К нам в газету обращаются возмущённые читатели и требуют немедленно прекратить вести изложение с позиции истинного знания, утверждая, что такой стиль только отталкивает любого сколько-нибудь образованного человека. Образованный капитализмом человек, по-видимому, приемлет в качестве автора только сомневающегося незнайку, привлекающего максимально возможное количество цитат всем известных мыслителей. По такой «методе» работают практически все буржуазные научные журналы, особенно в области обществознания и экономики.
Нет, увольте, мы пойдём другим путём.
Для удовлетворения таких читателей троцкисты специально учредили свой журнал, который так и называется — «Скепсис» и открыто характеризует свою методологию как рационализм.
Троцкисты опровергают Сталина как раз с таких же позиций. Недавно один троцкач недословно заявил — не верьте, мол, никому: не верьте Сталину, не верьте Троцкому, не верьте мне, всё подвергайте сомнению. Под эту песню он торпедирует Сталина как вождя и сталинскую историографию как научное изложение истории большевизма, подсовывая вместо неё мемуары троцкистов и рассказывая про то, что Троцкий оказывается был марксистом почти не хуже Ленина.
Существует ли в политике доверие? Если мы ставим вопрос о том, что коммунист обязан быть правдивым и не может обманывать свою партию и свой класс, значит мы автоматически ставим вопрос о доверии к нему. Более того, отрицание доверия в политике, отрицание доверия к вождям, абсолютизация принципа сомнения есть либо самая примитивная детская наивность, либо провокация.
Доверие есть оборотная сторона авторитета.
Предположение, что у марксистов не бывает авторитетов и авторитеты в коммунистической партии якобы не нужны — смешное левачество, которое, между прочим, много раз высмеивали классики. В действительности рабочему движению авторитеты в лице коммунистов жизненно необходимы, а также жизненно необходимы авторитеты и в самой партии, в первую очередь в лице вождей.
Наша газета считает, что: «авторитет вождя представляет собой опыт значимых побед, который из-за сложности действительности и ограниченности условий и способов познания предстает в виде моральной гарантии разрешения имеющейся проблемы. Иными словами авторитет — это вера в то, что вождь знает как и что делать, потому что он более грамотен, опытен и достаточно силен нравственно. Авторитет в этом смысле нельзя путать с авторитетом казенным, который возникает в классовом обществе, исходя из господства принуждения, насилия и страха перед ним. Такой авторитет исключительно формальный, авторитет власти».
Слово «вера» в данном случае употребляется не в классическим смысле, а именно как доверие.
Следует отметить, что с одной стороны, доверчивость масс — это объективная реальность и начинать работу придётся именно на этой конкретно исторической основе, но с другой стороны, успех коммунистического движения зависит от того, смогут ли коммунисты в нарастающем объёме переводить индивидуальное сознание в понятийное русло, тем самым, уничтожая возможность реставрации отживших отношений. Более того, получить доверие трудящихся масс, упрочить в них веру в коммунизм, будет тем легче, чем бескомпромисснее и компетентнее научное мышление в области обществоведения будет насаждаться в самой партии, чем больше научного монизма будет в выступлениях всех партийных пропагандистов. Таким образом вопрос о доверии, по крайней мере в партии, постепенно полностью сведётся к вопросу о подлинном товариществе.
Однако исторические условия были несколько иными, Сталин учил:
«Не может быть настоящей партии там, где нет веры в вождей… Почему русские рабочие верили Ленину безгранично? Только ли потому, что политика у него была правильна? Нет, не только потому. Они верили ему еще потому, что они знали, что у Ленина слово не расходится с делом, что Ленин „не обманет“. Вот на чем строился, между прочим, авторитет Ленина. Вот каким методом воспитывал Ленин рабочих, вот как он внедрял в них веру в вождей».
Поэтому, между прочим, антикоммунисты, различные троцкисты, либералы, фашисты и другие враги марксизма, мобилизуют все средства для своих атак на вождей прошлого и лидеров настоящего. В том числе прикрываясь фиговым листком «объективности» и «скептицизма».
Если внимательно присмотреться, а это непросто, так как неприятно ковыряться в грязи, к современным атакам на сталинскую историографию, то посыл, который проповедуют нападающие, заключается в старом буржуазном приёмчике — никаким словам сталинской власти верить нельзя: «И — боже вас сохрани — не читайте советских газет».
Сталин утверждал что-либо, значит, непременно нужно найти какой-нибудь фактик, откопать где-нибудь какое-нибудь сведение, конечно, корявое, конечно, неподтверждённое, но найти и… «опровергнуть» Сталина. Или как минимум провозгласить многозначительное «обоснованное сомнение», прямо как принцип доказывания виновности в юриспруденции: все сомнения толкуются в пользу врагов Сталина.
Если официальная версия, озвученная Сталиным и его командой, такова, то нужно любыми махинациями составить картину событий, но точно не такую, как представляет эта версия. Если есть документ от имени сталинского Политбюро, выпущенный из-под рукава Яковлева, одобренный Ельциным, Путиным, ФСБ и Росархивом, но который при этом противоречит всей политической обстановке, марксизму, логике событий, честному имени Сталина, то значит этот документ — истинный, а Сталин лгал, лгал, лгал и был подонком. Вот такой подход проповедуются.
Марксисты же, в отличие от Декарта, начинают свою философию с предельно общего понятия бытия и трёх его форм: пространства, времени и материи. Непоколебимой опорой мышления в таком случае служит вся диаматика как единственно возможный диалектический синтез знаний предельно доступного масштаба. Критерием истинности знаний, с точки зрения диаматики, служит вся общественно-историческая практика.
Применение диаматики к истории, к политике даёт соответствующую материалистическую картину, очередной уровень развития диаматики, называемый также историческим материализмом. Объективные диаматические законы движения общества по историческому пути позволяют выстраивать и соотносить цепочки исторических событий, взятые все вместе в непротиворечивую систему, которая объективно отражает действительную, объективно существовавшую историческую картину.
Ясно, что декартовские принципы и выучка сомневающихся незнаек противоположна такому системному подходу и разрушает его.
Специфика работы с историческим материалом в процессе познания такова, что им не составляет труда спекулировать, как нарушая связи главного и подчинённого, основного и второстепенного, закономерного и случайного, причины и следствия, так и просто банально его фальсифицируя. Чем и пользуются троцкисты.
Касательно сталинской историографии, наиболее яркое выражение которой дано в «Кратком курсе истории ВКП(б)»: во-первых, она является научной, следовательно, представляет собой историческое изложение в соответствии с диаматикой, охватывая всё богатство реальной жизни в его главном; во-вторых, поэтому, все действительные исторические факты должны быть ею объяснены.
Опровергая какие-либо положения официальной истории сталинского периода, таким образом опровергая научность сталинской историографии в целом, никто никогда, в том числе троцкиствующие левые, не предлагает целостного изложения истории заместо. Потому что опровергатели совершенно не заинтересованы в действительном познании истории, но только в опрокидывании или даже оплёвывании исторического опыта коммунизма.
Да и такое непротиворечивое изложение просто невозможно. Поэтому у либералов Сталин — это нечто промежуточное от абсолютного зла, сатаны и психа-параноика, у троцкистов Сталин — это коллективная воля бюрократии, а у шапинистов Сталин — коммунист-лжец, коммунист-подлец, коммунист-интриган. То есть во всех версиях так или иначе выходит абсурд.
Скептицизм — враг марксизма.
https://prorivists.org/antiscepticism/