Почему они не любят друг друга? Почему они кричат друг на друга так, что искры летят во все стороны? Почему Митя хлопает дверью, а Никита заливается рёвом посреди двора? Почему Никита отнимает у Мити свои игрушки, а Митя закрывает от Никиты экран своего планшета? Почему Никита дерётся, а Митя толкается? Почему в глазах младшего сына - обида, а старшего сына - ярость?
Если бы я не читала книгу Гордона Ньюфелда, не слушала его лекции и не училась в его институте, то, скорее всего, наказывала бы старшего и проводила бы с ним поучительные беседы. "Ты же старший!" "Ты должен быть умнее!" "Это же твой брат!" "Он же совсем маленький!" "Ну неужели тебе его совсем не жалко?" Ещё я бы, наверное, жалела младшего, и всё время успокаивала бы его. Потом бы вдогонку выговаривала старшему: "Ну поиграй с ним, тебе трудно, что ли?" "Поделись с ним", "Пусти его", "Возьми его с собой", "Отдай ему, тебе жалко, что ли?"
И, скорее всего, эти упрёки не имели бы смысла. Возможно, я смогла бы надрессировать старшего сына "хорошо обращаться" с младшим братом, но любовь бы от этого "хорошего обращения" не родилась. Поэтому уже четыре года я учусь поступать по-другому.
Часто на лекциях в Институте Ньюфелда мы возвращаемся к "круговому перекрёстку фрустрации". С этого перекрёстка есть три выезда. Первый - изменения ситуации, которая вызвала фрустрацию. Второй - адаптация, принятие, слёзы тщетности. Третий - агрессия. Агрессия - естественный и закономерный выход из чувства фрустрации. Агрессия - это не потому что кто-то плохой или кто-то не умеет себя вести. Агрессию невозможно запретить или перевоспитать. Агрессию можно только либо изначально не допустить, либо помочь её прожить, максимально безопасно для себя и окружающих.
Появление младшего брата или сестры - это всегда ситуация фрустрации для старшего. Он был единственным. Всё внимание, время и нежность мамы и папы были только для него. Теперь младшему достаётся больше внимания: он чаще падает, больше говорит и спрашивает, меньше может сделать сам. Младшему достаётся больше времени: его нужно кормить, одевать, помогать ему чистить зубы, укладывать спать. Ему достаётся больше нежности. Как бы ни пытались начитанные и подготовленные родители обнимать старшего ребёнка столько же, сколько они обнимают младшего, качественно это никогда не получается точно также. У нас, родителей, другое выражение лица, другой взгляд, другие движения и жесты, другое положение тела. Так устроено природой. Новорождённого ребёнка мы воспринимаем как беспомощного детёныша, и мозг активно стимулирует выработку окситоцина. Иначе мы не полюбим его, оставим на произвол судьбы, он погибнет, род будет прекращён. Окситоциновые бури заставляют нас бесконечно целовать младенческие попы, вдыхать запах сладких молочных макушек. Замечали, что чужие младенческие попы целовать не очень хочется?
Существование старшего брата или сестры в семье - это всегда ситуация фрустрации для младшего. Старший больше может и умеет, ему больше разрешают, он большим владеет (своей кроватью, комнатой, вещами, гаджетами, миром за пределами квартиры, в который он может уходить один). А ещё старшего связывает с родителями какая-то общая тайна - жизнь до рождения младшего. "А когда меня не было, Митя уже был?" - иногда с горечью спрашивает Никита. "А где я тогда был?" - говорит он, глядя на наши семейные фотографии до его, Никиты, рождения. На тех фотографиях я улыбаюсь, обнимаю маленького Митю, точно такого же, как Никита сейчас. И Никита обиженно закусывает губу.
