Работа у следопыта «РП» Николая Фохта, забота такая: отматывать историю назад и переписывать заново, чтоб без всяких ошибок, катастроф и пандемий. Чтоб все по‑хорошему. Поэтому, сомненья прочь, прямо сейчас переносимся в еще не инфицированный год, и Фохт там все исправит. Он не с пустыми руками.
Я уже перестал реагировать на оповещения телефона. Несколько винтажных мессенджеров исправно и привычно сообщают ключевые цифры. Новые заразившиеся, новые погибшие, новые выкарабкавшиеся. Ну да, раньше так курс валют вывешивали: в пунктах обмена, потом на сайтах информационных агентств. Так, краем глаза отмечаешь графические изменения в цифрах, но заранее знаешь: ничего хорошего там не будет, невозможно ничего хорошего в этих строчках, по определению. Результаты заранее ясны, динамика стабильная, никаких чудес. Да и не надо бы отвлекаться сейчас, забуду что-нибудь или, еще хуже, нарушу собственный, проверенный протокол сборов. Кто-то скажет: а что теперь-то может случиться? Ну наденешь перчатки после костюма, ну схватишься за очки пальцами, ну не обработаешь лишний раз гарнитуру — сейчас чего волноваться, на исходе девятой волны?
А я так отвечу: а хрен его знает, что сейчас носится в просевшем, заваленном по свету и горизонту московском пейзаже. Да, две перенесенные инфекции, четыре вакцинации, три раза чистым, сухим выходил из воды. А вирус не только мутирует и обнуляет все страхи и страдания, весь мобилизованный иммунитет: новая волна — это коктейль. Четыре неизученных, только-только зафиксированных штамма косят и валят людей. Самое плохое — никаких послаблений, никакой пощады, минимум передышки. Четыре месяца всего с той, самой, казалось, страшной, бессмысленной жатвы, хуже которой и быть ничего не могло. То была настоящая битва, и все в ней были профессиональными солдатами. За плечами несколько волн разной тяжести, уже закалилось сознание, уже выработались новые привычки и замашки. Выход на улицу — строго по расписанию, согласно всевозможным индексам: плотности людей, транспорта, состояния атмосферы. День разбит на периоды и подпериоды активности — для различных возрастов, профессий, социальных функций. Детские сады и школы с неумолимой логикой превратились в интернаты с жесткой пропускной системой. Свидания с родителями только раз в две недели, с наличием отрицательного результата теста. Магазинов считанные единицы — доставка до дверей, у каждой двери — бактерицидные ультрафиолетовые лампы, за счет хозяина квартиры, разумеется; нет лампы — нет доставки. Работа в офисе — дикое, невероятное приключение: семьдесят процентов работают дома. Небывалый подъем фермерства: то, что раньше считалось дауншифтингом, нынче тренд, а точнее, массовое, повальное, хотел бы сказать — увлечение, но, конечно, требование времени. На подступах к городам плотность населения ниже, свежий, проточный воздух, такие спасительные сквозняки. Свой огород, своя, зафильтрованная до потери вкуса вода. Те самые хитрованы, которые строили на кухнях майнинговые фермы, нынче ставят в сенях компактные куриные инкубаторы, емкие аквариумы для разведения съедобных рыбок. Но это романтики. У простого и в прошлом городского жителя как бог свят три-дэ принтер: печатает искусственное мясо, птицу, морепродукты. Разумеется, и в городских убежищах часто можно такое встретить — но на селе сам бог велел. Те, кто застрял в трущобах мегаполиса, стараются обойтись без этих гаджетов у себя дома. Всю новую искусственную дрянь производит малый бизнес, который, несмотря на пессимистичные прогнозы, уже после второй волны встрепенулся, переориентировался, нашел ниши и, как многие и мечтали, стал хребтом современной вирусной экономики.
В общем, так: в рюкзаке бутылка воды с глюкозой, электронная книжка, порция саморазогревающегося кофе, одноразовый защитный комбез (на всякий случай), стерильная маска, пара перчаток. Сейчас блямкнет смартфон — значит, через десять минут на мою остановку прибудет шаттл до «Сокола» — поездки меньше чем на пятнадцать километров на метро не приветствуются. Система распознавания лиц засечет, что я проехал всего четыре остановки, формально имеют право прислать штраф. Это редко случается, городская администрация звереет (раза два в месяц) из-за вспышек болезни, если районные контингенты выходят из-под контроля, — вот тогда и штрафы, и наряды санэпидемнадзора могут домой явиться, чтобы жилище досмотреть. Приятного мало.
