Илья Петрович сидел в самом начале длинной очереди - перед ним оставалось лишь человек двести - в обшарпанном тускло освещенном коридоре Главного Управления Будущих Иждивенцев Мозга. Стул под ним скрипел при каждом движении, а на макушку то и дело срывались крупные грязные капли с потолка.
Нельзя было сказать, что Илья Петрович был живым. Впрочем, и мертвым его, пожалуй, было сложно назвать. Илья Петрович не так давно попал в возраст дожития, так что с точки зрения Великой Императорской Нейросети он был теперь кем-то вроде живого мертвеца. С учетом ограниченных ресурсов планеты и критического перенаселения, после того, как человек выходил из работоспособного возраста и переставал был полезен обществу, с точки зрения все той же ВИН, он лишался всех преимуществ человеческого существования.
Вот и Илья Петрович уже четвертый год вынужден был жить в одном из многочисленных подземных общежитий, на километры уходящих в недра земли под Новым Питером. Его пентхаус на сто пятьдесят третьем этаже центрального петропавловского небоскреба передали новому, молодому и перспективному Господину Старого Центра, а предшественника отправили в подземное изгнание. Также Илья Петрович в одночасье лишился и молодой жены, и гарема молодых любовниц, и шикарного гаража Ролс-флаев, и даже лунной резиденции, которой он особенно гордился, поскольку она была на два квадратных метра больше виллы мэра Кудровской волости. Всё это было изъято у Ильи Петровича и бережно передано наследнику.
В перенаселенном мире победившего патриархата и абсолютного культа власти, не осталось больше места для личных привязанностей, личного имущества и личных прав. Илья Петрович, всхлипывая ночами на своем отсыревшем и подгнивающем тоненьком матрасе, не мог выбросить из головы тот последний взгляд, полный безразличия, которым проводила его жена, когда его уводили сотрудники Службы Толерантного Разделения Активов Хозяйства. За несколько лет совместной жизни он привык, что она смотрит на него с искренней нежностью, лаской и уважением. Но, как только его срок истек, и на его место пришел преемник, она в то же мгновение начала смотреть точно так же на новичка, напрочь забыв про него, Илью Петровича.
Четыре года он как призрак плутал по узким коридорам общежития, не в силах принять свое нынешнее положение. Он слишком привык быть важным, значимым, обласканным вниманием и уважением. А теперь кто он? Никому не нужный пенсионер, без детей и друзей, без денег и власти, не умеющий даже пришить заплатку на затертый и засаленный пиджак от Тома Форда - единственное, что у него осталось от прошлой жизни.
Однажды вечером, когда Илья Петрович в очередной раз без дела слонялся по комнате отдыха, где даже смарт-тв не работал, его сосед, довольно бодрый старик по имени Ванечка, родившийся здесь, под землей, спросил:
- Илья Петрович, ну что Вы маетесь, право слово. Смотреть на Вас больно. Сходили бы уже в ГУБИМ, подали заявку. Авось Вас за прошлые заслуги и отберут.
- Куда? - еле пошевелил потрескавшимися синеватыми губами бывший Господин Старого Центра.
- Ну, в ГУБИМ, Вы разве не слышали? Говорят, они занимаются какими-то экспериментами с мозгом, и вроде как если тебя отбирают - ты начинаешь жить по-царски, вот прям как-будто наверху. Туда постоянно огромная очередь.
- Что ж сам-то не пойдешь, раз там все так хорошо?
- Не положено, Илья Петрович, это только для верховцев вроде Вас. Нас, нижняков, не берут.
С тех пор у Ильи Петровича появилась цель. Он даже начал снисходить до общения с окружавшим его подземным отребьем, чтобы выяснить, где же находится это загадочное ГУБИМ. Выяснил - и потом занялся поиском возможности подать заявку как-то в обход очереди. Но, к несчастью для него, таких вариантов он найти так и не смог, потому что даже взятку ему дать было нечем, да и не знал он как ее правильно давать - в своей прошлой жизни он научился только брать их, там много умения не надо.
Вот так Илья Петрович и переселился из своей крохотной комнатушки в многотысячную очередь к двери сортировочного пункта ГУБИМ. В ней он провел четыре месяца, двадцать три дня, четыре часа и сорок шесть минут.
