Первый раз я пошел к психологу в двадцать три года, в Париже. Психология всегда меня интересовала, но в России тогда эта профессия считалась, мягко говоря, непрестижной. Молодой человек мог перебирать варианты успешных профессий – адвокат, дипломат, менеджер и психолога в данном рейтинге не было. А в Париже, мало того, что кабинеты психологов встречались через квартал, так еще и медицинская страховка отбивала посещения. Собственно, осознанного запроса не было – было любопытство и, как оказалось впоследствии, неосознанное желание узнать себя лучше. А также недоумение по поводу того, почему меня, такого хорошего, оказывается, далеко не все любят.
Психологу было лет пятьдесят, суровый корсиканец с бородой и прокуренным голосом. Он курил и во время сеанса. Уже это бодрило. Сначала подбешивало и возмущало – мол, как так, человек, который со своей зависимостью справиться не может, еще и другим помогает?!...
Потом я курил с ним вместе. Сигареты, разумеется.
Метод Лакана – довольно жесткий, построен на постоянном фрустрировании клиента, причем длительность сеанса была вариативной, а стоимость – нет. Через пятнадцать минут суровый психолог мог закончить сеанс «на самом интересном месте» словами: «На сегодня все!». Самый эффективный, на мой взгляд, способ работы с нарциссами. До сих пор использую. Справедливости ради, надо сказать, что когда были сложные моменты, психолог работал совсем по-другому, проявлял эмпатию, поддерживал и успокаивал. Но с моими защитами тогда без провокаций было бы не справиться.
Помню, как на первом сеансе я поделился с ним своим сном, в котором я в чем-то убеждал актрису Сигурни Уивер, а она отворачивалась от меня и не слушала. Психолог тогда спросил меня, с каким фильмом у меня ассоциируется эта актриса. Для меня это был фильм «Чужой». Он взял компьютер, что-то там забил и спросил, как назывался космический корабль, на котором происходили события этого фильма? Я сказал, что понятия не имею. Он развернул компьютер, показал названия корабля: “Мама”... Меня как током шибануло…
Это был первый мощный инсайт, который высвободил какую-то энергию, какое-то единомоментное понимание о том, как связан сон с тем, что я переживал в жизни в тот момент, теми эмоциями, которые вытеснял, тем, что не хотел видеть и не позволял себе чувствовать. Инсайт – как наркотик, на него подсаживаешься. А недобросовестные психологи – подсаживают. Инсайтов в работе с этим психологом было много.
Ходил я к нему четыре года, еженедельно. Порекомендовал его где-то десяти знакомым, все остались довольны.
Кстати, часто спрашивают – необходимо ли работать на родном языке с психологом. Мой французcкий тогда был далек от уровня носителя, но для эффективной работы вполне хватало. До сих пор считаю, что эта работа стала основой моего профессионального становления, все последующие образования и сертификации были ценным дополнением, не более.
В какой-то момент я понял, что работа с моим психологом превращается в беседу и решил двигаться дальше. К тому же тогда уже созрело мое желание обучаться психологии, чтобы помогать и другим людям «соединяться с собой»: сочетать мысли, чувства и действия, а не жить как во сне, тратя энергию на какие-то эфемерные вещи, как это делал я в свое время.
Затем было шесть лет обучения обучения гештальт-терапии в Париже. Пожалуй, гештальт-подход я выбрал как раз в противовес жесткому подходу предыдущего специалиста. Мне хотелось эмпатии, включенности, «здесь и сейчас», бережного и аккуратного подхода к клиенту. В рамках обучения мы должны были поработать как клиенты с преподавателями школы. Тут и началось самое интересное. Женщина-психолог – одна тема, женщина – гештальт-терапевт – нечто отдельное. Для меня, разумеется. Ну не верил я трансовой улыбке и святящимся глазам психолога, как и ее словам «Меня так трогает, что вы говорите» или «у меня откликаются ваши эмоции». Наверное, я мог бы проработать это сопротивление, если бы «коллега» была более стойкой. Но когда я ей искренне (за свои же деньги) говорил, что не вижу прогресса, и что наши сеансы походят на милую беседу – она заметно раздражалась, а однажды в сердцах спросила: «Да за кого ты себя принимаешь? Тебе еще учиться и учиться, а ты еще и меня критикуешь!».
На этом наша работа закончилась. Она потом извинялась за непрофессионализм, а директор института сказал, что она действительно не справилась.
Затем я работал индивидуально несколько лет и с директором, пока не перерос и его. Возможно, претенциозное заявление, но я реально стал видеть его границы, как профессионала и продолжать не было необходимости.
Эти шесть лет обучения и выездных семинаров мне очень много дали. Причем, школа действительно создавала атмосферу безопасности и принятия. Когда где-то на третьем году обучения, на летним семинаре, посвященном привязанности, всех так колбасило, что все коллеги друг в друга перевлюблялись, преподаватели с каждым из нас отдельно подолгу общались, объясняя суть переноса, как с этим работать и что важно соблюдать атмосферу коллегиального братства. Отвлекусь, но каково же было мое удивление, когда я увидел, насколько в России распространены отношения между коллегами-психологами. Нередко я был также и свидетелем отношений психологов со своими клиентами. В Париже это было абсолютным табу. Не обобщаю, делюсь исключительно личными наблюдениями.
За эти шесть лет было много творчества, открытий, эмпатии, но также было и обесценивание, скрытая агрессия, абсолютный и неочевидный авторитаризм директора. Некоторые ученики довольно негативно ушли, а некоторые учатся и сейчас. Во мне больше благодарности - я сильно вырос как личность и профессионал за это время, но рад, что вовремя «соскочил». Начинало складываться подспудное ощущение, что участники группы со стажем восемь-десять лет приходят на обучение, как в секту, которая подпитывает их постоянно заботой, вниманием и задает векторы движения, а в самостоятельной жизни они как были неспособны справиться со многими жизненными трудностями, так и по сей день приходят за помощью к психологу и поддержкой группы.
Думаю, что пожизненно психологи нужны только самим психологом – без супервизии, действительно, легко загнаться. Обывателям же рекомендую, за исключением, разумеется, кризисных состояний и низкого эмоционального интеллекта, приходить к психологу периодически, возможно несколько раз в год, в качестве гигиены, чтобы не подпитывать свои невротические потребности и не жить в постоянном стрессе, купируя его зависимостью, а осознанно улучшать качество своей жизни и жизни своих близких.