Я собирался в пункт переливания крови. Новая «смешанная» инфекция только изучается. Одна из версий — если в крови есть более трех видов антител к недавним вирусам, плазма может помочь заразившимся. Ослабит натиск болезни. У меня больше трех: перенесенные болезни и результат вакцинаций. Почему не помочь бедолагам. Нового микста я не боюсь (тем более, если медицинская теория верна, мне все должно быть нипочем), да и платят отлично. Двух полноценных переливаний хватает, чтобы месяц прожить безбедно. Это одна из мотиваций. Есть и другая.
На лифте я давно не езжу, не знаю, еще с первой волны, с covid-19. Чтобы преодолеть гиподинамию, спускался и поднимался к себе на четырнадцатый пешком: отвыкнуть от привычки не довелось, сейчас даже не замечаю. В муниципальных и районных сводах рекомендуется не пользоваться лифтом лицам до тридцати пяти при отсутствии серьезных заболеваний. Я свободно могу, но вот оставляю привилегию совсем старикам. Да и не я один такой.
Я спускался по лестнице, намечал план на день, и вдруг такая тоска пронизала, такая пустота образовалась вместо той самой драгоценной крови. Я как будто вспомнил, хоть и не забывал ни на минуту, что все могло быть иначе, все могло сложиться диаметрально противоположным и безусловно счастливым образом — если бы тогда, в двадцатом, у человечества хватило ума подойти серьезно, сделать несколько несложных и правильных шагов.
Ну или не в двадцатом — раньше нужно было спасти этот никуда не годный уже мир.
Кто-то говорит, что это похоже на войну. Мне это напоминает космическое путешествие. Точнее, предтечу большого переселения. Драматическое, трагическое, скорбное переосмысление прожитого не только тобой. Прозрачная антиутопия, апокалипсис-лайт, вынуждающий собрать манатки и искать себе другое место. При этом желательно бы никуда не переезжать, не уплывать, не улетать. Переехать внутри, сменить личную матрицу, обновить полушария, открыть иную галактику, опираясь на внутренние резервы. Жизнь, простая и скучная, сравнялась с сюжетом — хоть библейским, хоть вертикальным из сериала об очередной глобальной катастрофе.
Согласен, это подозрительно. Умники вычисляют первоисточник нашего события: фильм Содерберга, лекция Гейтса, китайский план завоевания мира. Те самые стратеги, кто в погонах, кто при лампасах, кто с вискарем в крупной, но нежной руке; те, которые верят в Бога, но не доверяют его замыслам; те, которые смело переключают ту самую стрелку, и поезд переезжает одного, а не пятерых, а военврач бросает безнадежных раненых и спасает только тех, у кого есть шанс. Все они гордятся этой своей прагматичностью, этой оправданной жестокостью — а как еще? Старикам здесь и так не место, онкобольные — а что вы хотели, с сахарным диабетом все равно рано или поздно. Они не верят в то, что это произошло само собой, по воле Божьей, они видят в этом всемогущую длань мирового правительства, вселенских фармацевтов, милитаристов, которые состоят на службе у тех и других.
И надо всем этим гудит, как ЛЭП над просекой, вечное «мы никогда не узнаем правду».
Да, мне это напоминает освоение космоса. Микромир вынырнул из своей наноглубины и, в общем, не напрягаясь захватил чахлую Землю вместе с ее разумными обитателями. Мы надеялись, что «чужие», триффиды, Жнецы позарятся на наш блистательный образ жизни или на наши природные ископаемые и фатально приземлятся из своей млечной галактики. Но нас атаковал космос наизнанку, бессмысленный вирус, жирный и пошлый. И все вдруг рухнуло, сдулось, приостановилось и, боюсь, действительно обнулилось. Как до этого дошло и что теперь делать?
