Данка в свои сорок пять была еще очень хороша. Но она никогда не признавала этого. Ее природная скромность и неверие в свою красоту убеждали в этом и окружающих. Она жила в большом старинном доме в центре Братиславы. В этой квартире жила еще ее бабушка, а потом и ее родители.
Пока была жива мама, она активно пыталась выдать Данку замуж, но вот два года как ее не стало. И жизнь Данки за это время скукожилась до стен квартиры и одной встречи с подругой раз в неделю. Она не отдавала себе отчет почему так случилось, что будучи еще в общем то молодой женщиной, она ведет образ жизни старушки.
Данка не чувствовала себя несчастной. Ей было нормально. Семья не случилась, работа в кафе привычна, стабильна, и удобно рядом с домом.Главным в ее жизни были ритуалы.
Данка просыпалась всегда в семь десять. Нажимала на холодную кнопку старинного будильника, прекращая пронзительный звук и испытывая от этого неизменное удовольствие. Потом шла в душ и стоя под струями прохладной воды, стекающими по волосам и спине, слушала джаз. Перешагнув край ванны, Данка мокрыми ногами вставала на холодный мраморный пол, и он приятно холодил разгоряченные стопы. Нужно было тщательно вытереться мягким полотенцем, чтобы не осталось ни одного участка мокрой кожи. Данка не любила, когда на одежде случайно оставались следы воды после душа.
Затем вытереть ванну до суха, расставить все баночки на полках ровненько, как будто эта ванная комната существует только для красоты и ее назначение, быть арт-объектом, картинкой в журнале красивых интерьеров. Затем босой и совершенно голой добежать до гардеробной и одеться.
Завтракать дома она не любила. Одев неизменный красный берет, она выходила из арки своего дома и шла не налево в парк, где была ее работа, а направо в другое кафе. Это была ее внутренняя дерзость, поступок, завтракать не у себя на работе. Она заходила в зеленую дверь, садилась за крайний столик и заказывала чай, иногда с круассаном. Здесь она была гостьей, клиентом, неизменно желанным, для которого и существовал этот мир.
Медленно и с удовольствием она выпивала ароматную жидкость и только потом шла на работу. Проходя равнодушно арку своего дома, как будто ей это место и не знакомо вовсе.
Затем на перекрестке, возле светофора, был очень важный момент. Чтобы день был удачным и все сложилось хорошо, необходимо было прямо перед пешеходным переходом, подпрыгнуть на месте. Обязательно. Без этого, было невозможно идти дальше.
Данка всегда стеснялась этого момента. Но не сделать этого было нельзя. Она вставала позади людей, ожидающих зеленого цвета светофора, и делала скок. Как норовистая лошадка перескакивала с ноги на ногу, а потом спокойно шла дальше. Иногда люди замечали и лишь мгновение с интересном смотрели на нее, тогда она вся заливалась краской. Но неизменно продолжала делать это каждое утро.
Приходила на работу она всегда вовремя. Кафе в медицинском парке, рядом с детской площадкой было уютным местом. Данка любила его запах, цветы внутри, поскрипывающие половицы и камерную домашнюю атмосферу. Оно напоминало ей дом, когда мама еще была жива, возможно по этой причине она продолжала там работать. Ее жизнь была выверена до последней минуты и понятна.
Но она изменилась в одно весеннее утро раз и навсегда.
Ее старинный дом, постепенно лишался своих постоянных жильцов, потому что квартиры раскупались предприимчивыми дельцами, которые сдавали выгодно расположенное жилье туристам и студентам. На ее площадке была именно такая квартира.
В это утро у Данки было все, как обычно, правильно и размеренно. Когда она закрывала дверь своей квартиры на ключ, за спиной она услышала выходящих соседей.
«Опять новые жильцы». - Подумала она и с любопытством оглянулась.
Солнце озарило все ее существо, когда она увидела Арсения. Это был парень лет двадцати пяти со светлыми волосами и большими карими глазами. У него были потрясающе красивые скулы, такие, что Данке нестерпимо захотелось провести по ним своей рукой. Ей показалось это настолько реальным, что она, невольно, чтобы себя удержать, быстро сунула руку в карман.
