Ну что же, продолжим диалоги о животных. Следующий наш роман называется «Рыбья кровь» (Rybí krev), а написал его Иржи Гайичек.
Вообще Гайичек — фигура парадоксальная: в обычной жизни он банковский служащий, а в литературной — довольно популярный писатель-деревенщик. На современной литературной карте Чехии он стоит где-то рядом с Анной Болавой, в том смысле, что «его» регион — это южная Чехия (Ческе-Будейовице, Чешский Крумлов и, главное, окрестные деревни).
Роман «Рыбья кровь», наверное, один из самых оцененных романов Гайичека: по мнению жюри «Магнезия литера», он стал в 2013 книгой года; писатель Ярослав Рудиш, чешско-немецкая звезда, включил этот роман в список Финнегана (список книг, которые рекомендуются для перевода на основные европейские языки); книжка уже вышла на пяти языках, в том числе, существует перевод на белорусский.
Этот добротный роман отчасти напоминает «Прощание с Матерой»: в середине восьмидесятых возле города Ческе-Будейовице решают построить атомную электростанцию Темелин (ее строительство в итоге затянулось аж на 15 лет), и поэтому приходится снести несколько деревень, оказавшихся на опасно близком расстоянии от этого не самого безопасного объекта. Для обслуживания электростанции нужно водохранилище — и еще часть деревень приходится затопить. Жителей переселяют в панельки, а деревенские дома, которым уже около двухсот лет, сносят. Ну, и по «Прощанию с Матерой» понятно, что тут неизбежно возникают старики, которые вынуждены перебраться из своих родных домов в «каменные мешки», оставить хозяйство, могилы предков и попрощаться с памятными местами.
Но Гайичек все-таки не Распутин: во-первых, он пишет на сорок лет позже, а во-вторых, пишет не повесть, а полноценный роман. Так что в книге находится место для экологического активизма, а главное, для проблемы взаимоотношений — между родителями и детьми, братом и сестрой, мужьями и женами, друзьями. Правом рассказчика Гайичек наделяет девушку по имени Гана (впервые за свою литературную карьеру), и хрестоматийный для русского читателя сюжет вдруг как-то раз — и оживает, запах нафталина почти выветривается. Тут еще и по-тургеневски лиричные картинки с берегов Влтавы, брат и сестра, невольно напоминающие Родиона Раскольникова и Авдотью Романовну, как если бы о них снимал кино Баз Лурман, и женская дружба в духе фильма «Москва слезам не верит». По моему рассказу может показаться, что это какой-то дикий, прости Господи, постмодернизм, но роман вполне органичен и добротен — это я так раскидала параллели, чтобы было видно: поленница чужая, но дрова-то наши, родные.
На воскресной встрече Иржи Гайичек читал отрывок из своей последней книги, «Парусники на этикетках» (Plachetnice na vinětách), которая уже не вписывается в «деревенскую» линию его прозы. Но об этом романе — как-нибудь в другой раз.