Рассуждать об истории этой позорной оккупации, во-первых, рано, во-вторых, глупо. Сейчас любой в курсе мельчайших деталей. В обиход вошли такие невиданные термины из медицины, биологической науки, химии и физики, что о чем ни расскажешь, все уже вчера опубликовано в новостях. Сообщать о том, что мир после пандемии не останется прежним, пошло — он уже изменился до неузнаваемости. Наслаждаться апокалиптической красотой родного города тошно — это такая вынужденная красота, искусственная, бессмысленная. Да и красота ли вообще? Рваться в бой, нарушать запреты, поддерживать прекрасную и, как всегда, большую часть человечества, которая не верит в серьезность момента и считает, что все преувеличено, не позволяют здравый смысл и сумма полученных за последний отрезок времени знаний. Я и во время сезонных вспышек обычного гриппа мыл руки, надевал даже маски (ну хорошо, не часто, но точно всегда покупал — а откуда у меня дома сейчас базовый запас, который помог справиться на первых порах?) — с какой стати сейчас отступать от принципов? И вот что внезапно подумалось: так ведь вот оно, самое настоящее время спасти мир. Вот сейчас моя работа имеет смысл. Сценарий и так разворачивается фантастический, можно совершенно безболезненно встроиться в него и наконец принести пользу. Потому что после первой волны будет вторая, а там, не дай бог, еще нахлынет — а у нас, у людей, уже есть в руках протокол, уже есть надежда в сердцах, ясность в голове.
Да, я решил спасти мир от коронавирусной инфекции. Вернуть радостный январь, беззаботный февраль, весну, футбол и кофе в переполненном пятничном баре. Опасная во всех смыслах затея, но это как всегда. Единственное — результат экспедиции, куда бы она ни была, отразится в нашем времени. Это если к результату прислушаются, не отмахнутся от него, как часто случалось.
Или не отразится.
И сразу обезоруживающее открытие: ведь все очень просто. Вот смотрите, отчего все эти совпадения, все эти фильмы, в которых буквально и дословно описано происходящее. Скажем, совсем свежий канадский сериал «Хроника эпидемии». Премьера седьмого января этого года — скорее всего, сериал уже отснят, а пандемии нет, только в Китае зарождается что-то нехорошее. Так вот, если досмотреть до конца (а ничего в этом страшного нет, все профессионально, энергично, достоверно), выяснится, что вирус попал в Квебек из Мексики — он пробрался внутрь отпускного ветеринара, который на родине инспектировал куриные хозяйства. Как я понял, изначальный вирус был и не опасным почти для человека — нулевой пациент (если можно его так назвать, вирус-то еще не тот) без особых симптомов и мучений умудрился перенести его на подопечных куриц. Видимо, вирус в курицах мутировал и стал уже более злым. Дальше по сюжету зараженными цыплятами кормили хорьков — те дохли, но нерадивый заводчик спихивал больных животных нерадивому продавцу в зоомагазин. И вот от хорька, в котором, как я понимаю, вирус еще разок видоизменился, зараза передалась человеку. С хорьком человек, взрослые и дети, обнимался, целовался, хорек все время убегал из клетки, заражая окрестности. Так и началась в сериале эпидемия. Сначала определили аденовирус, потом уточнили, что это коронавирус. Поражает легкие и сердце. Симптомы ОРВИ, кашель, одышка, высыпания на коже. Тяжелых подключают к аппаратам искусственной вентиляции легких. Легкая форма у более восьмидесяти процентов, остальные болеют в средней и тяжелой форме, в больнице — пневмония. Процентов у двадцати из госпитализированных — ИВЛ. Больше половины пациентов на ИВЛ выживают. Борьба с эпидемией, предложенная в кино, — маски, мытье рук, для врачей, разумеется, защитные костюмы (изящные и легкомысленные по сравнению с нынешней реальностью), карантин. В кино почему-то не дошло до жестких мер и города не опустели, хотя динамика была, в общем, сопоставима. С эпидемией артисты справились за сто восемьдесят один день. Самое интересное, на мой взгляд, в «Хронике» — разговор об этической стороне вопроса. Есть двадцать инъекций препарата, который помогает в лечении (не стопроцентное выздоровление, а около семидесяти процентов, даже меньше, кажется). Больных шестьдесят. Как распределить лекарство? Самым тяжелым? Но высока вероятность, что им-то как раз лекарство не поможет. Самым легким из тяжелых? Старикам, молодым? Что делать с безнадежными, их вычеркивать? Спасать тех, у кого есть шанс, или всех? Там как-то просто нашли выход, точнее, он есть — у врачей и у кого угодно: лотерея. И снимается этический вопрос, да и все другие снимаются. В этом смысле полезный сериал, так мне кажется.