Следом за парнем вышла девушка. Данка мгновенно и бесповоротно ее возненавидела.
- Добрый день, приветливо сказала девушка. Мы ваши соседи.
- Добрый день, отозвалась Данка не сводя глаз с парня.
Девушка представилась, но Данка не запомнила ее имя.
- А это Арсений, мы из России, мы купили эту квартиру и будем здесь жить. Я немного говорю по-словацки, а он еще совсем плохо, мы учимся в институте Коменского.
-Пекный день, растерянно и невнятно произнесла Данка вдруг охрипшим голосом. В ответ Арсений расплылся в учтивой улыбке и сказал:
-Дякуем, - гордо демонстрируя уважение к языку и пожилой соседке.
То, что Данка, была для него пожилой соседкой, она считала сразу. Кожей или шестым чувством, как мы ощущаем отношения человека с первых секунд. Мы всегда знаем, чувствуем отношение, но признаемся себе в этом далеко не всегда.
Но Данка была честна с собой. Потому что вдруг ощутила, как лопнула оболочка ее сердца, как скорлупа яйца, когда оттуда вылупится цыпленок. Пошла трещинами и неизбежно развалилась. Из нее вылупилась что-то живое, нежное, трепетное. И такое невыразимо голое и уязвимое, что страшно хотелось спрятать его обратно. Это что-то, чувствовало каждое прикосновение взгляда Арсения, оно ловило его и хотело его больше и больше. Это был восторг смешанный с болью, потому что взгляд этот был совсем нетот, которого хотело сердце. Вдруг оказалось, что сердце предало Данку в одночасье и стало послушным инструментом в каком-то чужом оркестре. А дирижером был Арсений.
Все это произошло с ней за какие-то несколько минут встречи в подъезде. И все.
Она понеслась по своему утреннему маршруту, не замечая ничего вокруг, видя пред собой только влажные зубы, которые оголились в открытой улыбке парня. Автоматически сделав скок на перекрёстке, Данка бежала на работу, как будто там ее ожидало решение внезапно возникшей задачки. Она даже не понимала в чем состоит эта задачка. Ей почему-то казалось, что придя на работу, к ней снова вернется покой. Она и хотела, и не хотела этого одновременно.
С этого дня ее жизнь стала состоять из звуков. Вот хлопнула дверь, он пришел с занятий. Вот включил воду в ванной, слышно, как шумит вода в душе. Данка старалась не думать, но не могла. Она видела этого безупречно красивого парня в каплях воды и обмирала от красоты и любви ко всему, что его окружало. Ей хотелось быть в этот момент шторкой, краном, бритвой, чем угодно, только рядом.
Вот снова шаги в коридоре, пришла ненавистная Она. Если бы Данку спросили, как выглядит ее соседка, она бы с удивлением обнаружила, что не может ее описать. Данка ни разу не посмотрела на нее, девушка Арсения была для Данки ОНА, в самом негативном смысле, какой может быть. Даже запах духов ее казался тошнотворно сладким.
Она слышала невнятные звуки их голосов со странным русским говором. Ее мама хорошо говорила по-русски, застав тот период времени, когда в школах его заставляли учить. Мама плохо относилась к русским, кажется в юности у нее был несчастливый роман, в тот период, когда советы были в Братиславе и в жизни было много политики. Это была прямо ирония, что для самой Данки этот русский стал всем смыслом на свете. Она иногда думала, что бы сказала на это мама. И в тот же момент обрывала эту мысль, потому что точно знала ответ.
Она слышала, как они занимались любовью. И это удивительным образом не делало ее несчастной. Она чувствовала, что в эти моменты происходит любовь и смирилась с этим как с рождением не своих детей. Как с чем-то невероятно прекрасным, но происходящем не с ней. Но оно происходило, она свидетельствовала. Как неизбежно восходит солнце озаряя и согревая весь этот мир. На него невозможно повлиять, сложно смотреть, можно только свидетельствовать.
