Свои подшивки советского "Огонька" не выброшу ни за что. Этот журнал со мной с детства. Про шедевры живописи я узнавал, рассматривая цветные вкладки в журнале. Этими качественными репродукциями на толстой мелованной бумаге многие украшали стены в квартирах.
Недавно листал один из старых номеров. В нём была репродукция моей любимой картины. Это "Письмо с фронта" Александра Лактионова. Репродукция сопровождалась большой статьёй, которую я прочитал с удивлением - настолько хвалебные отзывы о картине противоречили тому, что на самом деле происходило после размещения "Письма" в Третьяковке. В статье картину называли трогательной и патриотичной. На деле Лактионову пришлось выдержать нешуточную борьбу только за то, чтобы картину выставили.
«Письмо с фронта» не хотели включать в экспозицию. Чиновники из комиссии были в недоумении. Дескать, как отреагируют иностранцы, увидев представителей народа-победителя в таком неприглядном виде? Стоптанные тапочки, скромная, кое-где потрёпанная одежда. Да и антураж нехорош - крылечко поломанное, со стен краска облупилась. Не годится советских людей в такой обстановке изображать.
Саму картину описывать - дело неблагодарное. Надо просто смотреть. На солнечный свет, заливающий всю картину. На ясные, сосредоточенные лица людей. Картина, помещённая в дальний угол зала, казалось, излучала свет и притягивала к себе. Посетители постоянно толпились перед ней. Здесь всё было понятно, всё близко. Почти каждый ждал вот так же весточки с фронта. Многие не дождались.
Множество благодарственных и восторженных откликов сделали своё дело. По распоряжению Жданова картину перевесили в центр зала. Впоследствии А. Лактионов был удостоен Сталинской премии первой степени. Это было признание.
"Письмо с фронта" печатали в учебниках истории и литературы, на календарях и в журналах. У меня даже есть почтовая марка с репродукцией картины.
Работа над картиной продолжалась два года. И работать над ней художник мог только 2 часа по утрам, когда свет падал нужным образом.
Алексей Лактионов с семьёй жил тогда в Троице-Сергиевой лавре, где было оборудовано общежитие для эвакуированных. Ниши в толстой монастырской стене соединили коридором, закрыли арочные проходы - вот и жильё. Так и говорили - "жить в стене".
Персонажи на картине узнаваемы. Это реальные люди, соседи Лактионова.
Для солдата, принесшего письмо, позировал Владимир Нифонтов. Он приходил в лавру на церковные службы. Считал, что вера спасла его на фронте - вернулся без единой царапины. Фронтовик без раздумий согласился позировать. Нифонтову тогда было 24 года. Его персонаж выглядит старше.
Бойкая девушка, которая искоса поглядывает на солдата - Ольга Быстрова, соседка Лактионовых. Её связывали дружеские отношения с женой художника. Жизнь была трудной. Ещё 20 лет прожила она "в стене". На её долю выпало много испытаний. Но никогда Быстрова не теряла бодрости и оптимизма.
Письмо читает мальчик. Позировал для этого образа сын художника. А соседскую девочку Риту Лобанову Лактионов попросил позировать вместе с бабушкой. Наверное, именно благодаря рукодельной бабушке девочка красиво одета. Такие вышивки умела делать и моя бабушка. И сама женщина выглядит моложе своих 57 лет в блузке с кружевными воланами.
Время расставило всё по местам. Доводы чиновников, запрещающих картину к показу, сейчас кажутся возмутительными и несправедливыми. А шедевр Лактионова всё так же излучает потоки солнечного света. И люди на картине, пережившие страшную войну - такие близкие, понятные. Родные.