Про «Заражение» Содерберга все сказано — та же схема, тот же протокол действий, только развитие описано более драматично и пессимистично. Но все очень похоже на историю с коронавирусом.
Птичий грипп, SARS, MERS, Эбола и на самом деле многое другое — вспышки этих болезней происходят постоянно. Механизмы распространения инфекции известны, меры предосторожности тоже. Спрогнозировать, как я понимаю, с известной долей вероятности ситуацию и с соответствующими поправками не очень сложно. Просто все, сложно только предугадать, каким будет конкретный вирус и какое требуется конкретное лечение, какой станет профилактика заболевания. Все, что я читал про коронавирус, убеждает: вычислить его невозможно, заранее изобрести лекарство и вакцину — без шансов. Но ведь наверняка можно как-то подготовиться системно. Те самые миллиарды, которые сейчас тратятся на борьбу с болезнью, вложить в медицину, в науку. Чтобы масок (а лучше респираторов) на всех хватило, антисептика, чтобы аппаратов ИВЛ вдоволь (пусть будет какой-нибудь резерв, что ли, пусть стоят в ИВЛ-хранилищах на всякий пожарный), специальных стационаров на случай эпидемий разных болезней — в достаточном количестве. Пусть отдельные и бесперебойные гранты выделяются ученым на исследование вирусов, не знаю — опережающее, предупреждающее, предугадывающее. Конечно, надо как минимум в мегаполисах всего мира ввести предупредительные меры, изменить правила поведения в общественных местах, независимо, есть эпидемия, нет ее. Ставить везде ультрафиолетовые лампы, дезинфицировать пару раз в сутки, заботиться о социальной дистанции. Может быть, в отдельных видах общественного транспорта и вообще, в местах скопления людей (в торговых центрах) сделать обязательным ношение масок. Превратить сегодняшние экстренные меры в рутину. Ну да, сделать это трудно, на сто процентов и невозможно, но ведь хотя бы на двадцать-тридцать процентов снизить риск распространения любых инфекций — ну это же здорово. Это ведь и экономике польза, все многомиллиардные затраты окупятся без вариантов. Может быть, для такого дела пандемический налог ввести, международный. С помощью ВТО, при содействии ВОЗ и ООН — пусть наконец эти подозрительные организации оправдают свое существование на планете. Бред, утопия, нереально? Хорошо, а сегодняшний карантин и закрытый мир — это реально? Почему невероятное плохое с нами произойти может, а вполне себе достижимое хорошее — нет?
Ладно, все это прекрасно, да только не очень понятно, как запустить мой план. Есть ощущение, что способности перемещаться во времени и пространстве может не хватить. Да и вообще, правильно ли расставлены акценты, может, я упустил что-нибудь, может быть, есть путь покороче? Или наоборот, посложнее существует комплекс мер.
Я решил проконсультироваться с Александром Слитой, старшим научным сотрудником лаборатории экспериментальной вирусологии Пастеровского института в Санкт-Петербурге. Я Александра сразу предупредил: моя задача — спасти мир, мне нужно выработать план конкретных действий. Конечно, я выбрал очень удачное время для расспросов, но Александр сказал: «Это интересно». И я вывалил на него корпус своих наивно-безумных вопросов.
1. Если бы вы, скажем, год назад (или полтора) знали, что произойдет в 2020 году, если бы у вас в руках были сведения о вирусе, вызывающем covid-19 (может быть, расшифрованный геном), что можно было бы сделать, чтобы предотвратить этот кошмар?
2. Зная, что произойдет в этом году, какую глобальную, инфраструктурную перестройку надо было бы сделать в России? Говорят, что относительно благополучное течение эпидемии в Южной Корее связано в том числе с осенними учениями, как действовать в чрезвычайной ситуации.
3. Насколько я понимаю, коронавирус (в частности, вызывающий covid-19), его опасные модификации переносятся человеку от животных. А можно ли (теоретически, а то и практически) минимизировать риск этого переноса? Заблокировать условную летучую мышь, панголина, предупредить контакт этих зверушек с человеком?
