Читать с первой главы здесь
Глава 11
До Усть-Сынов я добирался долго, так как ехать пришлось очень медленно. Увязнув пару раз в расхлябанных колеях, я кое-как выбрался на гравийку и вскоре оказался возле строения «16». Заасфальтированная площадка для парковки, аккуратный бордюр в виде кубиков, металлические ворота – все свидетельствовало о том, что здесь живут солидные люди.
Двухэтажный особняк был выстроен по неведомому мне проекту: каменный низ в виде овала из красного кирпича контрастировал с деревянным верхом, выложенным из бруса и имеющим форму ромба.
Никита оказался добродушным хохлом с висячими усами. Ситцевая рубаха на выпуск, соломенная шляпа и домашние тапочки прекрасно сочетались в нем с толстенной золотой цепью на шее и шортами «Rebook».
– Заходи, братуха. Наслышан о твоих приключениях. – Не обратив внимания на мои кровоподтеки и ссадины, он повел меня по узкой дорожке, выложенной коричневой плиткой.
– Машину надо спрятать, – первым делом наказал я Никите. – Видела ее всякая шушера, наверняка засекли...
– Раз надо, значит, спрячем, – невозмутимо шелестел сзади Никита. – И номера сменим, и перекрасим... Усё зробим!
Внутри дома все сияло чистотой и утопало в роскоши. Я даже приблизительно не мог прикинуть, сколько валюты вбухано в отделку особняка.
– Здесь джакузи... Сюда тебе, наверное, первым делом треба... – Никита толкнул дубовую дверь, за которой я разглядел огромную ванну, бурлящую зеленой пеной. – Затем милости прошу перекусить. – Он повел меня по ступенькам вверх, и вскоре я узрел круглый стол, уставленный закусками.
– Не снится ли мне все это? – выпалил я первое, что пришло мне в голову.
– А ты подумай на досуге, – серьезно парировал он мой выпад.
В джакузи меня так разморило, что я едва не отключился. Однако задремать мне не дали. Только я начал, нежась в теплых струях, расслабляться по системе тай-дзи-цюань, как приятный голосок откуда-то сверху пропел:
– Спинку потереть не требуется?
Я вздрогнул и задрал голову. Лучше бы я этого не делал, честное слово! Надо мной, раздвинув ноги, стояло божественное курносое создание. Загорелые икры и бедра, белоснежная полоска трусиков, бугорки с коричневыми сосками и миниатюрное личико – все открылось мне в таком ракурсе, что я едва не захлебнулся пеной. Моя испещренная шрамами физиономия, видимо, приняла выражение легкой дебильности, так как создание заливисто расхохоталось.
– Эдику нечего сказать? – нахохотавшись вволю, спросила, наконец, девушка.
– Тебя как зовут?
– Лора, – покачивая надо мной своими бедрами, томно произнесло создание. – Впрочем, если тебе не нравится это имя, давай придумаем другое.
Неожиданно она прыгнула через меня, на миг исчезла в зеленой пене, затем вынырнула, подобно русалке.
– Зачем же... придумывать, мне нравится... Лора, – выдал я, чтобы не выглядеть полным идиотом.
– Договорились. – Она выпрямилась и приблизилась ко мне настолько, что я мог без труда ловить капли, слетающие с ее сосков. – Я нравлюсь тебе?
Признаться честно, сил у меня оставалось ровно столько, чтобы перекусить после ванны и доползти до спальни. Но что-то подсказывало мне, что отвергать Лору не стоит.
– Я вот-вот… это самое… разряжусь, – брякнул я, глядя в ее голубые глаза.
– Тебе помочь?
Ее ладони проникли в святая святых и начали творить там чудеса, а губы жарко слились с моими. Я не чувствовал боли, хотя еще полчаса назад все лицо было сплошной раной.
