Чёрный город, чёрный асфальт, чёрные струи дождя...
Скорость — даже где-то на кончиках пальцев.
Кажется, что даже свет уличных фонарей и фар встречных машин — чёрный.
Я мчу вперёд по практически пустынной трассе и стараюсь не смотреть в зеркало заднего вида.
Он мчит за мной. Он — за моей спиной. Он в двух метрах от моей машины.
Я выжимаю газ — 100!
Он не отстаёт. Он гонится за мной, словно ничего не изменилось, словно моя машина сейчас еле-еле плетётся. Он гонится за мной — неумолимо, упорно, словно привязанный невидимым стальным тросом — и это я тяну его за собой, сама, своими руками тяну за собой!
120!
Цифры на спидометре меняются мгновенно. Тот, кто за мной, следует по пятам. Его машина виляет на мокрой дороге, старательно объезжает лужи, словно он боится воды. И от этих виляний меня продирает по коже мороз: он успевает объезжать лужи. На самом деле он не торопится, совсем не торопится, эта скорость для него — ничто! Он играет со мной, как кошка с мышкой.
150!
Машину резко дёргает вперёд. Я попадаю передним колесом в выбоину на дороге — машину встряхивает, мои зубы клацают, а вода из лужи обдаёт стекло мутной пеленой.
Тот, кто преследует меня, отстаёт — но лишь на секунду. И вновь набирает скорость — плавно, будто огромная грозовая туча, гонимая ветром.
180!
Свет уличных фонарей превращается в сплошные белые линии. Встречные машины — лишь всполохи фар на мгновение. Мой преследователь — чёрное пятно в чёрном додже. Я не вижу его лица, но я понимаю, я чувствую, я ощущаю его.
200!
Я вцепляюсь в руль так, что костяшки пальцев белеют. Я не могу вздохнуть — мне кажется, что я ощущаю, как ветер ударяется в лобовое стекло и сбивает мне дыхание.
Машина за мной не отстаёт. Она больше не объезжает лужи — она мчится за мной, как стрела, посланная из лука.
Я бросаю взгляд на сотовый телефон, который валяется на соседнем сиденье. Но кому я буду звонить? Что я скажу? И как я это сделаю? Тогда мне придётся притормозить, на минуту сбросить скорость. Но, может быть, мой преследователь того и ждёт? Ждёт, когда я обращусь за помощью, и тогда сможет захватить меня врасплох?
220!
Как сакраментальные цифры на розетке, как слова из всем вам известной песни REFLEX’а, которые написал мой любимый, — и словно ток пронзает меня от головы до пят. Мне кажется, что я прохожу сквозь плотную ткань, занавесь, которая до этого скрывала меня от всего мира — или мир от меня. И эта ткань сейчас рвётся, расползается — машина пронзает её, унося меня прочь от преследователя...