4. Про сам коронавирус: в чем «философия» его существования? Вот он нашел организм, в котором можно жить, грубо говоря, паразитировать, из которого можно переходить на другие человеческие организмы. Но почему коронавирус может убить этот организм (вирус герпеса, как я понимаю, не убивает ведь, ведет себя как раз более умно, даже ВИЧ долгоиграющий проект), он же не заинтересован в смерти организма?
5. Наивный и вечный вопрос: почему это не лечится, только иммунитет?
6. Какие ресурсы нужны, чтобы создать идеальную лабораторию, которая бы если не предугадывала (а может быть, и предугадывала?), то максимально быстро реагировала на вызовы типа covid-19?
Александр, как и положено ученому, осмыслил, в корректной форме, подробно и в своей, то есть в нормальной, логике ответил:
— Мне кажется, что по мнению большинства людей мы живем в безопасном мире, что мы победили наиболее вредные природноочаговые инфекции, а с оставшимися мы легко справимся. Конечно, если не знать или просто не задумываться о том, что каждый год, например, от гриппа вымирает большой город — пятьсот-шестьсот тысяч человек, что даже сейчас умирают от столбняка, если верить, что вакцины только вредят, а фармкомпании денно и нощно плетут заговоры и продажные ученые сеют панику, высасывая из пальца несбыточные фатальные прогнозы, можно спокойно жить, пребывая в уверенности, что ничего уже произойти не может. Если даже вспышки инфекционных заболеваний, спровоцированные отказами от прививок, не пугают серую массу, то катастрофы, подобные нынешней, неизбежны при любых условиях. Помните «Кондуит и Швамбранию»: «Нэ трэба!» Чудаки, которые пытаются предупредить, научить, да даже напугать, оказываются в роли того мальчика, который слишком часто кричал «Волки, волки!».
С другой стороны, невозможно прекратить или ограничить движение людей и грузов между странами и континентами, не имея серьезных аргументов, а еще одна простуда — это не аргумент. Поэтому заранее принять какие-то карантинные меры, по-моему, не удастся, а карантин, на мой взгляд, самый надежный способ предотвратить такое развитие событий, которое мы сейчас наблюдаем.
1. Развитие науки пока находится не на том уровне, чтобы, даже зная геном возбудителя, можно было рассчитать и создать эффективный препарат или вакцину, что бы ни говорили эксперты из ток-шоу, выдавая желаемое за действительное. Все происходит путем перебора уже синтезированных веществ на модели инфекции, с последующей компьютерной подгонкой молекулы препарата к вирусной мишени. И создать новый вирус с нуля тоже пока невозможно.
2. Даже не зная о грядущей катастрофе, нужно отдавать себе отчет, что главную опасность для здоровья и существования человечества представляют патогенные микроорганизмы, включая и вирусы. Это иллюзия, что мы уже переболели и знаем все возможные инфекции: расширяя сферы жизнедеятельности, мы неизбежно будем сталкиваться с новыми возбудителями и их комбинациями. Тем более всё за то, что инфекционное заболевание вызывается не одним микробом, а неинфекционных болезней, возможно, нет вообще. Мы знаем лишь малую толику даже из тех бактерий и вирусов, что живут в нас, обеспечивая нам комфортное или не очень существование. Метагеномный анализ показывает, что разные среды просто напичканы вирусными и бактериальными геномами, о которых мы не знаем ничего. Они существуют миллиарды лет и пережили все адские катаклизмы, которые случались с нашей планетой, и не просто существуют, а эволюируют (слово устаревшее, но мне оно нравится больше, чем неуклюжее «эволюционируют»), поэтому куда мы со своей хлоркой! А главное, нас связывают миллионы лет приспособления друг к другу, и это мы без них не можем, они-то без нас прекрасно проживут. Поэтому надо оборудовать инфекционные больницы, готовить специалистов, усиливать курс инфекционных болезней для врачей всех профилей, обеспечивать беспрепятственный проезд санитарного транспорта. Никакая дезинфекция не поможет, скорее, навредит, мешая формированию популяционного иммунитета.