Когда медвежьим рыком я известил Лору о том, что дальше продолжать не стоит, она властно повернула мою голову и шепнула на ухо:
– Будь осторожен, Эд!
Затем быстро выпрыгнула из ванны, но выскочить за дверь не успела, поскольку проем загораживал Никита. Что-то мелькнуло в его глазах звериное, но у меня в уставшем мозгу не зафиксировалось. Через секунду на его лице вновь гарцевала бесхитростная улыбочка.
– Ну как, братуха, расслабился?
– Чуть не помер, если честно, – признался я, выходя из пены и кутаясь в полотенце. – Ты в следующий раз предупреждай о таких подарках, а то мы люди пещерные, можем и в ящик сыграть от перевозбуждения.
– Договорились, братуха.
Чего только не было на столе, за который меня усадил Никита после джакузи. Жуя салат «оливье», я почувствовал, как заурчал истосковавшийся по пище желудок.
Наполнив тем временем фужеры «Хванчкарой», Никита предложил:
– Выпьем, братуха, за тебя!
– Почему за меня? – От удивления я даже перестал жевать.
– А кто спас мово шефа от верной смертушки? Ты думаешь, он мне не сбачив? Встреть, говорит, как дорогого гостя, чтоб ни в чем не нуждался... Если что-то надо, братуха, смотри, не стесняйся...
После второго фужера я почувствовал острую необходимость узнать, а что интересного произошло в мире, пока я «путешествовал», подобно лягушке из известной сказки Гаршина. Пульт управления телевизором лежал тут же, на столе.
На экране появилась известная телеведущая местных «новостей». Настроив звук, я услышал следующее:
– ...убрать от экранов несовершеннолетних детей и лиц с неустойчивой психикой. Репортаж нашего корреспондента из квартиры по улице Чердынской.
На экране появилось испуганное лицо пожилой женщины. Она, не переставая, крестилась и закатывала глаза. Бойкая девушка совала ей микрофон под нос, заставляя постоянно пятиться.
– За санками, значит... Вышла я... Их давно пора было в гараж отнесть, дак у этого ирода все руки не доходят...
– Не отвлекайтесь, пожалуйста, – перебила женщину девушка. – Вышли вы на балкон, и что?
– Господи, прости меня, грешную... За что така напасть приключилася? – Женщина вновь начала креститься.
– Что вы увидели? – наседала журналистка.
– Лежит, значит, у санок. – Готовая расплакаться женщина отвернулась, по-видимому, показывая, где она обнаружила то, что пока оставалось за кадром.
– Что? – Запасы терпения у корреспондентки были явно на исходе.
– И меня слушат... ухо господа. И откудова на нашем балконе-то ему взяться? Вота что, конец близко, я думаю...
– Так что же обнаружила сегодня утром у себя на балконе Анастасия Федотовна, что так ее напугало? – Отчаявшись получить более-менее связную информацию от героини репортажа, журналистка решила сама стать этой героиней. – Давайте и мы посмотрим.
Камера плавно поехала влево, фиксируя обычную балконную дребедень. Но за секунду до появления на экране того самого предмета, насмерть перепугавшего бедную женщину, я догадался, что это может быть, и у меня кусок непрожеванной буженины угодил в дыхательное горло.
Я сильно закашлялся, пропустив самое интересное. Лишь возглас Никиты долетел до моих ушей:
– Ни хрена себе, мыс Канаверал!!!
– Что? Что такое? Я просмотрел, Никита, блин!!! – чуть не орал я, глядя то на охранника, то на экран, на котором в этот момент кривлялась пышногрудая журналистка.
– Полбашки, бля, развороченной... Словно кто ломиком поковырялся... Прикинь!
– Да уж прикидываю...
На экране вновь появился окровавленный висок с разорванным ухом, словно вывороченный сатанинской дланью из черепа в чем-то провинившегося бедолаги... Впрочем, я-то знал – чей череп подвергся подобной экзекуции, кто был тот сатана и в чем провинился бедолага.