Этим двоим никогда не избавиться от фрустрации из-за существования друг друга (пока они не вырастут и не повзрослеют). Изменить ситуацию тут невозможно: они оба уже есть и будут дальше. Остаётся адаптация. Но адаптироваться не так просто, как кажется. Никакие аргументы не работают. Адаптация - это иррациональный процесс, это работа эмоций. Адаптация не подвластна думающему мозгу. И случается она только через слёзы. Мы оплакиваем невозможность изменений, оплакиваем тщетность всех своих попыток, оплакиваем свою беспомощность и несчастность. И задача родителя - подвести ребёнка к слезам тщетности и искренне разделить с ним его его боль. Я качаю на коленях младшего, просто глажу его волосики, целую макушку и на все его жалобы о Мите говорю, как сильно его люблю и как сильно хочу его утешить. А поверх его макушки происходит немой разговор взглядами со старшим: "Мить, ты же видишь, как он расстроился. Я его утешаю, потому что он плачет". В глазах старшего сына раздражение: "Он всегда плачет, потому что он рёва и нытик". В моих глазах понимание: "Ну да, рёва и нытик". В глазах сына раздражение сменяется недовольством: "Бесит, достал, сколько это ещё будет продолжаться?" В моих глаза понимание и сочувствие: "Ох, Мить, хотела бы я это знать! Но пока, видимо, будет". В глазах сына тоска и смирение: "И ты всё время будешь вот так его жалеть?" В моих глазах любовь и забота: "Я буду жалеть тебя. Я тебя понимаю. Я знаю, как тебе сейчас трудно". В глазах сына благодарность: "Ладно. Попробую жить с ним дальше". В моих глазах восхищение и уважение: "Какой ты сильный, сын, какой ты уже мудрый и терпеливый". В его глазах интерес и участие к младшему: "Ты права, он действительно мелкий, ничего не понимает". Я улыбаюсь. Младший сползает с колен и убегает играть во двор. А я подхожу к старшему, и мы обнимаемся. Иногда разговариваем. Но, чаще всего, разговоры уже не нужны. Буря миновала. А вечером мы будем лежать в обнимку, я снова буду "только его" мамой, и он сможет сказать мне всё, что у него на сердце.
Адаптация случается, это хорошая новость. Дети взрослеют, отношения меняются, каждый новый день они становятся ближе друг другу. Но есть и плохая новость: адаптация случается не всегда. Чувство фрустрации нельзя пережить один раз и на всю жизнь, фрустрация случается снова и снова. Даже когда мы имеем дело с чем-то окончательным, например, со смертью близкого человека. Мы переживаем фрустрацию потери, оплакиваем невозможность будущей встречи, смиряемся, отпускаем. Но потом мы случайно видим на улице похожего человека, улавливаем в толпе знакомый запах, находим старые фотографии или письма. И снова рыдаем безутешно, проходим заново принятие того, что ничего изменить невозможно. Что уж говорить о тех ситуациях, когда, нам кажется, что изменения возможны! "Мама, скажи Мите, чтобы он со мной поиграл!" "Мама, почему Митя не пускает меня в свою комнату?" "Мама, Митя не хочет брать меня с собой в магазин!" "Мама, убери от меня Никиту!", "Мама, ну чего он за мной ходит?!" "Мама, он меня достал, не хочу я с ним играть!" И всё повторяется сначала. Сто раз за день.
Иногда мы проскакиваем выезд "адаптация". Конфликт случился очень быстро, или без меня, или я была занята чем-то другим, или я не уловила нужный момент, или у меня не хватило внутренних ресурсов. Конфликт случился, летят искры, они ненавидят друг друга. Искать виноватого и наказывать виновного, заниматься воспитанием хорошего поведения и взращиванием братской любви - самое неподходящее время. Поэтому я пресекаю конфликт ("так, стоп, оба!"), разгоняю по разным комнатам и мгновенно решаю, кого иду утешать первым. Можно и не разгонять, но так проще. В любом случае, надо обнять и дать чувство безопасности и защищённости одному, и потом подобрать под своё крыло второго. Или пойти в комнату сначала к одному, разделить с ним его боль, выслушать, понять, пожалеть, а потом пойти к рыдающему второму. Для этого нужно всего несколько минут. Важно донести послание: "Я тобой. Я твоя мама. Я на твоей стороне". И донести это послание до обоих конфликтующих.
А ещё есть главный секрет. Начинать надо всегда с агрессора. Агрессия - это крик о помощи. Агрессирует тот, чья боль больше невыносима.