Ничего не знаю про корейские тренировки, но армейский опыт подсказывает, что однократная, редкая и нерегулярная отработка действий в чрезвычайных обстоятельствах не имеет практического смысла — только бесконечное повторение буквально до формирования рефлекса, тогда и национальные особенности не нужно будет брать в расчет. Чтобы даже мысли, что можно сделать проще и удобнее, не возникало: нужно делать только так, как научили. Например, если ты неправильно снимешь противочумный костюм, выйдя из зоны, это практически гарантия заболевания и смерти, а если ты проявишь смекалку и творчески подойдешь к этому процессу, то не только твоей. Поэтому только многократное повторение до механического запоминания. Возможно ли такое в масштабах страны? По-моему, нет. Тренировки специалистов проводить действительно необходимо.
3. Возбудители инфекций всегда приходят к нам из природы, больше им неоткуда взяться. Натуральное, так сказать, без химии. Ограничивать человечество в потреблении тех или иных живых организмов, наверно, не имеет смысла, тем более если где-то всегда их ели. Угадать, когда и от кого прилетит к нам новая зараза, невозможно, и covid-19 не самая страшная напасть из ожидаемых: тот же самый птичий грипп, который пока еще не пришел, гораздо более опасен, и летальность его практически стопроцентная. Ждем-с…
4. У вирусов из известных нам свойств живого есть только одно, и они реализуют его любыми средствами — это репродукция, размножение. Вирус — абсолютный паразит, и от хозяина ему нужен только синтетический аппарат, да и то временно. Организм хозяина всячески сопротивляется и всеми доступными средствами борется с вирусной интервенцией, часто в ущерб себе, вплоть до гибели. Не все вирусы имеют способность убивать хозяина, смерть наступает в результате гиперреакции самого хозяйского организма. Бороться с вирусом чрезвычайно сложно, так как он паразит внутриклеточный, и погубить его можно, как правило, только погубив клетку. При вирусной инфекции, кстати, в клетке запускается механизм апоптоза, то есть самоубийства, что вирусу невыгодно, и он оттягивает момент гибели клетки до тех пор, пока его потомство не накопится в достаточном количестве. А в это время в организме запускается каскад защитных реакций, который мы переживаем как воспаление, которое, в свою очередь, может вызывать патологические изменения в органах и тканях, и не все организмы это выдерживают. В случае covid-19 это атипичная пневмония и тромбообразование. Да, не надо обольщаться насчет вируса герпеса, от него тоже вполне себе умирают, однако он умело прячется от иммунного ответа и не вызывает гиперреакции, но вот в условиях иммунодефицита он проявляет себя в полную силу. А летальность ВИЧ стопроцентная: покажите мне хоть одного выжившего ВИЧ-диссидента, они просто еще не умерли.
5. Да, самое надежное средство борьбы с вирусными инфекциями — это профилактическая вакцинация, потому что, как я уже сказал, убить попавший в клетку вирус можно, как правило, лишь пожертвовав клеткой.
6. Я долго уговаривал себя ответить на вопрос про то, какие нужны мне идеальные условия для работы. Мотивировал тем, что, мол, ответишь, и тебе дадут денег на такую лабораторию, но нет, не получается. Честно говоря, я не очень понимаю, как должна реагировать лаборатория в ответ на подобные вызовы: молниеносным созданием вакцины? Моментальной разработкой, испытанием и внедрением в производство высокоэффективного и безопасного препарата? Зачем нужна эта лаборатория? Если она идеальная, значит, другие лаборатории и институты не нужны? Думаю, надо решать общие проблемы медицины и здравоохранения, наука же и так делает все возможное на максимально высоком уровне. А для того, чтобы в России биомедицина достигла хотя бы среднего мирового уровня, надо менять власть, все надо менять. Так что нам не светит.
Александр сказал мне всю правду, из которой следовало, что ни предугадать, ни спасти мир нельзя, да и не надо спасать. Потому что если спасешь, откуда возьмется иммунитет? Но я не удержался:
— А если бы кто-нибудь доставил в прошлое, в две тысячи восемнадцатый, например, геном сегодняшнего коронавируса (ну или какой-то материал), к сегодня было бы лекарство или вакцина? За два года получилось бы?
— Конечно. Мы, собственно, этим и занимаемся вместе с химиками и разработчиками вакцин.
А вот это уже кое-что, это хорошая зацепка для меня.