В начале зимы она впервые услышала, как они поругались. Она испытала внутреннее ликование. Данка выглядела как болельщик на матче любимой команды, сидя в кресле, поминутно подпрыгивая, ловя интонации голосов за стеной и смотря в общую стену пристально как в телевизор. Это стало повторяться все чаще.
В четверг, он пришел пьяный, она это услышала по его походке и не успев подумать метнулась в коридор. Распахнув входную дверь, она увидела его с огромным букетом хризантем, еле стоящего на ногах. Он неловко повернулся, чтобы поздороваться и начал заваливаться. Данка как-то мгновенно подскочила и удержала его. Пьянящий запах его тела в вперемешку с алкоголем наполнил ее ноздри и затуманил разум.
Арсений силился вспомнить хоть что-то из словацкого и все время бормотал:
- Простите, дякуем, простите, пропачте.
Она довела его до квартиры, нажала на кнопку звонка и в раскинувшуюся бездну, передала его, прекрасного нежного олененка, ненавистной Ей.
Когда она осталась одна в коридоре, то замерев еще долго и жадно втягивала ноздрями остатки его запаха. Обернувшись к своей двери, она увидела на полу упавший из букета цветок.
Как вор, увидевший желанную добычу, она схватила его и унесла к себе в квартиру.
Постепенно мир сузился для нее до звуков из-за стенки и запаха цветка. Когда он был любовно засушен, ей все еще казалось, что она чувствует его запах. И пах, но не хризантемой, а им, запахом его тела смешанным с коньяком. Лучший запах на свете.
Ритуалы, которые были так важны и составляли ее реальность, незаметно исчезли из ее жизни. Они перестали быть той опорой, которая держит ее. Она больше не следила как принимает душ и в правильной ли последовательности стоят баночки на полке в ванной.
Как-то в понедельник Данка не пошла на работу, позвонив, что заболела. Она отправилась к юристу, выбрав маршрут через свой перекресток, потому что сделать скок нужно было непременно. Ведь что-то должно было оставаться в ее жизни. Это был якорь, который ей не давал утонуть.
Хотя бы кнопка будильника и скок были исполнены и это было правильно.
Ее нашли в конце февраля. Подруга, с которой Данка встречалась в старом городе, возле отеля каждую среду, позвонила в полицию. Они вскрыли квартиру и нашли на кровати мертвую женщину с засушенным цветком в руках. Она была красивой и спокойной. Как будто завершилось, что-то очень важное. О чем знала только она.
Когда огласили завещание, то оказалось, что Данка оставила свою квартиру соседу. Нотариус и юрист долго спорили, имеет ли слово сосед юридические полномочия в конце концов решили, что здесь важнее воля владельца тем более, что на площадке дома сосед, оказался, только один.
Вступать во владения квартирой приехал, неприятный запыхавшийся, потный мужчина лет 60-ти, хозяин квартиры, которую снимала русская пара. Данка не догадывалась, что знания словацкого языка девушки-соседки были не настолько сильны, и вместо «снимаем квартиру», она сказала при знакомстве «купили квартиру».
Ей только хотелось, чтобы Арсений жил здесь, чтобы стены ее квартиры могли видеть его, чувствовать его присутствие. Чтобы в ванной были слышны звуки стекающих с его плеч капель, а в спальне пол ощущал прикосновение его голых стоп по утрам. И все. За этим она и бегала к нотариусу накануне, именно это ее примеряло и утешало в последние минуты.
Арсений и Она через неделю съехали, им было неприятно, что в соседней квартире почти неделю пролежала мёртвая, эта грустная одинокая женщина неопределенного возраста. Ему было жаль ее.
Арсений все пытался забыть, как ее выносили из квартиры. Когда все стало известно, ему в дверь позвонили полицейские. Он топтался у двери, смотрел как мимо проплывают носилки с телом под плотной серой тканью. Он силился вспомнить ее имя.
К подошве его ботинка прицепился упавший сухой цветок из квартиры Данки. Он несколько дней ходил с ним не замечая, а потом, тот отвалился где-то на улице.
Книга «города и люди» Братислава.
Автор: Елена Леоненко /helenleo/