничего не заработал, и вот возвращается домой пешком из Москвы. Моя машина имеет ценность, когда рано утром в Красноярске около неё стоит Антоша. Мы с ним познакомились вчера на Столбах и теперь нам по пути 1000 км, почти до Иркутска. Моя машина имеет ценность, когда перевозит коз из Киясово в Кушью, где они будут давать молоко многодетной семье. Когда везёт пелёнки в Завьялово - в больницу попал мой любимый Гоша, сын Оли. Когда встречает Удэ с поезда и отвозит Ананта на поезд. Ведь если моя машина никого не встречает, никого не отвозит, никого не спасает от дождя, и никому не привозит коз, то какая в ней ценность?
Моё тело имеет ценность, когда обнимает, утешает, согревает, ласкает. Когда я могу даже за тысячи километров написать моему другу: "обнимаю тебя", и она улыбнётся и станет немного счастливее, потому что почувствует, что я и правда её обнимаю. Моё тело имеет ценность, когда бежит вниз по эскалатору к вагону метро: где-то там, в кафе, через четыре станции, Георгий уже заказал чайник чая. Моё тело имеет ценность, когда играет роль мамы на крыше у Златы и в моих объятьях плачут настоящими слезами те, кто играет роль моих детей. Моё тело имеет ценность, когда перед сном я смотрю в потолок и вижу в нём лица тех, кто очень далеко, бесконечно далеко, до кого уже никогда не дотянуться рукой. И моё тело позволяет мне им улыбнуться, и позволяет мне плакать, и позволяет мне прожить ещё одну встречу как будто живую.
Вся моя жизнь имеет ценность, когда я могу отдавать. Всё, что я отдаю, наполняет меня и делает меня очень счастливой. Когда я не помогаю, я упускаю возможность помочь, это я становлюсь беднее, а не тот, кому я не помогла. Когда я не улыбаюсь, это не другой человек не получает мою улыбку, это я сама у себя краду возможность улыбнуться. Когда я не могу кого-то простить, это не кто-то другой не получает моего прощения, а я сама не могу освободиться от собственной боли. Только то, что ты можешь отдать, по-настоящему принадлежит тебе. Только то, что ты отдаёшь - по-настоящему остаётся с тобой.
Всё на своих местах. Всё в своё время. Я смотрю на далёкие горы и международный аэропорт имени Шота Руставели. Дети расселились в машине, Тамаз сложил все вещи. "სად წავიდე?" - спрашивает Тамаз. "Куда ехать?" "სახლში მივდივართ", - отвечаю. "Едем домой!". И почти в ту же минуту получаю сообщение в мессенджере от Георга : "Добро пожаловать домой!" Да, мы дома. Мы в Тбилиси.
