Вывешиваю подборки по семь исторических анекдотов за раз. Сегодня – о русских писателях. Лучший с картинкой в конце.
***
Писатель В.Н. Андреев-Бурлак однажды ночевал в переполненной губернской гостинице. А было это во время многочисленных покушений на императора Александра II. Утром писатель был разбужен тем, что кто-то возился под его кроватью. С испугом он спросил:
– Что такое?
Из-под кровати вылез дворник с двумя мятыми флагами и недовольно пробурчал:
– Вишь, флаги велели вывешивать! Опять промахнулись!
***
За границею из двадцати человек, узнавших, что вы русский, пятнадцать спросят вас, правда ли, что в России замораживают себе носы? Дальше этого любознательность их не идет. Одного из подобных вопросителей русский поэт, публицист и мемуарист князь П.А. Вяземский уверял, что в сильные морозы от колёс под каретою по снегу происходит скрип и что ловкие кучера так повёртывают каретою, чтобы наигрывать или наскрипывать мелодии из разных народных песен.
– Это должно быть очень забавно, – заметил тот, выпуча удивлённые глаза.
***
Во время предсмертной болезни Ф.И. Тютчева император Александр II, до тех пор никогда не бывавший у Тютчевых, пожелал навестить поэта. Когда об этом сказали Тютчеву, он заметил, что это приводит его в большое смущение, так как будет крайне неделикатно, если он умрёт на другой же день после царского посещения.
***
На одном из литературных собраний Валерий Брюсов читал стихи, посвящённые «тайнам загробного мира». После чтения начался обычный обмен мнениями. Присутствовавшие один за другим выражали свои восторги. Молчал лишь драматург и публицист Фёдор Сологуб.
– Ну а вы, Фёдор Кузьмич, почему не скажете своего мнения? – спросили наконец его. – Ведь какая тема – загробный мир!
– Не имею опыта, – отрезал Сологуб.
***
В обществе, где весьма строго уважали чистоту изящного, упрекали Гоголя, что он сочинения свои испещряет грязью самой подлой и гнусной действительности.
– Может быть, я и виноват, – отвечал Гоголь, – но что же мне делать, когда я как нарочно натыкаюсь на картины, которые ещё хуже моих. Вот хотя бы и вчера, иду в церковь. Пришлось идти по переулку, в котором помещается бордель. В нижнем этаже все окна настежь; летний ветер играет с красными занавесками. Бордель будто стеклянный: всё видно. Женщин много; все одеты, бегают, хлопочут. Посреди залы – столик, покрытый чистой белой салфеткой; на нём икона и свечи горят. Что бы это могло значить?
У самого крылечка встречаю пономаря, который уже повернул в бордель.
– Любезный! – спрашиваю, – что это у них сегодня?
– Молебен, – покойно отвечал пономарь, – едут в Нижний на ярмонку. Так надо же отслужить молебен, чтобы Господь благословил и делу успех послал.
***
Русский писатель, декабрист А.А. Бестужев-Марлинский как-то заметил, что благодаря романам Вальтера Скотта русские люди о Шотландии знают больше, чем о Кавказе, где во многих местах «один аллах директор путей сообщения».
***
Фёдор Иванович Тютчев очень томился в Петербурге и только дожидался минуты, когда сможет возвратиться за границу. Он часто говорил:
– Я испытываю не тоску по родине, а тоску по отъезду.
Вскоре после дуэли А.С. Пушкина и Жоржа Дантеса, Тютчев поинтересовался у приятеля, к чему приговорён Дантес.
– Он будет выслан за границу в сопровождении фельдъегеря.
– Вы в этом вполне уверены? – переспросил Тютчев.
– Совершенно уверен.
– Пойду Жуковского убью, – сказал Тютчев. Он Василия Андреевича отчего-то недолюбливал.
***
Дмитрий КАЛЮЖНЫЙ.
Илл.: из Сети.
«А мы и не знали»: Истории идей, Истории людей, и Истории вещей.