И чуть не проспал момент, когда очередь дошла до него. Но когда тусклая зеленая лампочка над дверью загорелась зеленым, какая-то неведомая сила будто подбросила его, вырвав из беспокойных сновидений. Слабо ориентируясь в пространстве со сна, на неверных, подгибающихся и дрожащих ногах, он осторожно просочился в вожделенную комнату через узкую щель двери.
В комнате было довольно светло, за канцелярским столом сидела крупная немолодая дама, очень похожая на его секретаря из прошлой жизни. Выглядела она точно так же устало и раздраженно.
- Фамилияимяотчество, - невнятно пробубнила властительница судеб.
- Главный Илья Петрович, - тихо проблеял Илья Петрович, осторожно поглядывая на даму из-под дрожащих от страха ресниц. Весь его нынешний образ каждой своей деталью противился звучной фамилии, но от это было вовсе не смешно, а очень, беспредельно печально.
- Тааакс, бывший господин Центра Нового Питера, бла-бла-бла, три рубля, пятое-десятое, - бубнила дама, спрятав свои выдающиеся налитые румянцем щеки за монитором. Илья Петрович дрожал.
- Взяточки, взяточки, взяточки, - пропела дама под нос, - ага, и тут взяточки, поняяяятненько. Ага, любим доминирование, ну, ничего нового, это мы уже тыщу раз видали. О, а это что-то новое, надо запомнить.
В таком монологе дама провела не меньше получаса, изучая всю жизнь Ильи Петровича, озвучивая даже такие детали, о которых никто и знать не мог. Он уже пожалел, что пришел сюда, что вообще выбрался из своей будущей могилы, в которую его заселили лет за двадцать до смерти.
Илья Петрович дрожал.
- Тэкс, Илья Петрович. Что я могу сказать. Есть, как говорится, хорошая новость, и есть плохая. На какой стул сядешь, каким сверху накроешься? Короче, смотрите: я вас в принципе могу допустить до программы, но нужно поработать.
- К-к-кааак?
- Ну, знамо как, полезай под стол, - хохотнула бабища, но вспышка веселья тут же вернулась к стандартному безразлично-деловитому бубнежу, - вас направят в нижние ярусы верхнего мира, там сейчас не хватает ассенизаторов-мусорщиков. Отработаете там пять лет - сможете без очереди попасть в программу.
- А я могу подумать?
- Ишь чего удумали, подумать ему. Нет уж, сейчас давайте по-быстрому решайте, тут вообще-то людЯм тоже надобно ко мне на прием.
Илья Петрович дрожал. И соглашался.
Так он попал на пятилетнюю мусорно-канализационную каторгу. За эти годы он окончательно осунулся, превратившись уже в самого настоящего старика, потерял остатки волос и гордости, и даже забыл уже и о прежней жизни, и о загадочной волшебной программе, в которую его обещали вписать в ГУБИМ. Он пропах смесью самых лучших местных ароматов, разгребал мусор, прочищал трубы, спал на голом полу и питался объедками. Но зачем-то продолжал существовать.
Однажды за ним пришли. Бережно укутали в теплый флисовый плед, положили на носилки и отвезли в главное здание исследовательского центра ГУБИМ. Отмыли, побрили, выдали красивый сиреневый комбинезон. Поздравили с попаданием в программу мозгового иждивения. Погрузили в капсулу с жидкостью, подключили к трубкам и проводам.
“Вот и райская жизнь вернулась после всех злоключений. Выкусите, плебеи”, - подумал Илья Петрович.
Он открыл глаза в своем пентхаусе на сто пятьдесят третьем этаже центрального петропавловского небоскреба. Рядом лежала уже не такая молодая, но все еще прекрасная жена. Он оглядел свое молодое и красивое тело, и в этот момент начал осознавать, что что-то не так. Тело его не слушалось. Да и не его оно было. Тело начало поглаживать обнаженные груди его, Ильи Петровича, жены, но сам Илья Петрович не чувствовал прикосновений к гладкой нежной коже. Он мог только смотреть чужими глазами, хоть и от первого лица, на происходящее. Смотреть на то, как его преемник жестко трахает его жену.
Смотреть на то, как его жизнью живет совершенно другой человек. Смотреть, не имея возможности даже бессильно плакать.
Это был рай, который он заслужил.