Наверное, лицо в этот миг у меня было такое, что Никита предложил мне:
– Ступай, братуха, отдыхать. Думаю, тыща минут качественной отключки
тебе не повредит.
– Точно, – согласился я, вырубая телевизор и поднимаясь из-за стола. – Только перед сном, я думаю, мы с тобой должны подымить на балконе.
– Скурупулезно подмечено...
Через пару минут, развалившись в шезлонгах на широком балконе, мы неспешно закурили по сигарете «Парламента». Глубоко затянувшись, я подумал, что в жизни еще остались мгновения настоящего блаженства между изнурительными часами беспробудной пахоты.
– Так и сторожишь эту хату? – осмелев, спросил я Никиту.
– Угу... А шо: работка непыльная, – подмигнул он мне. – Опять же бабенки завсегда под боком, не заскучаешь. Шеф обычно за сутки предупреждает, что надо, к примеру, баньку стопить али шлюх каких надыбать.
– И часто шеф сюда наведывается? – наглел я понемногу.
– Дак время от времени, особливо зимой да осенью... Когда, видать, деловая активность у городе активизируется... Ну, и сексуальная, стал быть...
– Никит, ты вроде с Украины? – не унимался я.
– Угу, братуха, с под Днепропетровска... – насторожился он.
– А бакланишь не на чистой мове!
– Дак мени ж вот таким телком, – его ладонь, слегка подрагивая, застыла в полуметре от пола, – оттеда перевезли к москалям... – Он неожиданно поднялся со своего шезлонга, выстрелив окурком через перила. – Дрыхни, сколь душе треба, мешать не буду.
– Сигареты оставь, пожалуйста...
– О чем речь! Никаких проблем! – нераспечатанная пачка «Парламента» приземлилась на пустом шезлонге.
Вероятно, Никита подсыпал что-то в вино: глаза у меня слипались вовсю. Пришлось подойти к умывальнику, плеснуть на лицо холодной воды.
Взглянув на часы, я подумал, что сейчас самое время позвонить в клинику и поставить Олега Трунова в известность, что в ближайшее время доктор Курылев вынужден на работе отсутствовать по причине... глубокой депрессии.
Сотовый был при мне.
– Да, хирургия. – Затравленный голос заведующего покоробил меня: они там пашут, спешат... И я бы сейчас был в гуще событий. А вместо этого отправляю на тот свет одного братка за другим... Скоро и пальцы веером научусь драконить...
– Анатолич, это Эдуард...
– Где тебя черти носят? И Наталья твоя куда-то исчезла... Ты можешь толком объяснить, что происходит!
– Могу. Объясняю: у меня в жизни наступил критический период, вынужден пока скрываться в местах не столь отдаленных. Но это не то, что ты подумал...
– Да я о тебе вообще не думаю. Мне на твои проблемы до одного места, у меня своих полно... Возомнил из себя черт знает что! Печорин, блин...
– При чем тут герой нашего времени?
– Он тоже жаловался, что его никто не понимает... Если все хирурги начнут страдать время от времени гормональными замукоками, пускаться в бега... Какая это к лешему клиника будет? У меня сейчас две непроходимости, геморрой, гинекологи зовут на внематочную... А он, видите ли, кризис выдумал!
– Лучше скажи, как там мой крестничек себя чувствует. Поправляется, небось?
– Какой еще крестничек?
– Кого мы вместе с тобой в пятницу оперировали. Не помнишь, что ли?
– А-а-а... Тут я вынужден тебя огорчить, Эдичка. В морге он... Причем не нашем, а кафедры судебной медицины Медакадемии. Еще в субботу отвезли.
– Что с ним? – опешил я.
– Эмболия, похоже... Кто-то ночью пузырь воздуха в катетер засандалил... Недолго мучился, сердешный...
– Что, серьезно? – Я отказывался верить своим ушам.