На дороги вернулись большие автобусы. Сидячих мест в полтора раза меньше, стоя ездить запрещено. Жесткая, глобальная в масштабах целого мегаполиса логистика позволила почти на сто процентов сделать весь общественный трафик — трафик людей и машин — предсказуемым. Сколько пассажиров пришло на остановку, столько свободных мест. Это оказалось даже сложнее, чем победить пробки на дорогах, — следовательно, пробки победили. С одной стороны, нет худа без добра, с другой, как уже сказал, тошно от этого добра.
Неважно. Мне надо было в мобильную лабораторию по переливанию крови. Назначено на тринадцать двадцать пять, за три минуты подтверждаешь, что на месте, опоздать можно только на минуту. Что если больше минуты? Записываешься снова. Причем тебя даже в шлюз медзоны не пустят: в куар-код вбиты время посещения и все люфты и допуски. И договориться не с кем. В больницах, банках, во всяких там административных заведениях полный блокчейн. Все жестко. Если опоздал по уважительной причине — просто опоздал. Звучит бесчеловечно, и полгода с того момента, как запустили систему, так и было: слезы, ругань, проклятья властям. А потом проявилась огромная польза от всего этого. Никаких очередей, ни с кем не сталкиваешься, лишнего общения ноль. Ну и медицинская польза, разумеется, — социальная дистанция, все такое. На шестой год всей этой катастрофы волей-неволей делаешь выбор в пользу изолированной, но жизни. Тем более общения навалом: любовь всякая, свадьбы, застолья — это никуда не ушло. Пару раз за эпидемию сделаешь тест — и спокойно встречайся, делай что хочешь с такими же, счастливыми обладателями отрицательного результата. Приложение в носимом устройстве умеет распознать, опасный или безопасный незнакомец рядом с тобой. Нормально.
Легко прошел шлюз, зашел в капсулу, поздоровался. Елена Ивановна усадила в кресло, законнектилась с моим браслетом: температура, пульс, давление, сатурнация. Это формальность: не было бы нормы, меня бы в шлюзе уже отцепили. Но по протоколу доктор должен лично снять данные и даже обязан спросить у пациента о самочувствии. Елена мгновенным тестером проверяет гемоглобин — все данные по крови уже давно в базе. Конечно, всякие буфеты отменены: дома пьешь чай и ешь булочку. Доктор входит в мою непростую вену, проверяет, все ли штатно, и возвращается к рабочему месту. Сейчас заполнит табличку и перейдет в следующую капсулу — мне тут еще минут тридцать торчать.
Елена заканчивает с писаниной и подходит к креслу:
— Вот, держи, тут на флешке все, что ты просил. Расшифровки геномов, описания, визуализация. По всем вирусам начиная с covid-19. То, на чем муж защищался. Я в этом плохо разбираюсь, но все это есть в открытом доступе. Так что не знаю, зачем тебе это.
— Ну ты что, я же вообще ни бум-бум.
— Ну а знакомая твоя, она же биолог, могла бы сама все разыскать.
— Я же объяснил: у нее выступление послезавтра, времени в обрез.
— Ладно, не мое дело. Ну и как ты просил, собрала возовскую методичку по всем девяти волнам, включая коктейльную. Ну и все отечественные уточнения, адаптации.
— Спасибо, я тебе должен.
— Глупости не говори. Отдыхай, работай кулачком на благо здоровья нации.
Она вышла, я прикрыл глаза. Когда вернусь домой, проверю файлики, что требуется — переконвертирую под десятую винду — и завтра ту-ту, возвращаюсь. Сразу в Питер. В институт Пастера. Там у нас что сейчас? Ага, июнь. Значит, успею на игру Россия—Египет. Я ведь тогда ни на один матч чемпионата мира не попал, вот и наверстаю. Господи, неужели вернусь в этот безалаберный, безответственный, дурашливый мир — и сразу на футбол? До covid-19 еще полтора года, Александр ведь обещал, что, если будут сведения, возьмут в работу, подготовятся, успеют. Я еще толком и не додумал, как я объясню все эти данные… Что-нибудь придумаю. В конце концов, есть запасной план. Дождусь начала первого шторма, самого китайского, уханьского начала, и еще раз подсуну свои файлы. Тут уж Александру не отвертеться. Прикончим первый вирус на корню. И на следующие битвы у нас будет полон рукав козырей.
А с иммунитетом тоже как-нибудь разберемся, что-нибудь придумаем.
Колонка Николая Фохта опубликована в журнале "Русский пионер" №97. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".