Обычно, когда заходит речь о актерах «Места встречи изменить нельзя» больше всего достается Владимиру Конкину за несоответствие образу Шарапова. Но меня в плане несовпадения актера с книжным образом «Эры милосердия» всегда интересовал совсем другой типаж.
Это образ Волокушиной в исполнении Екатерины Градовой. С детства, неоднократно смотря фильм я постоянно задавался вопросом – а почему они считают Волокушину красивой? Озадачивало и то, что эти разговоры «о красоте» ведет пара центральных героев – Жеглов и Шарапов, не последние парни на деревне, по всем статьям ловеласы, и уж кто-кто, но они-то должны разбираться в «истории вопроса». Но нет, Жеглов «картины бы с нее писать», а Шарапов мямлит о том, что красивая могла бы сделать счастливым хорошего человека.
Книгу я прочитал уже после неоднократного просмотра фильма и наконец-то понял, почему все вдруг решили, что Светлана Волокушина красавица. Она такая и есть, только в оригинале.
«Настоящим иностранцем выглядел Ручечник. Вот только его женщина была не похожа на сухоногих очкастых жен дипломатов - была она белая, ленивая, невероятно красивая, с огромной короной из темно-русых кос. Ручечник подал ей руку, и они чинно пошли по гардеробу к выходу в фойе: ни дать ни взять - варяжский гость прибыл.»
Собственно, и все диалоги героев по этому персонажу также взяты из «Эры милосердия». При всем уважении к Екатерине Градовой заданному образу она не соответствует, ну вот никак. По всем статьям это обычная советская женщина тех лет, труженица. Так же как у Конкина-Шарпова «на лбу 10 классов написано», у Градовой-Волокушиной «на лбу» - детей как минимум двое, советская контора (она выглядит скорее служащей, чем работником завода), и муж. В лучшем случае тоже служащий, в худшем погибший на фронте. Ни никакого криминала и прожигания жизни.
В отношении такого персонажа, "формула" выведенная Жегловым работать не может:
«- Можно подумать, что некрасивой не дадут пальто по номеру,- усомнился я.
- Дать-то дадут, но психология в том, что красивая женщина сама по себе отвлекает внимание, для нее всегда хочется сделать что-нибудь приятное.»
Нет, здесь не отвлечет. Провалился бы Ручечник с такими «кадрами». К слову, и сам Евстигнеев, также любимейший из советских актеров, не очень-то похож на настоящего иностранца. Но Станислав Говорухин решил все по своему, видение образов в данной картине, у него местами было крайне своеобразное. Об этом можно судить и по воспоминаниям Вайнеров, которые отказались от своих претензий к Конкину, когда на дополнительные пробы (по настоянию авторов) на роль Шарапова Говорухин, по их словам, привел «10 других Конкиных».