– Диагноз пока предварительный, конечно, сам понимаешь... Когда анестезиолог прибежал на крик медсестры, он увидел, как пузырь этот на его глазах исчезает в подключичке...
– И не нашли эту сволочь? – Голос мой дрожал, словно погибший приходился мне близким родственником.
– Да уж менты порылись тут... Превратили отделение в тюрягу…
– Анатолич, – взмолился я. – Будь другом, накалякай заяву по собственному от моего имени... Как-нибудь исхитрись, а?
– И долго ты собираешься пребывать черт-те где?
– Не знаю пока, Анатолич... Но я обещаю держать тебя в курсе.
Спрятав трубку сотового, я ненадолго задумался: надо как-то умудриться не заснуть. Но как? Крепкий кофе отпадал, холодная вода действовала недолго... Оставался единственный выход. Закурив, я отыскал у себя под коленной чашечкой точку Цзу-Сань-Ли и, стиснув зубы, начал прижигание.
Через пять минут с многочисленными точечными ожогами на ногах я вернулся в спальню. От сонливости не осталось и следа. Внимательно осмотревшись, я не заметил ничего подозрительного.
С помощью покрывала, накидки, собственного халата и прикроватного коврика мне удалось достаточно правдоподобно сымитировать человеческий силуэт, свернувшийся калачиком под простыней.
Сам же я укрылся с «макаровым» в ванной, оставив небольшую щель для наблюдения. Ждать пришлось недолго. Сначала на шторке возник знакомый профиль с усами, затем бесшумно отворилось окно. Я увидел «беретту» с глушителем в жилистой руке Никиты.
Три коротких выстрела прозвучали, как три хлопка. Попасть в Никитину кисть особого труда не представляло. «Беретта» упала на кровать. Рука же исчезла за шторкой, а до моего слуха донеслись глухие матюки. Медлить было нельзя, и я, прихватив «беретту», пулей бросился на балкон, на котором недавно курили в шезлонгах два мужика, а сейчас один из них корчился, прижимая к животу руку, а другой, подскочив, сделал подсечку своему «приятелю», уронив его на пол.
Уперев колено в спину Никиты, я ткнул глушителем ему в плечо:
– Говори, сука, кто меня заказал!
– Тебе отсюда... не выехать. Скоро... здесь бу...
– Что-то совсем ты, Никитушка, по-киевски перестал гутарить.
– Сам ты Никита, бля...
– Где настоящий Никита?
– В подвале, крыс кормит ...
– Ах ты, гнус! Сейчас туда же отправишься. Последний раз спрашиваю: кто меня заказал?
– Твой телефон ... прослушивается. А заказал... тебе его имя ничего не скажет.
– Кто? Последний раз спрашиваю!
В этот момент за забором скрипнули тормоза. Я резко ударил его по затылку и, пригибаясь, побежал в дом. Уже на бегу услышал:
– Глист, твою мать! – кто-то раскатисто рявкнул по ту сторону забора. – Опять геморрой свой лечишь, вместо того, чтоб дело делать!
– Гляди, какую тачку надыбал! – удивился другой голос, помягче и поголубее.
– Гы-гы! Стекла-то нет!
– Стекло вставить – не проблема.
Итак, значит, Глист...
Глава 12
Спустившись на первый этаж, я сначала решил вылезти через окно, но потом услышал чьи-то стоны. Вскоре стало ясно, что Глист кого-то прятал в подвале дома. Вход в подвал находился, как и во всех заморских триллерах, под лестницей, но закрывался на простой советский засов.
Стонала Лора. Когда Глист успел ее связать, засунуть в рот кляп и спрятать в подвале рядом с каким-то мужиком, я представления не имел. Мне казалось, что все время он находился на виду... Неужели пока я звонил Трунову?!
Освободив девушку, я хотел было помочь мужику, но Лора схватила меня за рукав:
– Ему не поможешь уже, Эд.
– А кто это? – спросил я.
– Никита, – дрожащим голосом ответила она. – Он дачу сторожил. Кстати, кто за забором сейчас шумит?
– Братки, наверное, – пожал я плечами. – Черт знает, из какой группировки. Но не Базиля, это точно.
– Тогда нам нужно уносить ноги, – потянула она меня в глубь подвала. – И поскорей.
– Откуда ты знаешь мое имя? – едва поспевая за ней, бегущей вверх по винтовой лестнице, спросил я.
– Месяц назад ты оперировал мою мать. С тех пор она не нахвалится на тебя.
– Как ее фамилия?
– Чухланцева... Так вот, описала она мне тебя довольно подробно. Потом, когда я ее забирала из больницы, даже показала... Но ты ничего не заметил, а я... запомнила.
– До чего ж тесен мир! – воскликнул я, протискиваясь вслед за Лорой в узкое окно, ведущее в подсобное помещение. – А куда мы так спешим?
– У меня в соседском гараже машина... А эти... Пока в дом войдут, пока разберутся... Глядишь, мы уже далеко будем.
Коротко подстриженные кустарники надежно скрыли нашу с Лорой перебежку от дома до забора. Высотой он был никак не меньше двух метров.
В доме слышались голоса и топот. И я, перекрестив себя и Лору, подсадил ее, отметив при этом, что такие потрясающие бедра в Голливуде еще поискать надо.
Девушка благополучно приземлилась по ту сторону забора. Я снова перекрестился и подпрыгнул...
Со стороны дома раздался зычный свист и крики:
– Он на заборе!
– Ща сниму его...
– Шевелись, уйдет ведь!
Тот, кто обещал меня снять, шевелился, видимо, недостаточно быстро – свист пуль я различил, уже приземлившись по ту сторону забора.
Оглядевшись, я не обнаружил своей попутчицы. К горлу подступила обида: я ведь не ротвейлер, чтобы ориентироваться по запаху.
За забором послышался топот приближающихся братков. Неподалеку взревел мотор. Я понял, что Лора завела свой «Ролс-Ройс», который потом оказался замызганной «Ладой-приорой», готовой сорваться с места и по глубоким колеям уходить от погони. Понимая, что чудес не бывает, я огляделся. Метрах в пятидесяти от нас кто-то собирался выезжать из гаража на «Ниве». Я махнул Лоре, сидевшей за рулем «жучки»: мол, езжай за мной, а сам, выхватив «макарова», побежал к соседскому гаражу.
Своей комплекцией владелец «Нивы» удивительным образом напоминал Сильвестра Сталлоне. Увидев в моей руке пистолет и взглянув мне в глаза, Сталлоне как-то сразу обмяк, его правая щека задергалась, и он начал вылезать из машины, забыв заглушить мотор.
– К стенке! Живо, кенарь!
– М-молодой ч-человек, у м-меня ... дети, – пролепетал качок, с завидной легкостью выпорхнув из автомобиля.
– Береги их, – посоветовал я, занимая его место и врубая скорость, – они ни в чем не виноваты.
Поравнявшись с Лорой, я ей дал знак тормозить и выходить из машины.
– Садись быстро в «Ниву», жди меня за поворотом! – протараторил я, усаживаясь за руль «приоры». Мысль заблокировать дорогу, уперев «приору» бампером в сосну, появилась у меня только что.
Я въехал на бугор и, вывернув руль вправо, начал сдавать назад. Из-за дома показались братки. Они раскусили меня в несколько секунд, и, когда я вылез из «приоры», по мне был открыт прицельный огонь. Как могла, машина защищала меня, бегущего, но недолго. Уже подбегая к «Ниве», я почувствовал жгучую боль в левой икре.
– Вперед, жми!!! – падая рядом с Лорой, прохрипел я.
– Ты ранен? – спросила Лора, выжимая из «Нивы» все, на что та была способна.
– Да, кажись, задело... – оглянувшись, я не увидел ничего, кроме мельтешащих деревьев. – Ты не заметила, гранатомет они случаем не прихватили?
– Ну, если ты способен шутить в такой ситуации, то не все еще потеряно!
Одна из пуль, пущенных нам вдогонку, прошила салон, превратив в крошево заднее и левое боковое стекло. К счастью, попасть в нас теперь было нелегко: дорога поворачивала вправо, и на пути пуль вставали сосны. Вскоре выстрелы прекратились.
Задрав брючину, я присвистнул:
– Черт, кровит-то как! – Я потянулся назад за аптечкой, а Лора, взглянув на мою рану, твердо заявила:
– Едем в больницу! Кровотечение надо останавливать в цивильных условиях.
Вскоре тряска прекратилась – мы выехали на асфальт и помчались в сторону города.
– Ты где живешь? – неожиданно спросил я.
– На Парковом, а что? – удивилась она.
– Едем к тебе, – тоном, не допускающим возражений, заявил я. – В клинике мне появляться нельзя, меня там пасут. Вычислить могут и другие больницы.
– Если хочешь, поедем ко мне, – согласилась Лора, – но как мы...
Ее я уже не слушал. Прижимая одной рукой пакет со льдом к ноге, я другой достал телефон и набрал номер ординаторской хирургии. Мысленно я повторял: «Только бы он был не на операции, только бы... Олежек, ответь, пожалуйста, ну... Сними трубку, это ведь так просто!»
Господь услышал мои молитвы – трубку снял Трунов.
– Олег, это опять я. Погибаю, дружище, спасай...
– Денег дать взаймы?
– Кроме шуток: огнестрельное ранение, истекаю... Минут пятнадцать еще протяну, а потом... – В глотке у меня возник такой спазм, что я не смог докончить фразу.
– Где ты сейчас находишься? – заведующий, наконец, поверил, что мне не до шуток.
– Еду на одну квартиру, куда и тебя собираюсь пригласить...
– Что? На квартиру? Для оказания специализированной помощи?
– Захвати кровезаменители, шовный, перевязочный... Да что я говорю, – не слушая его, тараторил я в трубку. – Ты и сам лучше меня знаешь.
– И устроим оперблок на квартире, – усмехнулся он. – Езжай сюда. И без фокусов. Наскреб на свою жопу приключений. Хватит, завязывай!
– Нельзя мне в клинику, сам знаешь...
– Да кто тебя пасет? Начитался детективов...
– Я тебя что, часто прошу? – оборвал я его.
– Нет, не часто... Ладно, диктуй адрес...
– Сейчас! – Зажав трубку ладонью, я спросил у Лоры адрес и продиктовал его Олегу.
– Лежи там и жди нас! Что делать – знаешь...
– На вас одна надежда.
Отключив телефон, я почувствовал, как по щекам у меня катятся слезы. Кроссовка вся пропиталась кровью, во рту пересохло, мутило и бросало в пот.
– Погоня есть? – чуть слышно спросил я.
– Вроде нет, – бросив взгляд в зеркало заднего вида, ответила Лора. Она гнала «Ниву» на предельной скорости. До города мы долетели минут за двадцать.
Но адрес, который я продиктовал Трунову, находился чуть ли не на другом конце города, в котором на каждом перекрестке – светофоры и инспекторы ГИБДД. Встречи с ними я хотел избежать любой ценой.
– Как ты? – участливо спросила Лора, пересекая перекресток на желтый сигнал.
– Хреново, – выдохнул я, чувствуя, что руки и ноги становятся неподъемными, а перед глазами все плывет. Мне вдруг вспомнились рыбки, оставленные мною в трехлитровой банке три дня назад. Наверняка все сдохли. Жаль, конечно, но я и сам был жив лишь относительно, стоило коллегам спутать адрес, опоздать или задержаться...